Сочинение по тексту кагарлицкого

---

Подборка по базе: 5Что такое предложение.pptx, что такое проект.docx, КМБ 1 — Что такое РСО.docx, Материал для оформления стенда _Уголок патриотизма_.docx, Что такое программное обеспечение компьютера.docx, Что такое деньги.docx, что такое биоэтика чем она занимается и каковы ее основные принц, Практическая работа к разделу 2.2 Патриотизм.docx, Что такое ChatGPT. Чат-бот от OpenAI с нейросетью пишет эссе, ко, Конспект урока по истории Средних веков на тему Введение. Что та

---

Что такое патриотизм? Все ли люди являются истинными патриотами? Как ложный патриотизм проявляется в наши дни? На эти вопросы можно получить ответ, прочитав текст Б. Кагарлицкого, где автор поднимает важную, для современного мира, проблему ложного патриотизма.

В качестве примера автор рассматривает то, как в наше время соотечественники разговаривают на русском языке. Люди все больше и больше используют в русской речи фразы, которые явно составлены по принципу английской грамматики, то есть односложные предложения без каких-либо эпитетов, украшающих нашу речь. Этот пример показывает, что в наше время большинство не следит за правильностью своей речи. Зачастую немногие в обычном разговоре могут грамотно выстроить предложения, так, чтобы создался текст.

Так же автор приводит второй пример, для подтверждения своей точки зрения. Попсовая певица на эстраде выкрикивает патриотический лозунг, а группа подтанцовки «поднимает» русский дух с помощью фальшивых балалаек. Их действия показывают суть современного общества: люди готовы на все ради публики, но мало кто сделает действительно что-то полезное. Они действуют на словах, но не на деле. «Пошлость тоже бывает патриотичной», — пишет автор.

Позиция автора, как мне кажется, может быть сформулирована следующим образом: действительный патриотизм заключается не в банальных словах о своей стране, а в искренней любви к ней и гордости зан нее. Но прежде всего стоит узнать получше историю государства, его взлеты и падение. Патриотизм – это не только гордость за великих людей, поднявших страну, но также знание поражений и их последствий.

Мне близка и понятна позиция автора, и я также убеждена, что не все люди говорящие о любви к своей стране являются патриотами. Многие люди ими притворятся, лишь для того, чтобы сложить определенное впечатление о себе. Однако ложь проверяется делом.

Рассуждая над этой проблемой я обращусь к произведению В. Быкова «Сотников». Главные герои Сотник и Рыбак попадают в немецкий плен. Сотников проявляет истинный патриотизм, выдерживая ужасные пытки и не выдавая никакой информации. В отличие от него, Рыбак обещает выдать часть данных за сохранение его жизни. На следующий день он окончательно отрекается от своей Родины и казнит своего товарища. Таким образом, на примере Рыбака можно увидеть проявление ложного патриотизма в наихудшей степени.

В заключение мне хотелось бы сказать, что прочитанный текст заставил меня еще раз задуматься о проблеме ложного патриотизма.

Сочинение на ЕГЭ 2016

Часть 2 (задание 25)

Для ответа
на задание этой части используйте бланк ответов № 2.

              
Напишите
сочинение по прочитанному тексту.

                 
Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.

                 
Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два
примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны
для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования).

Сформулируйте
позицию автора (рассказчика). Напишите, согласны или не согласны Вы с точкой
зрения автора прочитанного текста. Объясните почему. Своё мнение
аргументируйте, опираясь в первую очередь на читательский опыт, а также на
знания и жизненные наблюдения (учитываются первые два аргумента).

                 
Объём сочинения – не менее 150 слов.

                 
Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не
оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью
переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая
работа оценивается нулём баллов.

                 
Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.

Опорная
схема

Формулируем
проблему

     Назывное
предложение, в котором формулируем тему текста (например:  Честь…
Человеческое достоинство…) Риторический вопрос, обращенный ко всем или к
самому себе (Кто из нас не задумывался над тем, что включает в себя это
понятие? Или : Всегда ли нужно отстаивать их? Не лучше ли в трудную минуту  для
своего собственного покоя, покоя близких людей промолчать, спрятаться?)
Общая фраза, подводящая к формулировке проблемы именно этого текста (Например:
Очень многие размышляли над этими вопросам, не оставили они равнодушными и NN, который 
остро и полемично рассматривает проблему чести и бесчестия в … )

.

Комментируем
проблему

    
Попробуй ответить на вопросы:

• Насколько
  актуально то, о чём пишет автор?
• Кому
  и в каких ситуациях приходится сталкиваться с подобной проблемой?
• По
  возможности коснись истории вопроса
• Постарайся
  передать содержание текста, но помни, что пишешь не изложение, а
  сочинение, поэтому постарайся передать идеи автора своими словами; можешь
  использовать отдельные цитаты, но не увлекайся ими. Не забудь включить в
  комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по твоему
  мнению, важны для понимания проблемы исходного текста

На
мой взгляд, проблема …………………………………………………………………. актуальна (укажи, в
какое время, в каких ситуациях).  Автор по-своему (по-новому),
(весьма оригинально, своеобразно), (очень аргументированно) осмысливает и
раскрывает тему …………………………………………….. . Чтобы помочь читателю разобраться в
поднятых вопросах,  ………………………………….. обращается к (воспоминаниях о…, эпизоду
из…). Он, во-первых,  рассказывает нам о ………… . Во-вторых, N обращается
к точке зрения автроритетных людей (цитирует того-то, повествует о том то,
размышляет над тем-то; размышляет о ……, вступает в полемику с …, вспоминает
о …, вступает в диалог с …;  во …части звучит его взволнованный монолог, он
цитирует  мыслей великих людей, описывает картин природы и т. д.)  Повествователь
рассуждает над поднятым им вопросом не отстраненно, чувствуется его
заинтересованность в том, о чём он пишет. Его отношение к важному вопросу бытия
ощущается во взволнованной, эмоциональной манере письма (приведи примеры), в
стремлении сделать читателя своим единомышленником. Приводя прмеры из текста,
ни в коем случае не пересказывай, а комментируй то, как автор пытается подвести
нас к пониманию своей главной мысли (к авторской позиции).

Формулируем позицию автора

    
Точка зрения автора весьма определённа (однозначна), (убедительна),
(оригинальна). Она, как мне кажется, наиболее чётко сформулирована им в
предложении: «(Цитируй!)». ИЛИ Мне довольно трудно выявить авторскую точку
зрения, так как текст художественный, NN не даёт готового
решения вопроса о том, что …… Он заставляет читателя самостоятельно сделать
вывод, найти решения проблемы. И всё-таки, наблюдая за тем, как автор относится
к своим героям, какими изобразительно-выразительными средствами  он рисует
картину действительности (если пишешь об этих средствах, обязательно назови,
обратись к рецензии, к заданию24, но только если уверен в правильности его
решения), я позволю себе предположить, что авторская позиция заключается в
следующем (или главная мысль автора
такова):………………………………………………………………………………………………

Аргументация

Вспомним  формулировку требований к  этой части сочинения: «Напишите, согласны
или не согласны вы с точкой зрения автора прочитанного текста. Объясните
почему. Свой ответ аргументируйте, опираясь в первую очередь на
читательский опыт, а также на знания и жизненные наблюдения (учитываются
первые два аргумента)».    

     Мысль,
высказанная NN, близка и
понятна мне,
потому что  каждому из нас в жизни приходилось сталкиваться с подобной
ситуацией (приходилось задумываться над таким вопросом, встречать подобных
людей, решать такие же задачи и т. д.). Повтори своими словами главную
мысль автора текста – это будет тезис, который тебе надо доказать.

ИЛИ: Невозможно
не согласиться с тем выводом, к которому приводит нас автор. Почему? Да потому,
во-первых, что мне самому не раз приходилось (приведи пример из своего
жизненного опыта) …. Во-вторых, я неоднократно слышал это от ….  В-третьих,
в этом убеждает нас классическая литература – (приведи пример из книги; можно
вспомнить художественный фильм, спектакль, газетную или журнальную статью,
радио- или телепередачу и т. д).  Вспомним героя (героев) книги ……………… Его
поступки (мысли, размышления) ещё раз убеждают нас в том, что…………….. ,
подтверждая тем самым мысль (назови автора анализируемого текста).

ДЕЛАЕМ ВЫВОД:

Таким
образом, 
(обязательно сделай вывод, соотнеся его со СВОИМ тезисом).

ПОСМОТРИМ, КАК ЭТО РАБОТАЕТ

Текст  для анализа № 1(из тренировочной работы № 1 от 8 ноября 2011
года)

Совет

Анализируя текст, выделяй,
подчёркивай в нём главное, на полях или в черновике делай пометы: где, по
твоему мнению, проблема, авторская позиция, какой эпизод наиболее ярко помогает
их выявить и т. д.

Тема текста – одиночество. Авторская позиция: Ещё к авторской позиции

(1)Кто в той или иной степени не ощущал гнет одиночества? (2)Оно угнетает душу, рождает нерадостное настроение, озлобленность, тоску. (3)Но когда-то великий Репин признавался, что лучшие часы его жизни — одинокие часы в мастерской. (4)И пожалуй, самая счастливая случайность нашей культуры – болдинское одиночество Пушкина.       (5)Вдохновение, размышление, поиск – ведь это тоже имена одиночества! (6)А если будем говорить не о великих и прославленных людях, а о простых смертных? (7)Каждый год сотни тысяч людей стремятся в синее одиночество моря, зимнее одиночество тайги, белое одиночество горных вершин или тундры. (8)Известно, наконец, что любая серьёзная учеба требует времени, то есть опять-таки изрядного куска одиночества. (9)Словом, существует немало ситуаций, когда это человеческое состояние идет со знаком «плюс».      (10)Но самое, на мой взгляд, важное – та огромная роль, которую играет одиночество в развитии нашей личности. (11)Нужен ли нам собеседник, когда мы любуемся прекрасными картинами природы? (12)Восход солнца над морским горизонтом… (13)Волны спелой пшеницы, бьющие в глаза брызгами тяжелого золота… (14)Вершины лесных елей, вычерченные на фоне легкой сентябрьской дымки… (15)Только тот по-настоящему понимает природу, кто умеет и любит разговаривать с ней с глазу на глаз.      (16)Мы берем с полки книгу. (17)Мы пойдем туда, где останемся с этой книгой «без свидетелей и компаньонов». (18)И там мы прочтем ее в одиночестве. (19)А потом так же без свидетелей обдумаем прочитанное. (20)Не потому ли, кстати, литература остается ведущим из искусств, что с книгой мы всегда наедине, что почти весь процесс постижения ее происходит в творческом, напряженном, пронизанном мыслью одиночестве?      (21)Одиночество – школа, в которой мы учимся стойкости, мудрому, выстраданному спокойствию, уверенности в себе. (22)Одиночество – тот единственный дом, в котором без помех и суеты разговаривает с человеком его собственная совесть. (23)На людях такой разговор получается предельно редко.      (24)Вспомните хрестоматийно любимых героев. (25)Такие разные, они схожи были в одном: Робинзон был одинок на своем острове, Дон Кихот – в своем безумии, Гамлет – в своих сомнениях, Фауст – в своих поисках, князь Мышкин – в своей доброте. (26)Случайность? (27)Вряд ли…     (28)Даже самая красочная картина пишется на сером холсте. (29)Чем прочнее холст, тем долговечнее живопись. (30)В основе ярких человеческих личностей и судеб почти всегда лежит плотный пласт одиночества…     (31)Какой вывод можно сделать из сказанного? (32)Да хотя бы тот, что не стоит смотреть на одиночество трагически. (33)Раз уж нашла на вас именно эта жизненная полоса, используйте на все сто ее плюсовые стороны! (34)Чтобы потом, когда пройдет темная полоса, ты был полностью готов к счастливой случайности. (По Л. А. Жуховицкому*)  *Леонид Аронович Жуховицкий (род. 5 мая 1932 года в Киеве) – русский писатель, публицист, педагог.

Сочинение (примерное)

      Одиночество… Кто из нас не испытывал этого состояния?
Само это слово вызывает какие-то печальные чувства, мысли, воспоминания, или,
как пишет Л. А. Жуховицкий «рождает нерадостное настроение, озлобленность,
тоску». Но совсем об ином характере одиночества, об одиночестве «со знаком
«плюс» идёт речь в тексте русского писателя, публициста, педагога Жуховицкого. 
Главный вопрос, который ставит автор перед собой и читателем, на мой взгляд,
заключается в следующем: какую роль играет одиночество в развитии нашей личности.

   
Л. А  Жуховицкий своеобразно рассматривает проблему одиночества. Его интересуют
не негативные стороны этого человеческого состояния, а те моменты в жизни
человека, когда одиночество становится «школой, в которой мы учимся стойкости,
мудрому, выстраданному спокойствию, уверенности в себе». По его мнению, это
случается, во-первых,  тогда, когда великие и прославленные люди остаются один
на один с вдохновением, а мы, простые смертные, постигаем красоту природы,
остаемся «без свидетелей и компаньонов» с книгой. А во-вторых, размышляет
Жуховицкий, одиночество необходимо человеку, если ему нужно понять что-то
важное в себе самом, разобраться в своих поступках. Об этом он пишет очень
ярко: «Одиночество – тот единственный дом, в котором без помех и суеты разговаривает
с человеком его собственная совесть».

    
Точка
зрения автора весьма определённа: хотя мы порой тяжело переживаем одиночество,
оно играет огромную роль в развитии нашей личности, является школой, в которой
мы учимся стойкости, мудрому, выстраданному спокойствию, уверенности в себе.

   
Невозможно не согласиться с тем выводом, к которому приводит нас автор. Да,
каждый из нас переживает горькие моменты одиночества. Тебя кто-то обидел… Ты
чувствуешь себя непонятым…  Ты влюблён, а тот, кто вызвал в тебе это высокое
чувство , тебя не замечает… Всё кажется плохим, тоска одолевает, но остановись,
подумай о своих проблемах наедине с собой, и всё окажется не таким уж и
печальным. Ты наедине с самим собой, скучно… Но вдруг зазвучала прекрасная
музыка, и мир преобразился! Или вдруг в самый обыденный момент твоей жизни
откроется перед тобой красота родного, такого привычного, но вдруг
преображённого осенью леса…

   
Л. А Жуховицкий вспоминает «хрестоматийно любимых героев». Действительно, в 
русской классической литературе немало примеров трагически одиноких личностей:
одиноки Евгений Онегин Пушкина, Печорин Лермонтова, Базаров Тургенева. А мне
вспоминается героиня романа А. С. Пушкина Татьяна,  в формировании характера
которой одиночество сыграло большую роль:

Дика,
печальна, молчалива,
Как лань лесная, боязлива,

Она
в семье своей родной

Казалась
девочкой чужой.

Вспомним её
одинокие рассветы, увлечённое чтение книг, походы в опустевший дом Онегина, где
она сумела понять душу того, в кого была влюблена.

   Размышляя об
одиночестве, я вспомнила стихотворении Беллы Ахмадулиной «По улице моей который
год». Оно перекликается с мыслями Л. А. Жуховицкого. Сначала поэтесса говорит о
горькой стороне этого состояния:

О
одиночество, как твой характер крут!

Посверкивая
циркулем железным,

Как
холодно ты замыкаешь круг,

Не
внемля увереньям безнадежным.

Но дальше Б.
Ахмадулина остаётся наедине с природой, и одиночество из «сиротства»
превращается в «блаженство»:

Дай
стать на цыпочки в твоём лесу

На
том конце замедленного жеста,

Найти
листву и поднести к лицу

И
ощутить сиротство, как блаженство.

«Вдохновение,
размышление, поиск – ведь это тоже имена одиночества!» — пишет Жуховицкий. И
ему вторит поэтесса:

Даруй
мне тишь твоих библиотек,

Твоих
концертов строгие мотивы.

И,
мудрая, я позабуду тех,

Кто
умерли или доселе живы.

И
познаю мудрость и печаль,

Свой
тайный смысл доверят мне предметы,

Природа,
прислонясь к моим плечам,

Объявит
свои детские секреты.

     Наверное, никто
из нас не хочет быть одиноким. Мы хотим верных друзей, жаждем любви, мечтаем о
светлом будущем… Но, поразмышляв вместе с Л. А Жуховицким об одиночестве, я,
наверное, теперь немного по-иному буду относиться к этому чувству, вспомню его
совет: «НЕ стоит смотреть на одиночество трагически…Когда пройдёт тёмная полоса,
ты будешь полностью готов к счастливой случайности».

Текст  для анализа № 2 (из диагностической работы № 1 от 10 октября
2011 года)

Проблемы текста Авторская позиция К комментарию: Автор обращается к событиям августа 44 –го года

1)Меня как человека, пишущего о войне, главным образом интересовали два нравственных момента, которые упрощённо можно определить так: что такое человек перед сокрушающей силой бесчеловечных обстоятельств и на что он готов пойти, когда возможности с честью отстоять свою жизнь исчерпаны им до конца и предотвратить смерть невозможно?      (2)Ведь никому не хотелось лишаться своей единственной и такой дорогой ему жизни, и только необходимость до конца оставаться честным человеком заставляла идти на смерть. (3)В то же время находились люди, которые пытались совместить несовместимое. (4)Они надеялись сохранить жизнь и не погрешить против совести, что в определённых, трагических обстоятельствах оказывалось невероятно трудным, если не совсем безнадёжным.      (5)Много лет в моей памяти жил один случай, настойчиво будораживший мое сознание. (6)Это произошло в августе сорок четвёртого года, когда наши войска успешно прорвали оборону противника, окружили кишинёвскую группировку гитлеровцев, взяли большое количество пленных.      (7)В большом дворе стояли, сидели и лежали на истоптанной траве сотни румын и немцев. (8)Проезжая мимо, замечаю вдруг небритое лицо одного из тех, кто безучастно сидит у самой изгороди. (9)В следующее мгновение я узнал прежнего моего сослуживца, который с осени сорок третьего считался погибшим. (10)Более того, за стойкость, проявленную в тяжёлом бою на Днепровском плацдарме, за умелое командование окружённым батальоном этот человек «посмертно» был удостоен высокой награды. (11)О нём рассказывали новому пополнению, о его подвиге проводились беседы, а он вот сидел теперь передо мной в пропотевшем немецком кителе, оборванный и понурый.       (12)Я смотрел на него, а он, видно, поняв, что молчанием не обойтись, сказал после тяжёлого вздоха:     (13)– Вот так оно получается!      (14)– Как же это случилось?      (15)В его тусклых печальных глазах не было ни злобы, ни отчаяния, была только тихая покорность судьбе, на которую он не замедлил сослаться.     (16)– Что делать! (17)Такова судьба.    (18)Этот человек рассказал мне, что в том памятном бою на плацдарме он не был убит, а был только ранен и попал в плен. (19)В лагере, где он потом оказался, сотнями умирали от голода, а он хотел жить и, вознамерившись обвести немцев вокруг пальца, записался во власовскую армию с надеждой перебежать к своим. (20)Но, как назло, удобного момента всё не было, так как фронт находился в обороне, а за власовцами зорко следили гитлеровцы. (21)Ему пришлось принять участие в боях против своих, хотя, разумеется, он стрелял вверх. (22)В конце концов оказался в плену, конечно же, сдался сам…      (23)Я верил ему: он говорил правду. (24)Безусловно, он не был из числа тех, которые жаждали служить врагу. (25)Просто, оказавшись в плену, он превыше чести поставил собственную жизнь и решил обхитрить фашистов. (26)И вот плачевный результат этой хитрости… (По В. Быкову*.) * Быков Василь (Василий) Владимирович (1924 – 2003) – советский белорусский писатель, публицист и общественный деятель, участник Великой Отечественной войны, один из наиболее ярких представителей военной прозы второй половины XX века

Аргументы к теме 2

В. Быков «Сотников».

       Проблема нравственного выбора
поставлена Василём Быковым в повести «Сотников».  Два партизана, выполняя
оче­редное задание командира парти­занского отряда, оказывается перед выбором:
 что лучше – спасти свою жизнь ценой предательства (как это делает герой
повести Рыбак) или умереть, но  не героем (никто не узнает о героической смерти
Сотникова), но погибнуть с достоинством, никого не предавая, не
отрекаясь от своих убеждений. Оба  героя делают
непростой нравственный выбор: Сотников гибнет, сохранив человеческий облик,
Рыбак предаёт товарищей, родину и соглашается сотрудничать с немцами.

Вместе с Сотниковым идут на смерть Демчиха, староста Петр,
девочка Бася. Каждый из них мог бы спасти свою жизнь, но осознание своего долга
перед Родиной выше эгоизма. А потому все они, по мнению автора, совершают
подвиг.

“…Для меня Сотников — герой, — пишет автор. — Да, он не
разгромил врага, но он остался человеком в самой бесчеловечной ситуации. Как
подвиг выглядит его стойкость и в глазах тех нескольких десятков людей, которые
явились свидетелями его последних минут…”

 «Обелиск»

Учитель Олесь Мороз добро­вольно пошел на
казнь со своими учениками. Он мог бы остаться жить, никто из его учеников не
произносит его имени на допросе. Но бросить ребят одних в последние часы, в
минуты их казни, он не мог, ведь это означало бы для него изменить  своим
воспитан­никам, изменить  своим нравствен­ным принципам.

“Пойти и
не вернуться”

В “Пойти и не вернуться” рядом с главной героиней Зосей
оказывается Антон Голубин, история жизни которого позволяет автору ответить на
вопрос, как и почему человек становится предателем. Еще до войны Голубин
научился оправдывать любые свои поступки: “Обеспокоиться общим делом найдутся
десятки других, а вот заботиться о нем лично не станет никто, кроме него
самого”. И в партизанский отряд этот человек попадает случайно. Быков
показывает читателям, как постепенно катится в пропасть герой, изначально
лишенный четкого представления о нравственных принципах. Начав с дезертирства,
Голубин приходит к предательству. Больше того, он даже пытается сдать Зосю и
других партизан карателям, чтобы легче “внедриться в новую, на немецкий лад,
жизнь”.
    Иначе
поступает Зося Норейко. Юная героиня повести верит в усвоенные ею в детстве
идеалы добра и справедливости, “которые по-хамски и враз растоптали фашисты”, и
считает войну своим личным испытанием. Она не может жить на одной земле с
теми, кого считает зверями, а потому в ответ на слова Голубина, что у них нет
выбора, кроме как уйти от партизан на службу к немцам, Зося отвечает: “Выбор
есть: или мы, или они”. Антон сумел стать ей близким человеком, но их
нравственные основы различны. Зося не может стать предателем, как бы сильно она
ни любила жизнь. Отступничество для нее страшнее смерти. Но в отношении
Голубина поведение Зоей неоднозначно. Поняв, что он стал врагом, девушка
бросается на него с топором, но защищает Антона, когда партизаны хотят его
расстрелять. Дело, наверное, в том, что она еще долго не может поверить, что
“бывают свои хуже врагов”.

В. Г. Распутин «Живи и помни».

Дезертирство Андрея Гуськова, героя
повести В. Г. Распутина, его эгоизм и трусость, желание остаться в живых
привели к трагическим последствиям: они стали причиной смерти матери и са­моубийства
беременной жены Настёны. Муж-дезертир после
ранения и госпиталя тайком появляется в окрестностях родной деревни, оправдывая
свои поступки желанием увидеть родных. Он становится озлобленным, отверженным
от людей, приносит несчастье и своей жене, которая острее его чувствует вину
перед людьми. Настена пытается спасти его, но людская молва страшнее:
преследуемая односельчанами, понимая, что загнана обстоятельствами в тупик (она
беременна, выдать мужа не может, но и жить во лжи страшно), Мария кончает жизнь
самоубийством. Женщина самоотверженна, её муж труслив и эгоистичен.

Б. Васильев
«В списках не значился»

Действие
повести разворачивается в самом начале Великой Отечественной Войны в
осажденной немецкими захватчиками Брестской
крепости. Главный герой — лейтенант Николай Плужников попадает
в крепость перед самым началом войны. Николай Плужников прибыл в крепость в
ночь, отделившую мир от войны. На рассвете начался бой, который длился девять
месяцев. У Николая была возможность уйти из крепости с любимой девушкой. И
никто не посчитал бы его дезертиром, так как его имени не было ни в одном
списке, он был свободным человеком. Но именно эта свобода, сознание своего
долга заставили его принять неравный бой с фашистами. Он защищал Брестскую
крепость девять месяцев. Вышел наверх потому, что у него кончились патроны,
потому, что узнал: «Москва наша, и немцы разбиты под Москвой. Теперь я могу
выйти. Теперь я должен выйти и в последний раз посмотреть им в глаза». Нельзя
без слез читать слова Николая Плужникова: «Крепость не пала: она просто истекла
кровью. Я – последняя ее капля».

Своим
мужеством, стойкостью, Николай заставил восхищаться даже врагов. Плужников стал
символом всех тех неизвестных солдат, которые боролись до конца и умирали, не
рассчитывая на славу.

Подвиг Евгения Родионова

Евге́ний
Алекса́ндрович Родио́нов  — рядовой российской армии. Во время
Чеченской войны  вместе с группой сослуживцев долгое время провёл
в плену, подвергаясь жестоким пыткам, отказался от предложения переменить
веру в обмен на свободу, за что был зверски убит. Для
многих Евгений стал символом мужества, чести и верности. Посмертно
награждён орденом Мужества и орденом «Слава России»

     Евгений Родионов был убит в плену 23 мая 1996 года. В
убийстве признался один
из чеченцев . В присутствии иностранного представителя ОБСЕ он рассказал:
«…У него был выбор, чтобы остаться в живых. Он мог бы веру сменить, но он не
захотел с себя креста снимать. Бежать пытался…» 23 мая, после 100 дней плена и
жестоких пыток, Евгению Родионову и его сослуживцам было предложено снять нательный крест и принять ислам. После
отказа Андрея Трусова, Игоря Яковлева и Александра Железнова расстреляли,
а ещё живому Евгению Родионову отрезали голову.

В
книге «Заветное», в которой собраны интересные
высказывания  академика Д.С. Лихачева, написано,
что «лучше быть обесчещенным перед другими, нежели перед своей совестью».

                                                               Примерное
сочинение

     Василь Быков,  известный советский
писатель, сам был участником Великой Отечественной войны, наверное, поэтому  в
его творчестве военная тематика занимает особое место. Он один их тех авторов,
который по-новому подошел к освещению характеров людей в моменты страшных
испытаний. Вот и в представленном отрывке  он обращается к нравственной
проблеме, размышляет о чести и бесчестии, о долге и предательстве…

       Василь Быков с самого начала
формулирует вопросы, которые представляются ему очень важными: «Что такое человек перед сокрушающей силой
бесчеловечных обстоятельств и на что он готов пойти, когда возможности с честью
отстоять свою жизнь исчерпаны им до конца и предотвратить смерть невозможно?»
Он размышляет о жизни, которая дорога каждому,  и о неизбежной смерти,
потому что необходимо до конца оставаться честным человеком.  В. Быков
рассказывает об эпизоде, который произошёл в годы Великой Отечественной войны,
в августе сорок четвёртого года. Среди пленных гитлеровцев повествователь встретил
человека, которого считали погибшим, он «посмертно» был удостоен высокой
награды. И вдруг автор видит его «в пропотевшем немецком кителе, оборванного
и понурого». Страшной оказалась судьба этого человека,  пытавшегося «сохранить жизнь и не погрешить против совести». 
Этот человек был ранен и попал в плен, «он хотел жить и, вознамерившись
обвести немцев вокруг пальца, записался во власовскую армию с надеждой
перебежать к своим». Он принимал участие в боях против своих, хотя стрелял
вверх. Человек остался жить, но это, если можно так выразиться, «нравственный
мертвец», в нём нет ни злобы, ни отчаяния…только тихая покорность судьбе…

  
Всем ходом своих размышлений автор приводит нас к выводу: даже ради спасения
собственной жизни нельзя поступаться честью и совестью.

   Невозможно не согласиться с точкой зрения
Василя Быкова, потому что сохранить жизнь и
не погрешить против совести, это  в определённых, трагических обстоятельствах бывает
невероятно трудным, если не совсем безнадёжным.  Вопрос,  поднятый автором, присутствует во
многих произведениях самого В. Быкова. Мне вспоминается его повесть «Сотников».
Проблема нравственного выбора поставлена перед двумя партизанами , которые, выполняя
оче­редное задание командира  отряда, оказываются перед выбором: 
что лучше – спасти свою жизнь ценой предательства (как это делает герой повести
Рыбак) или умереть, правда,   не героем (никто не узнает о героической смерти
Сотникова), но погибнуть с достоинством, никого не предавая, не
отрекаясь от своих убеждений. Оба  героя делают
непростой нравственный выбор: Сотников гибнет, сохранив человеческий облик,
Рыбак предаёт товарищей, родину и соглашается сотрудничать с немцами.

     В повести В. Г. Распутина «Живи и
помни» стоит та же проблема выбора. Дезертирство
Андрея Гуськова, героя повести, его эгоизм и трусость, желание остаться в живых
привели к трагическим последствиям: они стали причиной смерти матери и са­моубийства
беременной жены Настёны. Муж-дезертир после
ранения и лечения в госпитале тайком появляется в окрестностях родной деревни,
оправдывая свои поступки желанием увидеть родных. Он становится озлобленным,
отверженным от людей, приносит несчастье  своей жене, которая острее его
чувствует вину перед людьми. Настена пытается спасти его, но муки совести,
людская молва страшнее: преследуемая односельчанами, понимая, что загнана
обстоятельствами в тупик (она беременна, выдать мужа не может, но и жить во лжи
страшно), Мария кончает жизнь самоубийством. Женщина самоотверженна, её муж
труслив и эгоистичен.

    
О многом заставили задуматься размышления В. Быкова. Сумею ли я в минуту
испытания преодолеть  страх смерти, потери здоровья? Можно ли было герою
рассказа Быкова просто промолчать, сделать вид, что не заметил, не узнал
знакомого?  В книге «Заветное», в которой собраны
интересные высказывания  академика Д.С. Лихачева, написано, что «лучше быть
обесчещенным перед другими, нежели перед своей совестью». Как верно сказано!

Вступление

Любовь к Родине – трепетное чувство, которое затаилось в сердце каждого человека. Оно почти незаметно, когда повседневность закручивает в непрерывном ритме проблем, потребностей. Но когда обстоятельства складываются так, что приходится уехать в другую страну или просто в другой город, душа начинает тосковать, вспоминаются знакомые с детства улочки, привычные запахи и звуки.

Проблема

Проблема патриотизма, любви к Родине характерна для творчества К. Бальмонта, так как он вынужден был во времена революции много путешествовать и, в конце концов переехать жить во Францию. В предложенном тексте мы слышим щемящую тоску автора по родным его сердцу местам.

Комментарий

Автор вспоминает, как три года тому назад он вынужден был покинуть родину. У него не оставалось сил смотреть на страдания близких при невозможности хоть как-то облегчить их. Кроме того, ему не давали возможности публиковать свои сочинения, угрожали расправой за сам факт написания неугодного властям текста.

Не смотря на это, тоска по родине не давала ему покоя. Он думал о возвращении в Москву ежечасно, Родина звала его, манила к себе. На убеждения знакомых и друзей, что Россия уже не та, Бальмонт возражал, что правительство или время не властно над Россией.

Россия воспитала его, сделала его настоящим поэтом. В воображении автора встают картины родных просторов, с купавами на болотных затонах, с шуршанием камышей. Родные леса и поля, песни соловьев и жаворонков, звук русской речи – все это неотделимая часть души поэта, сама его душа.

Авторская позиция

Автор говорит, что его любовь к родине сродни любви к матери. Ему совсем неважны изменения, которые происходят в области политики его страны, намного значительнее ощущение объятий родного человека, способного понять тебя без слов. Бальмонт стремится на родину, как блудные дети мечтают об объятиях матери.

Своя позиция

Когда читаешь проникновенные строки, написанные К. Бальмонтом, невольно начинаешь чувствовать его боль, его тоску, его тихую безысходную грусть. Конечно, автора можно обвинить в том, что при всей его любви он сбежал, оставил родину в трудный для нее момент. Но так ли это?

Что ждало его, если бы он остался? Мог ли он повлиять на сложившуюся ситуацию? Нет. Он был бессилен, и это бессилие пугало его. На самом деле, Бальмонт оказался намного полезнее для своей страны, находясь вдали от нее, так как у него была возможность творить, писать и издавать свои произведения. Читая их, мы восхищаемся его талантом, умением передать непередаваемое.

Думаю, что его любовь к родине – истинная, а не ложная. Она намного честнее тех, кто сейчас, прикрываясь патриотизмом, пропагандирует насилие и террор. Я говорю о лжепатриотах, которые набирают все большую власть в современной нам России.

Аргумент №1

О патриотизме истинном и ложном размышлял Л. Н. Толстой в своем романе «Война и мир». Главные герои романа, особенно любимые автором, не бросают высоких слов о любви к родине, они совершают реальные действия. Наташа Ростова без сомнений убеждает родных отдать часть имения для госпиталя раненным в боях. Князь Андрей бросается в самое сердце битвы и получает смертельное ранение.

Главное чувство патриотизма Толстой наблюдает у простых русских солдат, которые молча повинуясь приказам, выполняют свой долг перед родиной, отдавая за нее свои жизни.

Сражаясь с другими странами, армия Наполеона противостояла солдатам, а тут ей пришлось бороться против целого народа. Все социальные сословия и классы негласно объединились в борьбе против общего врага, угрожающего родным просторам.

Важно отметить тот факт, что Толстой считал Бородинское сражение – нравственной победой наших войск. Русские выиграли бой, благодаря силе своего духа и невероятной любви к России.

Аргумент№2

Трепетной и абсолютной любовью к своей стране пронизаны практически все стихотворения Сергея Есенина. Что стоит одна только его фраза: «Если крикнет рать святая: «Кинь ты Русь, живи в раю!» Я скажу: «Не надо рая, Дайте родину мою».

Заключение

Любовь к родной земле заложена в нас еще с рождения, она достается нам от наших предков. Ее мы можем ощутить в каждой дождинке, каждой снежинке, в полях, лесах и реках, знакомых с детства. Она является неотъемлемой частью нашего естества.

Даниил Романович | Просмотров: 9.1k

Комолова Н. П. Италия в русской культуре Серебряного века: Времена и судьбы. М.: Наука, 2005. 470 с.

Судя по всем внешним признакам, перед нами полноценный научный труд, издание, утвержденное Ученым советом Института всеобщей истории РАН (указаны два рецензента – историк и филолог) и выпущенное в свет академическим издательством «Наука». Кроме того, в издательской аннотации сообщается, что в «научный оборот введен материал из РГАЛИ, ГАРФ, Государственного архива Италии (Рим), Архива провинции Флоренция, из нескольких частных собраний». Иными словами, появилось серьезное научное исследование, результат обширных и целенаправленных архивных разысканий автора. Насколько это соответствует действительности, я и постараюсь выяснить в настоящей рецензии.

Во вступительной статье к монографии, видимо, не без основания озаглавленной «Вместо предисловия», мы не найдем внятного изложения принципов работы, критериев отбора материала, способов его систематизации и структурирования. Книга «Италия в русской культуре Серебряного века: Времена и судьбы» представляет собой не столько монографию, сколько сборник статей или, скорее, очерков, написанных Н. Комоловой в последнее десятилетие. «Почти все главы этой монографии, – читаем мы во вступительной статье, – были мною ранее опубликованы в виде статей в разных изданиях, большая часть – в выпусках историко-культурного альманаха «Россия и Италия» (Вып. 1 – 5), ответственным редактором которого я являлась на протяжении ряда лет» (с. 5)¹.

Совершенно очевидно, что заявленная в заглавии тема – неохватная, и чем-то автор должен пожертвовать, тогда как другие аспекты может выдвинуть на передний план и проработать более глубоко. Но автор не только не пытается ограничить свой материал, но, наоборот, даже расширяет его хронологические рамки: «В книге рассмотрены три временных пласта русской культуры: ее Серебряный век (начало XX столетия), русское зарубежье (в Италии и других странах Европы), где продолжились многие открытия Серебряного века, и культура 20 – 40-х годов Советской России, в которой традиции Серебряного века пробивались с трудом, а итальянская проблематика позволяла им хоть как-то выявиться» (с. 3; курсив здесь и далее мой. – Л. С.).

Получается, что «Серебряный век», вынесенный на обложку, – это только одна из рассматриваемых тем; автор, кажется, называет всю книгу именем одной из ее частей, как будто это поэтический сборник. Это было бы еще полбеды. Боюсь, что здесь есть все основания говорить о влиянии другого приема, использованного известным писателем в названии «Короли и капуста». Поэтому отметим сразу то, чего читатель не найдет в данной книге. Культура Советской России 20 – 40-х годов и ее связи с Италией – эта интересная и еще мало разработанная² тема не только не исследована, но даже не намечена в книге. Этот «пласт» нужен автору исключительно для того, чтобы оправдать включение в сборник очерка об А. Габричевском: «В 20 – 40-е годы тема Италии в отечественной историографии стала выражением своеобразного протеста против официальной пропагандистской проблематики. Эта мысль раскрыта в книге на примере творчества замечательного искусство-веда и философа А. Г. Габричевского…» (с. 4). Мысль, прямо скажем, небогатая, а для историка и вовсе странная: изучение Италии как знак протеста против существующего строя³. А если бы не

большевики, так не было бы и повода заниматься Италией? А. Габричевский, безусловно, человек достойный, заслуживающий внимания и изучения, но сюда он явно притянут за уши, не говоря уже о том, что для анализа его искусствоведческих работ Н. Комолова, судя по всему, не обладает необходимой компетентностью⁴. Сошлюсь хотя бы на такой пример, как ее трактовка «золотого сечения»: «Габричевский писал, что Жолтовскому свойственно то же понимание задач искусства, что и зодчим Возрождения: создание творений, пребывающих в полной гармонии с природой и человеком (золотое сечение)» (с. 456). Со времен Леонардо «золотое сечение» определяется формулой: AB:BC = AC:AB, при чем тут гармония с природой?

«Русское зарубежье» – это тоже некоторое преувеличение. Оно в основном сводится к теме «русские в Италии», стране для русской эмиграции маргинальной; между тем другие европейские страны, для истории «русского зарубежья» несравнимо более важные, упоминаются главным образом в маршрутах, ведущих в Италию или из Италии.

Русская эмиграция как явление культуры – со своими творческими объединениями, журналами и издательствами в Берлине, Париже, Праге (которые, разумеется, не оставались в стороне и от политической, литературной и художественной жизни Италии) – не рассматривается вовсе, а понятие «зарубежье», широко распространившееся у нас в годы перестройки, в книге сводится к отдельным биографиям писателей, поэтов, художников, бывавших в Италии, живших там или приглашенных в 1923 году в Рим для чтения лекций. Слово «зарубежье», заменяющее традиционный термин «эмиграция»⁵, – очень удобное: всем понятно, о чем идет речь, а изучать ничего не надо. Это слово в силу своего чисто пространственного значения («вне России») не предполагает «субъекта» (как эмиграция подразумевает эмигранта), поэтому никаких вопросов о правовом статусе эмигранта, о проблеме получения гражданства и трудоустройстве, о свободе передвижения и визовом режиме даже не возникает. Это как «заграница», с той лишь разницей, что ученых и научных коллективов, которые занимались бы историей и культурой «заграницы», не существует, а изучением «зарубежья» – пожалуйста, сколько угодно. И как угодно: если такая фраза, как большой вклад в культуру России внес видный поэт Александр Блок, невозможна в русском языке ввиду ее полной бессмысленности, то про Вяч. Иванова историк «русского зарубежья» иначе и не скажет: «Значительный вклад в культуру русского зарубежья внес видный поэт и философ Вячеслав Иванович Иванов (1866 – 1949)» (с. 66).

Что же касается «серебряного века», то автор пользуется этим термином как полноценным историческим понятием, уже не требующим объяснения. Как проницательно заметил О. Ронен в работе, специально посвященной возникновению этого термина, анализу понятия и его сомнительной научной ценности, данное словосочетание – это «просто расхожий штамп, по сути дела лишенный всякого исторического, хронологического и даже ценностного содержания, за исключением того, что он смутно обозначает художест-венный и духовный расцвет, по времени связанный с началом XX века, а географически почти исключительно отождествляемый с Санкт-Петербургом»⁶. Подтверждением его правоты является и настоящая книга – плод скрещения двух квазинаучных понятий: «зарубежья» и «серебряного века». Расплывчатость последнего делает его удобным вместилищем для неартикулируемых «открытий», «тенденций» и «влияний» в литературе и искусстве прошлого века, в том числе и в рецензируемой книге. Единственное отличие от формулировки Ронена – то, что комоловский «серебряный век» отождествляется по преимуществу с московскими «италофилами» (Зайцев, Муратов, Осоргин) и деятельностью созданного в 1918 году в Москве Итальянского института культуры (Studio Italiano). Заметим, что открывшийся в Петербурге в 1912 году Институт истории искусств (называемый в обиходе «Зубовским») и сущест-вовавшее при нем Итальянское общество вообще не упоминаются⁷. Даже учебные экскурсии в Италию профессора Петербургского университета И. Гревса⁸ со студентами – участниками его Дантовского семинара – названы, на московский манер, «русскими караванами» (с. 397). Между тем, так называли далеко не всех русских экскурсантов, как полагает Н. Комолова, а только тех, кто путешествовал в составе больших групп (до 50 человек), отправляемых в разные страны Европы из Москвы. Организацией таких дешевых образовательных поездок за границу (на верхней палубе, со своими чайниками и одеялами, а не с томиками «Божественной комедии», как студенты Гревса) занималась специальная Комиссия (во главе с графиней Бобринской), созданная в Москве при Обществе распространения технических знаний (О. Р. Т. З.).

Из «открытий»»серебряного века» упоминаются (и запоминаются, поскольку повторяются неоднократно) ровно два, и оба принадлежат П. Муратову: Западу он открыл древнерусское искусство, а «соотечественникам творения Беато Анджелико» (с. 18). Или в более развернутом варианте: «Когда Муратов жил в Риме, там была издана по-итальянски его книга об итальянском художнике Предвозрождения⁹ Беато Анджелико, честь открытия которого для России принадлежит Муратову и который стал одним из любимых художников Серебряного века¹⁰. О нем писали и Л. Толстой (известный деятель Серебряного века! – Л. С.), и А. Блок, и П. Флорен-ский» (с. 64). Каким соотечественникам, если работа Муратова вышла в Риме по-итальянски в 1929 году, а Блок умер в 1921-м? Кроме того, автор все время забывает, что помимо Румянцевского музея (где до национализации частных коллекций западноевропейская живопись вообще, а итальянская в особенности, были представлены очень бедно) в России был еще такой музей, как Императорский Эрмитаж, и фреска Фра Беато находится в его собраниях с 1845 года (две другие его работы поступили в Эрмитаж из коллекции графов Строгановых в 1911 и 1922 годах).

Историк по профессии, Н. Комолова искренне убеждена, что (цитирую): «Освоение наследия недолгого Серебряного века и культуры русского зарубежья началось в нашей стране в период так называемой перестройки…» (с. 19). Должна огорчить автора, здесь она глубоко заблуждается, допуская грубую и непростительную для историка ошибку: экстраполирует собственную научную биографию на историю науки. «Освоение наследия» так называемого «серебряного века» началось тогда, когда оно еще не стало наследием, ну, скажем, не вдаваясь в подробности, начиная с работ В. Жирмунского, Б. Эйхенбаума, В. Виноградова, оно не прекращалось даже в 30-е и 40-е годы (в Советском Союзе) и достигло расцвета в 60-е и 70-е (по обе стороны границы).

Библиография исследований по этому периоду огромна, но автору, кажется, в основном неизвестна, поэтому ее суждения о русской поэзии XX века незатейливо просты. «Основные источники настоящей монографии, – пишет историк, – русская поэзия и проза начала XX в. – опубликованы. Несколькими изданиями вышли стихи А. Блока, Н. Гумилева, А. Ахматовой¹¹, сравнительно недавно – итальянские стихи Вяч. Иванова и Собрание сочинений М. Цветаевой¹². Ждут, однако, своего издателя стихи А. Лозинского <так!>, опубликованные еще до революции» (с. 6 – 7). Вот и вся недолга!

Столь запоздалым приобщением к истокам русской литературы XX века, полным отсутствием литературоведческих навыков (и я бы даже сказала, наклонностей к этому виду занятий) и необходимой эрудиции, в общем, по-человечески понятным, но ничем не оправданным пафосом первопроходца и объясняются многие качества рецензируемой книги. Автор, видимо, искренне считает, что стихи об Италии это те же путевые заметки, только зарифмованные: «что вижу, то пою» – и поэтому достаточно (и возможно!) пересказать поэтический текст «своими словами», что мы и наблюдаем в книге. Все очерки представляют собой монтаж из поэтических цитат, которые либо обрамляются цветистым прозаическим пересказом, либо перемежаются скупыми строчками примечаний, переписанных из тех изданий поэтов, которые были под рукой.

Н. Комолова широко пользуется комментариями к изданиям упомянутых поэтов (каждому из них посвящена отдельная глава в разделе «Италия в русской поэзии»), но все ссылки на этот, по существу, главный источник своих познаний она дает чрезвычайно скупо. Там, где ссылки вообще даны, примечания становятся анонимными («Примеч.», страница такая-то), как будто их никто не писал, а они как-то сами собой появились в чужих книгах (и тем самым всем открыты для копирования). При этом и в библиографическом описании имена издателей и комментаторов опускаются (так же, как во многих случаях имена публикаторов и комментаторов цитируемых писем, дневников или мемуаров). В подавляющем большинстве остаются безымянными в монографии Н. Комоловой и публикации. См., например, такое примечание на с. 407: «»Журнал путешествия» (Волошина. – Л. С.) был полностью опубликован только в 1991 г.»^13. Точка. В ссылках на эту публикацию указывается только страница книги. Конечно, от Александра Васильевича Лаврова, члена-корреспондента РАН (последуем примеру Н. Комоловой, которая любит титулатуру, – см. с. 13), не убудет от того, что популяризаторы русско-итальянских культурных связей обходятся без ссылок на него. Имя крупнейшего отечественного филолога, специалиста по тому самому «серебряному веку», и без того достаточно хорошо известно.

В изданиях русских поэтов автор, как мы видели, ориентируется не очень хорошо, и в результате читатель получает, наряду с многочисленными банальностями, такие откровения: «Книга стихов из посвящений, изданная в 1903 г., как бы продолжала тему Прекрасной Дамы и открывалась стихотворением 1901 г.: Предчувствую тебя<…> Возрожденческие истоки лирики Блока подчеркивались включением в книгу репродукций итальянских художников Возрождения: три «Благовещения», приписывавшихся тогда Леонардо да Винчи (из Уффици), и фреска Беато Анджелико из флорентийского монастыря Сан-Марко» (с.127). На самом деле речь идет не о книге стихов Блока, а о мартовской книжке религиозно-философского журнала «Новый путь» за 1903 год, где был опубликован лирический цикл Блока «Из посвящений», и в этом же номере журнала помещались репродукции трех «Благовещений» трех разных (а не двух и не только итальянских) художников: Леонардо, Фра Беато и М. Нестерова (вклейки между с. 48 и 49). Хуже всего то, что не слишком осведомленный читатель может и поверить в эти фантастические сведения, поскольку автор дает ссылку: «Орлов Вл. Александр Блок. М., 1963. С.141″. Издания 1963 года мне не удалось найти ни в одном библиографическом справочнике, а в известной мне книге В. Орлова (Александр Блок. Очерк творчества. М.: ГИХЛ, 1956) о «Благовещениях» трех названных художников в «Новом пути» говорится на с. 32. Н. Комолова приписывает выбор иллюстраций самому Блоку: «Этот выбор был не случаен: два художника в восприятии Блока олицетворяли два отношения к женщине – высокое, святое и темное, трагедийное» (с. 127). Эти соображения оставим на совести автора, но поскольку– повторяю– речь идет не об авторском сборнике Блока, а о журнале «Новый путь», то репродукции трех «Благовещений» для этого номера, вероятно, отбирал редактор – П. Перцов¹⁴.

Другой пример такого же рода. Детально разбирая композицию цикла «Итальянских сонетов» Вяч. Иванова, автор невозмутимо утверждает: «Открывается цикл сонетом «La Pinetб» – так называется сосновый лес около Равенны, где на склоне лет любил отдыхать Данте…» (гл. «Три итальянских цикла Вячеслава Иванова» – с. 247). Ивановский цикл не открывается этим сонетом, а проведенный «анализ» не соответствует реальной последовательности и составу цикла – двухтомник «Новой библиотеки поэта» (СПб., 1995), на котором основаны выкладки Н. Комоловой, представляет собой избранное, а не полное собрание стихов, и в него вошли только шесть сонетов из двадцати двух¹⁵. Кстати сказать, слово pineta никогда – ни в старотосканском, ни в современном итальянском – не имело ударения на последнем слоге (правильно pineta – ср.:Dante. Purg. XXVIII, 20); в тех словах, где ударение действительно падает на последний слог, ставится другой знак – тяжелое ударение: universita, realta (но как раз в этих словах в монографии Комоловой, как правило, нет никакой диакритики).

Такие «научные» статьи можно изготовлять со скоростью машинистки¹⁶. Берешь оглавление, заглядываешь в текст и в «Примеч.» и пишешь: «Второй сонет <…> посвящен знаменитой фреске Да Винчи в Милане <…> находящейся в скромной трапезной монастыря Санта Мария делла Грация». (В примечании Р. Помирчего допущена неточность, по-итальянски здесь множественное число – Santa Maria delle Grazie.) Переписываешь этот сонет или отрывок из него, и вперед: «Следующий сонет <…> посвящен одноименной картине…» Цитата. «В сонете много реалий…» Перечисляешь (см. с. 247 – 248) и т. д. Весьма показательно, что Н. Комолова не упоминает здесь статью А. Шишкина (из того же сборника В. Страды, где участвовала и она), посвященную итальянским стихам Иванова¹⁷, но обе иллюстрации к этой статье использует в своей книге¹⁸.

Поэтические цитаты из классиков «серебряного века» в разделе «Италия в русской поэзии» приводятся с ошибками, а прозаические цитаты нередко представляют собой закавыченный вольный пересказ цитируемого фрагмента. Фактические неувязки (passim) выпирают из текста, и удивительно, что никто из читавших книгу в рукописи не указал на это автору. Так, на с. 223 Н. Комолова утверждает: «В Сицилию Марину Цветаеву вела судьба и гений еще одного немецкого поэта XIX в.¹⁹ – Августа < фон > Платена, известного своими итальянскими сонетами» (с. 223). Действительно, известного, но не Цветаевой: она узнала о его существовании только во время путешествия по Сицилии, как следует из ее слов, приведенных на с. 240: «А я-то понятия о нем не имела! После этой сицилийской встречи прочла его, от доски до доски!» Перечислить все ошибки и неточности этого раздела просто невозможно.

Однако, даже если не касаться итальянской темы в русской поэзии «серебряного века», а обратиться к более привычному для Н. Комоловой виду научной деятельности – к описанию и осмыслению конкретных исторических фактов, то и здесь наши выводы окажутся не многим более утешительными, так как и в этих главах обнаруживается отсутствие связного, последовательного и полного описания конкретных событий (с полноценным научным аппаратом) и их адекватной оценки.

Многие главы книги начинаются, как ученические рефераты «литературы по теме». Так, глава «»Студио Итальяно» в Москве» (почему-то помещенная в раздел «Общие проблемы») открывается следующим сообщением: «Итальянский историк Дж. Петракки несколько страниц своей книги «Итальянская дипломатия в России» посвятил истории Института итальянской культуры…» (с. 90). Понятно, что это и было первоначальным источником сведений Н. Комоловой, и далее, естественно, следует пересказ этих нескольких страниц; его границу легко опознать по тому, где Луначарский из «министра образования» (sic!) становится «наркомом просвещения» (нужно ли объяснять, в каком случае сведения взяты из русского источника, а в каком бездумно переведены с итальянского?)²⁰. Из приведенной Н. Комоловой цитаты следует, что Общество «было создано по образцу знаменитых флорентийских и болонских университетов, существовавших в средние века» (с. 90). Возможно, что в официальных итальянских документах статус Института был сознательно завышен, но автор цитирует и итальянского историка, и определение Зайцева («нечто вроде самодеятельной академии гуманистических знаний» – с. 95), не замечая, что они противоречат друг другу: с одной стороны, первый в Европе Болонский университет (множественное число болонские университеты я оставляю на совести переводчика этой цитаты), а с другой – самодеятельное объединение. И это только один из примеров, демонстрирующих использование разнородных источников без их критического осмысления; вся книга представляет собой пеструю мозаику выписок, конспектов, цитат (нередко искаженных), никак не упорядоченных и не всегда понятых.

Автор отмечает недостаточную изученность вопроса, что, казалось бы, при столь краткой истории существования этого Института (1918 – 1923) обязывает привести исчерпывающую библиографию. Она не приводится; пытаться восполнить подобные упущения – занятие довольно бессмысленное, так как список неиспользованной автором литературы (к каждой главе или к отдельному «сюжету») явно превысит список использованной. Но некоторые очевидные лакуны нельзя не отметить. Особенно странным мне показалось то, что Н. Комолова не обратила внимания на обмен письмами между двумя председателями этого Института – П. Муратовым и О. Кампа в журнале «Russia» (1923), в том самом томе, на который она постоянно ссылается в следующей главе своей книги. Короткое письмо Муратова в редакцию журнала от 8 марта 1923 года («Lo Studio Italiano» di Mosca. Vol. II. 1923. Num. 2. P. 361) было вызвано появлением не совсем точных сведений об Институте в итальянской печати. Об инициаторе создания Института Одоардо Кампа Муратов пишет, что тот принял активное участие в его работе только в первые годы, а после отъезда в Италию им уже не занимался. В настоящее время дирекцию Института, говорится в письме, представляют П. Муратов (председатель), А. Дживелегов (заместитель) и С. Шервинский (секретарь), у Института нет никаких отделений и полномочных представителей в Италии. Из ответного письма О. Кампа (на последней странице следующего номера того же журнала) следует, что он окончательно уехал из России в 1920 году. По мнению Н. Комоловой, наоборот, пик активной деятельности Кампа в России приходится на 1921 год: «Весной 1921 г., когда О. Кампа вернулся в Россию, председателем «Studio Italiano» стал П. П. Муратов. Энергия этих двух подвижников дала новый импульс деятельности их детища, началась недолгая пора его расцвета» (с. 97)^21. Биографию О. Кампа можно было бы уточнить по итальянским публикациям²², хотя бы привести даты его жизни (1879 – 1965), а не строить догадки, что, в конце концов, он «видимо, покинул Россию».

Перечнем использованных источников открывается и следующая глава: «В главе о Римских чтениях 1923 г. были использованы для освещения темы три доклада…» (с. 100). Это что, автореферат диссертации? Почему «для освещения темы» выбраны именно эти три доклада (Е. Шмурло, Л. Карсавина и П. Муратова²³), если участников было десять, и темы лекций большинства из них даже не названы, – это так и остается непонятным. Что же касается трех выбранных докладов, то во всех трех ссылках правильно указаны только страницы, а том и год – неверно: «Russia», т. 2 (1923) вместо правильного: т. 3 (1924). И это не опечатка – то же повторено в тексте: «Как сообщал журнал «Russia», эти три доклада, прочитанные на итальянском языке, «вызвали огромный интерес и широкий отклик в печати» и тогда же, в 1923 г., в этом журнале были опубликованы, а значит, мы можем остановиться на них подробнее», а в подстрочном примечании (с. 106) дается такая ссылка на цитируемое сообщение: «Conferenze sulla Russia a Roma // Russia. 1923. Vol. I. P. 58». Интересно, как автор собиралась останавливаться на анализе этих докладов, если ничего подобного в «цитируемом» сообщении не говорилось и ссылка на него – неверная (и том, и страница). На самом деле в последней (декабрьской) книжке журнала за 1923 год (т. 2), который якобы цитирует Н. Комолова, был напечатан подробный отчет о первом цикле лекций, в котором три названных докладчика еще не выступали и потому никакого «широкого отклика в печати» вызвать еще не могли. В журнальном обзоре, озаглавленном «Доклады русских о России в Риме»²⁴, освещались в виде резюме вступительные речи Ло Гатто и Осоргина и прочитанные в ноябре лекции философов Б. Вышеславцева, С. Франка, Н. Бердяева, биолога М. Новикова и социолога А. Чупрова. В конце этой хроники сообщалось, что доклад Б. Зайцева печатается здесь полностью, а доклад Муратова о современном русском искусстве и доклады Карсавина и Шмурло, прочитанные во втором цикле (6 – 15 декабря), будут опубликованы в следующем выпуске «Russia»²⁵, то есть в третьем томе, который выйдет в 1924 году. Совершенно очевидно, что Н. Комолова в глаза не видела этого журнала и выдает себя с головой вот такой сноской: «Публикация доклада Б. К. Зайцева мною не найдена» (с. 102, сн. 8). Этот доклад, прочитанный в первом цикле (3 – 10 ноября), как раз и был напечатан в декабрьской книжке журнала: именно там, на с. 474 – 504, непосредственно перед упомянутым обзором других докладов этого же цикла, находится искомая статья Б. Зайцева: «Современная русская литература (люди и течения)»²⁶ в переводе Э. Ло Гатто.

Конечно, бывают всякого рода аберрации, неточности в ссылках, цитатах и т. п., но с такой откровенной и беззастенчивой фальсификацией все-таки сталкиваешься не каждый день. В моем опыте рецензируемая монография является исключительным – из ряда вон выходящим – случаем, где отмеченный «принцип» обращения с материалом является главным методом работы, а достоверные сведения – на этом фоне – производят впечатление случайных попаданий в цель.

Доклад Муратова «Современное русское искусство» ²⁷здесь пересказывается и цитируется (всякий раз без указания страницы), а по поводу другого доклада «о русских иконах» Н. Комолова снова делится с читателем своей исследовательской неудачей: «Публикацию этого доклада в Италии мне найти не удалось» (с. 111). Могу обрадовать автора и отослать к следующим страницам ее же книги. Там на с. 344 черным по белому написано: «И вскоре в журнале «Russia», издаваемом Ло Гатто, появилась в итальянском переводе статья Муратова «Открытие древнего русского искусства», опубликованная ранее в оригинале (также в 1923 г.) в Парижских «Современных записках» (Т. XV)»²⁸. А если верить тому, что сказано на с. 64, то обе названные статьи Муратова и вовсе были опубликованы задолго до возникновения самой идеи организации чтений в Риме: «В 1921 – 1922 гг. <так!> в журнале «Russia» появились два эссе П. Муратова: «Открытие древнерусского <так!> искусства» и «Современное русское искусство»». Читатель уже догадался, надеюсь, что «Открытия древнего русского искусства» и есть «пропавший» доклад Муратова «о русских иконах»²⁹.

Все упоминания о ненайденных материалах – чистое украшательство, вполне очевидно, что автор представления не имеет, где и как эти материалы искать. Как уже говорилось, по-итальянски все материалы чтений в той или иной степени отражены в журнале «Russia» (1923 – 1924), а оригиналы достаточно полно представлены в архиве Ольги Синьорелли, кстати, она родилась не в Литве (с. 61), а в Латвии, и ее девичью фамилию по-русски принято писать не Резневич, а Ресневич³⁰. Самое забавное, что доклад Е. Шмурло «Москва – третий Рим», как сообщает лучший итальянский специалист по этому архиву Эльда Гарэтто, хранится в Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ, ранее ЦГАОР)³¹. Н. Комолова, судя по всему, ничего не знает про архив Синьорелли и про публикации Э. Гарэтто (в том числе и те, которые печатались по-русски), но страничка из альбома Синьорелли воспроизведена на с. 250.

Автор не может разобраться даже с такой элементарной вещью, как хроника чтений 1923 года (I цикл – с 3 по 10 ноября, II – с 6 по 15 декабря). Так, на с. 103 читаем: «15 ноября, в день открытия конференции, Муратов с семьей прибыл в Рим», на следующей странице правильно: «Чтения проходили в Риме с 3 ноября по 15 декабря и были разделены на две сессии», а на с. 60 – что проходили они «в ноябре 1923 г.».

Сумма гонорара за римские лекции, которую приводит автор по ксерокопии письма Б. Зайцева – 400 лир (с. 102), – смехотворна. Цель этой акции была, прежде всего, благотворительной – оказать материальную помощь русской интеллигенции, пострадавшей от большевиков. Какая же это помощь, если Зайцевы только за визы заплатили 184 лиры. На самом деле каждый участник получил от Комитета 4000 (четыре тысячи) лир. По тем временам это была очень большая сумма – эмигрантские семьи жили на 300 лир в месяц. Кроме того, Муратов получил от Комитета стипендию (2000 лир), чтобы заниматься итальянским барокко – а не древнерусской живописью, как полагает автор (интересно, почему ею нужно заниматься, находясь в Италии?).

Я так подробно остановилась именно на этих двух главах («»Студио Итальяно» в Москве» и «Римские чтения 1923 года: «Россия и русские»»), потому что они являются наиболее простыми примерами, так сказать, чистой фактографии, но фактографии, качественно неприемлемой, – здесь практически все надо проверять de visu и переписывать заново. При желании подобный комментарий можно было бы дать к каждому абзацу этих глав и ко всем остальным главам тоже.

Вот характерный пример. О писателе А. Амфитеатрове нам сообщают следующее: «За свои критические статьи в «Русских ведомостях» и «Новом времени» он в 1902 г. был сослан в Сибирь. После революции 1905 г. бежал во Францию (прямо из Сибири?! – Л. С.)…» (с. 38). В 1902 году Амфитеатров действительно был сослан в Минусинск на пять лет, но не за критические статьи, а за публикацию сатирического фельетона «Господа Обмановы» (о царской семье) в газете «Россия» (которую издавал с 1899 года и которую в 1902-м сразу же после выхода фельетона закрыли), но в конце 1902 года «во внимание к заслугам его престарелого отца» переведен в Вологду и вскоре возвращен в Петербург. В 1904 году, когда за другие прегрешения ему была запрещена всякая литературная деятельность, он «по состоянию здоровья выехал за границу». До 1921 года, до того момента, как Амфитеатров на самом деле бежал с семьей из Петрограда через Финский залив на лодке, он не был эмигрантом и к предвоенной эмиграции причислен Н. Комоловой (с. 24) по недоразумению³². Видимо, слово «зарубежье» оказывает на исследователей этого нового (для них) феномена такое завораживающее действие, что им даже в голову не приходит, что элементарные справки о так называемых «писателях русского зарубежья» – о том же Амфитеатрове, Зайцеве, Муратове, Осоргине и др. – можно навести, заглянув хотя бы в Краткую литературную энциклопедию (1962 – 1978), не говоря уже об обстоятельных статьях (с подробной библиографией и ссылками на архивы) в Биографическом словаре «Русские писатели. 1800 – 1917», к которому Н. Комолова не обратилась ни разу.

Без знания фактической стороны дела исследовательская мысль будет неизбежно скользить по поверхности, балансируя между тривиальными выводами (см. «Заключение») и чистым фантазированием, что можно продемонстрировать и на другом примере – на примере аналитической главы с публицистическим названием «Страницы итальянской истории по Н. П. Оттокару». В ней автор высказывает предположение, что имя русского историка-эмигранта, написавшего «историческ[ий] раздел статьи «Россия» для Итальянской энциклопедии (1936)», отсутствует, потому что всеобщую историю в энциклопедии «курировал Дж. Вольпе, официальный историк режима…» (с. 400)^33. Иными словами, предполагается, что имя Оттокара было изъято по цензурным соображениям. Кем, в таком случае, было установлено, что этот раздел писал Оттокар, не сказано. Судя по ссылке на эту статью: «Russia // Enciclopedia italiana. Milano, 1936» (там же, примеч. 12), – Н. Комолова знает ее, скорее всего, по пересказам (как и одноименный журнал Э. Ло Гатто «Russia»). В выходных данных не указан ни том, ни страницы того «исторического раздела», где автор не нашел подписи Оттокара, а место издания указано неверно. Всем, кто когда-либо пользовался этой энциклопедией, которая стоит в открытом доступе на полках главных библиотек страны, известно, что издавалась она в Риме (с 1929 года), так что правильная ссылка: Vol. 30. Roma: Istituto dell’Enciclopedia Italiana, 1936. Раздел «История» (Storia) действительно никем не подписан, в то время как под другими стоят имена их авторов, в числе которых есть и один русский ученый-эмигрант – М. Малкиэль-Жирмунский, написавший раздел «Искусство». Как это объяснить? «Официальный историк режима» Вольпе вымарал имя одного русского эмигранта, а другого (к тому же еврея) не заметил? Маловероятно³⁴. На предыдущей странице монографии (с. 399) упомянута «стать[я] «Коммуны» для XI тома Итальянской энциклопедии» того же Оттокара. В эту статью Н. Комолова, скорее всего, тоже не заглядывала и почему-то называет ее аналогом (?) статьи Оттокара «Гражданские коммуны в средние века»^35. Статья в одиннадцатом томе (1931) под названием «Comune» (это единственное число – «Коммуна», а не множественное, как думает Н. Комолова)³⁶ написана тремя авторами. В ней есть большой раздел «История средневековой коммуны» (Storia del comune medievale), и этот раздел был подписан инициалами Оттокара, а на первых страницах этого тома перечислены имена всех авторов, среди которых и профессор Флорентийского Королевского университета Н. Оттокар.

В списке авторов 30-го тома его имени нет, но для того, чтобы объяснить, почему это произошло, историк, если он взвешивает все факты, должен, прежде всего, задаться вопросом: что изменилось в отношении фашистского режима к русским ученым, эмигрировавшим в Италию, по сравнению с 1931 годом? Почему в 1931 году никаких проблем не возникало, а в 1936-м они появились? Что значит «русский эмигрант» применительно к Оттокару – это биографический факт или его гражданский статус? Но когда этих фактов историк не знает, ему не остается ничего другого, как экстраполировать знакомую советскую практику обращения с неугодными авторами на итальянскую ситуацию. Но ведь Оттокара не увольняли с работы по анкетным данным, не объявляли «врагом итальянского народа», и его книги продолжали издаваться в Италии³⁷. По моим представлениям (хотя я не историк и этим вопросом никогда специально не занималась), как раз в этом направлении никаких существенных изменений между 1931 и 1936 годами не произошло. К началу тридцатых фашистская Италия уже не сомневалась, что в Советской России установился такой же тоталитарный режим, о чем свидетельствует, например, книга Р. Бертони с недвусмысленным названием «Россия: триумф фашизма» (Russia: trionfo del fascismo), вышедшая в 1931 году и переизданная в 1937-м! Поэтому более вероятно, что дело было не в авторе, а в самом предмете – в цензурировании статьи о российской истории, которая доведена до 1928 года, до начала пятилеток, и заканчивается такими словами: «…первый и второй пятилетние планы ставили свой целью создать в преимущественно аграрной и довольно отсталой стране мощную социалистическую промышленность и перестроить все сельское хозяйство на коллективной основе (см.: kolchos)». В таком случае, если статья Н. Оттокара была соответствующим образом «отредактирована» (идеи корпоративного хозяйства и огосударствления экономики были особенно близки Муссолини, министру корпораций, а не медиевисту Оттокару), он мог снять свое имя сам. Но чтобы ставить подобные вопросы и предлагать решения, давать свою интерпретацию фактам, надо заниматься изучением истории, а этого-то в книге и нет. Вместо научного подхода – безответственная журналистская публицистика на тему «времена и судьбы». Что нового может узнать читатель о «временах», о 20 – 30-х годах, если кроме простых напоминаний о том, что в Италии к власти пришли фашисты, а в России – большевики, ничего содержательного не сообщается: «В Италии, как и в России, дело шло к диктатуре, только с другим знаком, и вскоре между ними начнется сближение» (с. 60). С каким знаком? И что за сближение?

Н. Комолова адресует свою книгу историкам (и более широкому кругу читателей) и могла бы предположить, что как раз для историков – в отличие от широкого читателя – имя Н. Оттокара не является абсолютно новым и его место в науке давно определено³⁸, хотя специальных работ о нем в советское время и не было.

Но может ли настоящая работа восполнить эту лакуну, если теперешние историки, итальянисты (!) «не узнают» уже ключевого термина главных трудов Оттокара по истории средневековой Италии³⁹ – «городские коммуны». Казалось бы, мелочь: подумаешь, неточно переведено одно определение, но свидетельствует она о многом.

Получается, что за какую ниточку ни потяни, все оказывается совсем не так, а в лучшем случае – не совсем так, как это подается.

Особо следует остановиться на работе автора с архивными источниками. В издательской аннотации сказано, что в «научный оборот» введены материалы из РГАЛИ и ГАРФ. Я внимательно просмотрела всю книгу и никаких прямых ссылок на российские государственные архивохранилища не обнаружила (если автор укажет мне те страницы, где есть новые, неизвестные материалы из этих архивов, я готова принести свои публичные извинения). Однако в книге используются материалы российских частных собраний. Настоящей золотоносной жилой для автора стала семейная коллекция О. Северцевой – все под рукой, и никуда ходить не надо: и редкие (для непрофессионала) издания А. Лозины-Лозинского 1916 года, и газетные вырезки с некрологами (без указания, из каких они взяты газет!), и копии стихов из «архива Пушкинского дома» (по-видимому, имеется в виду Рукописный отдел ИРЛИ), и материалы об А. Габричевском, и афиши лекций в «Студио Итальяно», которые ранее публиковались как документы (совместно с О. Северцевой, см. примеч. на с. 90), а здесь преобразованы в подобие связного текста – в длинные перечни этих самых лекций.

Н. Комолова, конечно, не учитывает специфики такого жанра, как некролог, и делает соответствующие выводы из положительных отзывов Сергея Городецкого о Лозине-Лозинском, не подозревая, что тот же Городецкий был автором отрицательной рецензии на его стихи, – этих вырезок в коллекции, видимо, не оказалось! «Критика встретила первые издания стихов А. К. Лозина-Лозинского молчанием» (с. 146), – не моргнув глазом, пишет автор, не ведая, что кроме Городецкого его первую книгу рецензировали Николай Гумилев и Георгий Иванов. А между тем библиографические и гораздо более систематичные биографические сведения легко можно было найти в обстоятельной статье А. Морозова^40. Автор полагает, что забвение таких поэтов, как Лозина-Лозинский, непосредственно обусловлено приходом к власти большевиков, которые «круто изменили вкусы россиян» (с. 152). Непонятно, почему у нее А. Цветаева «не побоялась» (с. 152) вспомнить о Лозине-Лозинском, – что в нем такого опасного для тех лет, когда А. Цветаева писала свои воспоминания?

Из писем М. Волошина, найденных автором в архиве Дома поэта в Коктебеле (с. 7) (автографы, естественно, хранятся в другом месте – в РО ИРЛИ), три письма к матери (от 5 января 1900 года, 23 января и 20 октября 1901 года) уже изданы⁴¹. Но об этой публикации, содержащей большой корпус писем (за 1896 – 1914 годы) с подробным и тщательно выверенным комментарием, Н. Комоловой ничего не известно, а ее собственный комментарий к одному из них, где говорится, что Волошин начал читать «Итальянское путешествие» Гете, таков: «Первое издание книги называлось «Итальянское путешествие»» (с. 407, примеч. 11). О каком первом издании здесь идет речь – в какой стране и на каком языке оно называлось «Итальянское путешествие»?⁴² Опубликованы ранее и два письма Габричевского к Вяч. Иванову по поводу перевода Гете⁴³, которые занимают целых две страницы в куцем шестистраничном очерке о вкладе Вяч. Иванова «в культуру русского зарубежья».

Н. Комолова часто ссылается на «парижский архив Б. К. Зайцева», но место хранения этого фонда ни разу не названо. Кроме того, ссылки на него (то есть на собрание дочери писателя Н. Зайцевой-Соллогуб) сначала появляются в итальянской версии: «Archivio

Coll. Zaitsev – Sollogoub (Paris)» (так на с. 100, 102, 105!), а значит, «заимствованы» из итальянских работ, и только на с. 331 и следующей – во французской: «Archives». Орфография ссылок на этот фонд, ка-жется, исчерпывает все возможности варьирования: Archivio/Archives/ Zaitsev/Zaisev/Sollogoub/Sollogoug (со стр. 333 перед фамилией владелицы этого собрания появляется инициал N). Наверное, работа Н. Комоловой в исторических архивах Милана, Рима, Неаполя и Палермо (возможность работать в них представилась ей, как отмечено в очерке «Две музы…»⁴⁴, начиная с 1964 г.) по изучению политической истории Италии, итальянской деревни и биографии лидера ИКП была более продуктивной, но работа с литературными архивами, как показывает настоящая монография, ей просто противопоказана. Так, на с. 103 Н. Комолова пишет, что «из-за задержки в получении виз некоторые из приглашенных в Рим не приехали», и цитирует письмо Муратова Зайцеву от 15 сентября 1923 г.: «Белому визы пока не дали, он уже продал свой билет на пароход. Он нервничает и ждет, но дождется ли, это, я думаю, еще вопрос». «Белый итальянской визы действительно не дождался, – резюмирует Н. Комолова, – и уехал в Москву». Но А. Белого никто в Рим не приглашал, и он туда не собирался (тем более на пароходе из Берлина), а с августа по октябрь 1923-го дожидался в Берлине советской визы⁴⁵. Об этом и пишет Муратов в своем письме, но Н. Комолова не знает ни биографии Белого, ни точного состава приглашенных на Римские чтения (на самом деле все, кто был приглашен, получили визы и приехали в Рим) и склонна приписывать все визовые сложности (о которых может судить только по переписке) фашистскому режиму: «В Италии в то время к власти пришел Муссолини и начинал утверждаться фашистский режим. Возможно, поэтому возникли большие трудности в получении виз для русских беженцев, приглашенных в Рим» (с. 101). Нужны ли еще доказательства, что даже простая копия письма, попавшая в руки некомпетентного автора, ничего, кроме вреда, гуманитарным знаниям принести не может⁴⁶?

Что касается итальянских архивов, упомянутых в аннотации к книге Н. Комоловой, то ее собственные находки – письма казаков и бывших офицеров царской армии к княгине Демидовой (в 1930-х годах) с просьбой о материальной помощи (они приводятся на с. 55 – 57) – представляют исторический интерес, но к культуре «серебряного века» они имеют весьма сомнительное отношение.

Иллюзия большой архивной работы, проделанной автором, и впечатление о новых материалах, введенных в научный обиход (как сказано в аннотации к книге), создаются главным образом за счет разговоров вокруг архивов: где, когда и при каких обстоятельствах автор познакомилась с ксерокопиями документов, любезно предоставленными ей тем-то и тем-то (а не с оригиналами, найденными ею самостоятельно в архиве), и в итоге почти каждый эпизод заканчивается ссылкой на публикацию этих материалов в альманахе Н. Комоловой. Заслуживают внимания, на мой взгляд, лишь некоторые сведения о русской колонии на Лигурийском побережье (гл. «Российская эмиграция в Италии в начале XX века (1905 – 1914)») и биографический очерк о Константине Константиновиче Лозине-Лозинском, брате поэта, если не считать, разумеется, таких перлов, как его участие «в I Международном конкурсе философов в Риме» (с. 83; интересно, кто из философов стал победителем на этом конкурсе?). Поскольку именного указателя в книге нет, этот хоть в чем-то небесполезный материал затерялся в хаотическом очерке «Русское зарубежье в Италии: вклад в культуру (1917 – 1945)», где собрано все на свете – от благотворительности русской аристократии (на примере княгини Демидовой) до участия русских в итальянском Сопротивлении (А. Флейшер).

Помимо многочисленных содержательных ошибок, книга пестрит опечатками⁴⁷, причем главным образом в ссылках на итальянские источники, а среди них – в основном в окончаниях слов.

Попросту говоря, это не столько опечатки, сколько грамматические ошибки, выдающие плохое знание итальянского языка: ricerge (надо: ricerche), giudici (giudizi), imigi (imagini) – видимо, под влиянием популярного «русского» слова «имидж», linei generale (linee generali – с. 401, а всего на этой странице шесть опечаток, то же на с. 11) и т. д. Особенно впечатляет количество искажений в именах собственных: Е. П. Карсавин (с. 100), Т. или В. Зелинский (с. 70 и сноска на с. 394), С. Степун (с. 70), Дж. Шпет (с. 91) и т. п. Увы, далеко не все из них можно отнести на счет рассеянности автора или корректора, таковы философ Борис Вячеславцев (с. 101) – Б. П. Вышеславцев; журналист А. И.Косоворотов (с. 410) – Косоротов; Куртис (с. 257) – Э. Р. Курциус (Curtius). Ясно, что автор попросту никогда не встречала по-русски некоторые имена, которые попались ей в итальянских источниках, – как иначе могли бы возникнуть Дж.Шпет (по-русски его звали Густав Густавович)⁴⁸ или Т. Зелинский (польский Tadeusz и итальянский Taddeo в русском обиходе звался Фаддеем Францевичем; впрочем, еще один вариант приписанного ему инициала – В. – остается необъяснимым).

Такие же огрехи характерны и для передачи итальянских имен: «романы Дж. Верди» (итальянский верист Джованни Верга – не композитор!), Уго Ойемми (писатель, журналист и литературный критик У. Ойетти, Ugo Ojetti, 1871 – 1946), Э. Гуидибальи (E. Guidubaldi / Е. Гуидубальди), Полицциано (Анджело Полициано, ср. с. 140: «эпитафией, сочиненной Полицианом» – в современной норме итальянские фамилии на о не склоняются). Основатель «Студио Итальяно» в Москве Одоардо Кампа в тексте назван правильно, но тут же, в этой же главе, помещен его портрет и подпись под ним с двумя ошибками: Эдоардо Кампо.

С двойными итальянскими фамилиями автор, видимо, вовсе не умеет обращаться: имя итальянского ученого, археолога, публициста и общественного деятеля Умберто Дзанотти Бьянко (U. Zanotti Bianco, 1889 – 1963) встречается в таких вариантах: Умберто Дзанетти Бьянко / Дзанетти Бианко / Б. Дзанетти (с. 47, 30, 152)⁴⁹. По-русски можно назвать М. Е. Салтыкова-Щедрина М. Е. Салтыковым или Н. Щедриным, но что бы мы сказали об итальянском ученом, который преподнес нам таких писателей, как «Щ. Салтыков», «Б. Марлинский» или «М. Сибиряк» (а именно так звучит для итальянца «Б. Дзанетти»). В этом конкретном случае Н. Комолова, видимо, не отдает себе отчета, что тот «писатель», по предложению которого был создан «Комитет поддержки русской интеллигенции» (с. 101), и «социалист Б. Дзанетти», адресат А. Золотарева (с. 152), – одно и то же лицо. На самом деле это очень известный общественный деятель, который активно занимался проблемами итальянского Юга (отсюда его связи с колонией русских эмигрантов на Капри) и организацией нескольких комитетов: Итальянского комитета в защиту демократии в России (1919), Комитета помощи голодающим детям (он приезжал в Россию в 1922 году и знал реальное положение дел), он же был и главным организатором Комитета помощи русской интеллигенции, созданного в Риме в ответ на призыв Нансеновского комитета.

Беда с именами собственными не сводится к их воспроизведению. Проблема, с которой плохо справляется автор, – это то, как надо вводить в книгу имена и что из относящегося к этим именам надо пояснять в русском тексте (или в примечаниях к нему). Незадачливые компиляторы над этим никогда не задумываются, а зачастую, как мы могли только что убедиться, просто не имеют представления, о чем идет речь и что об этом знает (или, наоборот, не знает) образованный русский читатель. Так, например, Леопарди можно просто назвать по фамилии, даже без имени (и желательно без таких пояснений, как «итальянский поэт начала XIX в.» – с. 183), а, скажем, Дж. Папини требует пояснений – а то, что автор при каждом появлении его имени с завидным упорством (с. 47, 96) указывает в скобках место жительства (Флоренция), этих пояснений никоим образом заменить не может. Джованни Папини (1881 – 1956) – очень известный писатель и критик, одна из ключевых фигур для понимания путей развития итальянской культуры первой половины XX века. В России переводы его рассказов печатались с середины 10-х годов, в 20-е годы они выходили в русских переводах в Берлине (с предисловием философа Б. Яковенко) и в России, где на них появлялись рецензии; о нем писал Луначарский в своих обзорах современной зарубежной литературы, а в 60-е годы – Ц. Кин и т. д. Для изучаемого Н. Комоловой периода («серебряный век») существенно то, что в самом начале века Дж. Папини вместе со своим другом, таким же молодым флорентийским литератором Джузеппе Преццолини (1882 – 1982), основал авангардистский журнал «Леонардо» (1903 – 1907), который самым тесным образом был связан с журналом московских символистов «Весы». В книге Н. Комоловой оба явно неведомых автору персонажа регулярно появляются вместе, как Бобчинский и Добчинский, иногда с пояснением: «итальянские просветители» (как Вольтер и Дидро?).

С этими именами связана целая эпоха – начало литературного сотрудничества и личного общения (которое не прерывалось и после закрытия обоих журналов) двух писательских группировок: русских символистов, объединившихся в первые годы XX века вокруг московского издательства «Скорпион» и журнала «Весы», и итальянских модернистов, по преимуществу флорентийских, первоначально собравшихся вокруг журнала Папини и Преццолини⁵⁰. Говорить о Дж. Папини только в связи с флорентийским обществом «Друзья России» – это то же самое, что рассматривать таких писателей, как Осоргин, Зайцев и др., исключительно как сотрудников Института итальянской культуры (каждый раз помечая в скобках: Москва) или ограничиться пометой «Петербург», говоря о Д. Мережковском (кстати, он полностью выпал из панорамы «серебряного века» и почему-то причислен мимоходом к младшим символистам! – с. 20).

Такое механическое переписывание незнакомых имен⁵¹ едва ли уравновешивается избыточными и столь же не освоенными сведениями, как, например, педантичным указанием издательств, где печатались книги Муратова. Что дает читателю упоминание «издательства Сток» в сообщении: «…в 1925 г. в римском издательстве «Сток» вышла в свет (на итальянском и на французском языках) книга П. Муратова «Древнерусская живопись»…» (с. 64)? Поскольку Сток – это фамилия, то по-русски в таких случаях говорят: «в издательстве Стока» или «А. Стока». Об этом книгоиздателе я, признаюсь, не слышала ровно ничего, думаю, что читатели – тоже. Если же издательство указано из библиографической тщательности, то почему же названо только оно, когда на титуле значатся два издательства (римское – А. Стока и пражское «Пламя»)⁵² ? На той же странице (с. 64) дается издательство «d’Arte» – такого издательства (d’arte – искусства – в родительном падеже) не существует в природе, это слово входит в название многих издательств: в данном случае речь идет о римском издательстве «Casa editrice d’arte «Valori plastici»», и названием издательства является именно «Valori plastici». Представьте себе, что в каком-то иностранном  тексте сказано, что книга вышла в Москве в издательстве «Izdatelstvo» или, скажем, «Tovarishchestvo».

Если про узкого специалиста говорили, что он подобен флюсу и

знает все ни о чем, то нынешние культурологи широкого профиля обнаруживают движение к противоположной крайности – не знают ничего обо всем. Обилие излишних сведений вместо насущно необходимых, отсутствие точных ссылок, приблизительные определения вместо точных дефиниций, случайный отбор материала – настолько типичны, что по ним легко опознается тип компилятора, который плохо знает оба культурных контекста – и русский, и итальянский. Не зная главных итальянских и русских журналов и издательств начала XX века, кото-

рые и определяли культурную жизнь изучаемой автором эпохи, не имея представления об эмигрантской печати (все ссылки на периодику русской эмиграции взяты из вторых рук, это видно невооруженным глазом), издавать большой научный труд о русской культуре «серебряного века» и ее связях с итальянской, мягко говоря, неосторожно.

Кому-то покажется странным, что в рецензии много (слишком

много) примеров разного рода ошибок. Так вот, это малая толика ошибок, натяжек, несуразностей, которые есть в рецензируемой книге, фактически здесь разобрана едва ли десятая часть текста и из нее приведена лишь небольшая часть примеров. Количество недостоверных сведений, которые сообщаются в этом труде, не позволяет ему претендовать даже на статус научно-популярного издания, не говоря уже об академическом. Любую дату, любое имя, любой факт, встретившиеся в этой книге, если вы их не помните наизусть, нужно проверять.

Как же объяснить появление подобной книги? Ведь перед нами работа отнюдь не новичка, а заслуженного деятеля российской науки, пользующегося, насколько я понимаю, большим авторитетом в своей среде. Главные труды Н. Комоловой перечислены в уже упомянутом очерке о ней М. Корчагиной, среди них учебное пособие для учителей «Новейшая история Италии» (М.: Просвещение, 1970), несколько монографий: «Движение Сопротивления и политическая борьба в Италии. 1943 – 1947 гг.» (М.: Наука, 1972; бронзовая медаль ВДНХ 1974 года), «Пальмиро Тольятти: Очерк жизни и деятельности» (совместно с Г.

Филатовым; М.: Политиздат, 1983), небольшая книга «Италия в судьбе и творчестве Бориса Зайцева» (М.: ИВИ РАН, 1998), отмеченная благожелательной рецензией итальянского историка Р. Ризалити (Slavia. 1999. N 4) и др. Как же так? С одной стороны, солидные научные труды, получившие всеобщее признание (положительные отзывы, рецензии, награды, почетная грамота Российской академии наук в 1999 году), а с другой – настоящая монография, где концы с концами не сходятся буквально на каждом шагу. Ведь все мои претензии к этой книге отнюдь не стилистического свойства, не вкусового характера   ⁵³, и это не придирки к опечаткам, я говорю об абсолютной бессодержательности историко-филологических исследований автора, о неряшливой компиляции, об искажении многих (а не единичных, что может случиться с каждым) исторических фактов: имен, дат, событий и о многочисленных библиографических ошибках (о таких ссылках, где неверно указаны том, год, место издания, название, номер страницы) и т. д. По сути дела, речь идет о фальсификации истории и об опасном симптоме возникновения и процветания (под грифом Института всеобщей истории РАН)⁵⁴ «альтернативного» – по отношению к гуманитарным наукам – литературоведения и доморощенной истории русской литературы под маркой «литературы русского зарубежья». Констатировать этот факт неприятно (тем более теперь, когда после реорганизации Отделения языка и литературы РАН и слияния его с историками речь идет о чистоте того же самого мундира), а читать мои заметки и поправки, наверное, скучно, но другого выхода я не вижу. Если спортсмену, занимавшемуся всю жизнь тяжелой атлетикой, совершенно ясно, что он уже не станет фигуристом, то маститый ученый почему-то не в состоянии реально оценить свои силы, и приходится объяснять ему, сколько раз он шмякнулся об лед, не откатав даже обязательной программы⁵⁵.

Книга с таким броским названием и умело составленной аннотацией (не без элементов дезинформации, как мы убедились) не залеживается на прилавках «Академкниги». Можно сказать, идет нарасхват. Если бы название адекватно отражало ее содержание – скажем: «По страницам альманаха «Россия и Италия» (1993 – 2003)», вряд ли кто-нибудь обратил бы на нее внимание (как, в общем, и было до сих пор). Реклама – двигатель торговли!

Единственная положительная эмоция, которую у меня вызвало чтение этого сочинения, это известие о том, что Н. Комолова больше не является редактором названного альманаха.

Л. СТЕПАНОВА

г. Санкт-Петербург

P.S. Более подробный вариант рецензии будет опубликован в итальянском журнале «Europa orientalis».

           Одно из самых значительных своих произведений, роман «Отцы и дети», Иван Тургенев написал в переломное для России время, в 1860-е гг., когда перед современной писателю действительностью встали насущные вопросы переустройства страны.

Возникло деление общества на старшие поколения, «отцов», и на младшие – «детей». Первые представляли собой консерваторов, отстаивающих прежний путь развития страны. Вторые же хотели немедленных преобразований, так как нельзя жить так, как жили до этого.

Революционеры, социалисты, радикалы – все они воплотились в образе главного героя произведение, в образе Евгения Базарова.

        Евгений Базаров сразу преподносит себя как человека всесторонне развитого, образованного, и, главное, как человека, отрицающего всю действительность.

«Он – нигилист», говорит Аркадий Кирсанов о своем друге, и в его устах это звучит не только как восхищение, но и как приговор. Итак, Евгений Базаров – это человек без каких бы то ни было принципов, отрицающий все, но не способный предложить что-то новое.

Он хочет разрушать, но строить не готов, полагаясь на русское «авось». И именно тут мы сталкиваемся с таким вопросом: «Нужны ли базаровы России?»

        На мой взгляд, безусловно нужны. Да, конечно, Евгений Базаров – это радикально настроенный человек. Но в его мировоззрении, в его поведении и в стремлении изменить и себя и окружающих я вижу огромный потенциал на будущее.

Старая аристократия изжила себя. И мы видим это в том, как ведет свое хозяйство Николай Петрович Кирсанов. В его поместье все пришло в упадок. Старое поколение уже неспособно справиться с теми проблемами, которые перед ними встали.

        Впоследствии Аркадий Кирсанов, сын Николая Петровича, сумеет добиться того, что его имение снова расцветет. Как это смогло произойти?

        Мне кажется, одну из главных ролей здесь сыграл Евгений Базаров, друг и наставник Аркадия. Он повлиял, причем очень значительно, на мировоззрение Кирсанова-младшего, и тот воспринял в несколько измененном виде идеи своего наставника. Именно поэтому, я считаю, Базаровы нужны людям, нужны обществу. Они способны изменить их у лучшему.

        А чего стоят бесконечные споры Евгения со старшим поколением, представителем которого является закостенелый аристократ Павел Петрович! На протяжении всего романа эти ярчайшие представители «отцов» и «детей» пытаются доказать оппоненту свою правоту. И только под конец Павел Петрович вынужден сдаться. Он понимает, что в идеях Евгения есть смысл. Он понимает, что его время безвозвратно ушло.

        Однако, почему же роман заканчивается тем, что Базаров умирает именно тогда, когда мог бы совершить еще огромное количество великих дел? Мне кажется, что случилось это потому, что Базаров родился не в то время.

Он опередил исторический процесс, а общество еще не было готово к радикальным переменам. Но, безусловно, Базаровы нужны именно потому, что повлияли на близких им людей: друзей, родственников, знакомых. Они смогли изменить их жизни и их мировоззрение.

И этим наследникам Базарова уже предстоит изменить Россию.

Источник: https://testsoch.ru/otczyi-i-deti/sochinenie-na-temu-pochemu-bazarovy-nuzhny-rossii.html

Сочинение на тему: Нужен ли Базаров России? в романе Отцы и дети, Тургенев

Главная>Сочинения по произведению Отцы и дети

Нужен ли Базаров России?

Роман И. С. Тургенева «Отцы и дети» затрагивает многие аспекты общества. Автор поднимает извечную проблем отцов и детей, сталкивает старое поколение с новым, показывает модные общественные тенденции, типичные для середины XIX века, рассматривает в деталях жизни нескольких персонажей.

В частности в произведении затрагивается вопрос о пользе таких людей, как Базаров. Он является ключевой фигурой романа, представителем современной молодежи и проповедником «нигилизма» – течения, отрицающего всё общепринятое. Тургенев с особым мастерством описывает этого персонажа.

Он сам создал его, сам дал ему жизнь, но судьбы изменить не смог.

Нужен ли Базаров России? Это сложный и неоднозначный вопрос. Конечно же, он, как и любой другой человек нужен в обществе. Он приносит определенную пользу, занимаясь исследованиями в области медицины и помогая больным.

Будучи нигилистом, он вносит в общество новые идеи, которые многим кажутся прогрессивными и справедливыми. Он даже находит последователей и учеников в лице Аркадия Кирсанова и Ситникова.

Они хоть и не до конца искренни в своем «нигилизме», но стараются подражать Базарову поведением и суждениями. Они так называемые псевдонигилисты.

Несмотря на очевидную пользу, которую Евгений Васильевич приносит обществу, он не может найти в нем себя. Отрицая все, что дорого остальным, он становится «лишним». В итоге ему не к чему стремится. Общественная деятельность не становится главной целью. В любви он также несчастен.

По этой причине в масштабах огромного государства он чувствует себя ненужным. В какой-то момент герой даже сравнивает себя с червем, который ползает по земле и никому не нравится. Перед смертью он признает свою ненужность и готов умереть. Ведь человек живет, пока он кому-то нужен.

Казалось бы, за свою короткую жизнь Базаров не сделал ничего выдающегося, но он всегда помогал окружающим. За угрюмой внешностью героя пряталось доброе сердце. На мой взгляд, такие люди как он нужны, возможно, не целой стране, но отдельным людям.

Так, например, своим родителям он был очень дорог, а пациентам приносил только пользу. Поэтому, можно сделать вывод, что Базаров был нужен своим родным, друзьям, знакомым и пациентам.

А принося пользу хотя бы малой части общества, человек несет положительные изменения и в масштабах всей страны.

• см. также:Другие сочинения по произведению Отцы и дети, Тургенев
• Характеристики главных героев произведения Отцы и дети, Тургенев
• Краткое содержание Отцы и дети, Тургенев
• Краткая биография Ивана Тургенева

Источник: https://www.sdamna5.ru/nuzhen_li_bazarov

Нужны ли Базаровы России?

/ Сочинения / Тургенев И.С. / Отцы и дети / Нужны ли Базаровы России?

Скачать сочинение

Тип: Проблемно-тематический анализ произведения

    «Отцы и дети» — роман, написанный И. С. Тургеневым в шестидесятые годы XIX века. Действие в нём происходит летом 1859 года, накануне крестьянской реформы 1861 года. В произведении показано российское общество того времени в предреформенном состоянии. В то время общество поделилось на «отцов» и «детей».

Первые – это люди старшего поколения, придерживающиеся взглядов консерватизма и либерализма. Они считали, что никаких преобразований в государственном аппарате и обществе не требуется, и были довольны текущим положением. Вторые, «дети» или же «новые люди», были полностью против идей консерватизма.

Они хотели немедленных изменений в обществе, считали, что жить по-старому нельзя.
    Главный герой романа – Евгений Васильевич Базаров, представитель «новых людей». Он придерживается взглядов нигилизма, то есть отрицает существование любых человеческих чувств, ставит под сомнение устоявшиеся нормы, идеалы и ценности в обществе.

Базаров, как и все «новые люди», революционер. В ходе романа он не раз выступает против убеждений старшего поколения, против консерватизма и либерализма. В Базарове автор собрал основные черты всех «детей» того времени, сделав его образ собирательным.

После прочтения произведения перед читателем встаёт вопрос: действительно ли нужны такие люди, молодые революционеры, «Базаровы», России? Этот вопрос неоднозначен, и, чтобы ответить на него, требуется более детальный анализ личности Базарова, рассмотрение его положительных и отрицательных личностных качеств.
    Положительных качеств у него больше.

Во-первых, Базаров — будущий лекарь, человек науки. Любую теорию он старается подкрепить научным доказательством, а в ненаучные вещи не верит и отрицает их. Также он предпочитает экспериментальный подход в изучении, пытается увидеть то, что изучает, на практике. В ходе одного из таких экспериментов он заражается тифом, в результате чего умирает.

Обычно из таких любознательных и заинтересованных людей получаются хорошие специалисты в разных сферах. Во-вторых, Базаров всегда стоит на своём и умеет яро отстоять и доказать свою точку зрения в любом вопросе. У него свои отличные от чужих убеждения и взгляды на многие вещи, в которых он полностью уверен.

В-третьих, Базаров умеет критически мыслить, анализировать и размышлять. Это его качество крайне положительно, потому что людей, умеющих здраво и адекватно оценивать ситуацию, во все времена было мало и не хватало.     Что касается отрицательных качеств его характера, то их меньше, но они не менее существенны.

Во-первых, Базаров не может принять другую точку зрения, если она сильно разнится с его видением. Все мнения имеют право на существование, а относительно некоторых вопросов не существует верной точки зрения, нужно уметь адекватно принимать и оценивать мнения других.

Базаров же не умеет этого делать, он всегда стоит на своём и в большинстве случаев не хочет слышать других мнений. Во-вторых, Евгений отрицает пользу искусства, а также существование человеческих чувств. Нельзя сказать, что это недостаток его характера, но лично я против этого мнения. Без искусства и чувств жизнь любого человека превратилась бы в унылое, рутинное и тоскливое действие, жить в таком мире, наверно, ужасно. Искусство и чувства красят жизнь человека, придают ей новые тона и краски. Однако Евгений отрицает это всё и считает ненужным, я считаю это неверным.

    Итак, нужны ли Базаровы России? Исходя из всего вышесказанного, я могу полагать, что нужны. Базаровы — настоящие двигатели страны, её развития, ведь ничто не стоит на месте, всё растёт, движется, а делается это благодаря таким людям.

Добавил: Astatium

3879 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.

Источник: http://www.litra.ru/composition/get/coid/00844651482872214191/woid/00056801184773070642/

Сочинение на тему «Нужны ли Базаровы России?»

«Отцы и дети» — роман талантливейшего русского писателя И.С. Тургенева.

Написанный еще в 19 веке, он до сих пор пользуется популярностью среди любителей литературы и изучается в школах и высших учебных заведениях.

И в первую очередь, каждого читателя интересует центральный герой произведения Евгений Базаров. После чтения романа невольно возникает вопрос — а нужны ли вообще такие люди России?

Однозначно ответить на этот вопрос нельзя. Ведь с одной стороны Базаров представляется умным, рациональным человеком, имеющим серьезные жизненные намерения. Интерес к естественным наукам, в особенности к медицине, побуждает его к научной деятельности.

Герой с усердием занимается опытами и изучением различных дисциплин. И нельзя сказать, что ему это дается с легкостью. Ведь Евгений небогатый студент, которому приходится также обеспечивать свою жизнь.

Читатель видит в Базарове не только умного человека, но и сильного духом, ответственного, стойкого и нерушимого в своих принципах. Такие люди, как Базаров, добиваются успеха.

Но есть и обратная сторона медали. Евгений Базаров — нигилист. Он отрицает искусство, любовь, романтичность, гения природы и силу брака. В герое есть что-то революционное.

Разумеется, он способен изменить жизнь России к лучшему, привить научный интерес гражданам, сделать множество открытий в области медицины.

Но способен ли такой человек, как Базаров, сделать жизнь России полной? С убеждениями, отрицающими все прекрасное, вряд ли. Таким образом, вопрос «нужны ли Базаровы России» остается открытым.

Учитель проверяет на плагиат? Закажи уникальную работу у нас за 250 рублей! Более 700 выполненных заказов!

Заказать сочинение

Не только над этим заставляет задуматься прочтение романа. Современным читателям произведение интересно благодаря темам, которые раскрываются автором. Среди них есть проблемы любви, дружбы и, конечно, проблема взаимоотношений между поколениями. Именно тема «отцов и детей» волнует большинство современной молодежи.

В романе эта проблема поднимается на примере взаимоотношений между младшим Кирсановым и его другом Базаровым и старшими братьями Кирсановыми. Непонимание и как следствие разногласия среди представителей старшего и младшего поколений встречается в каждую эпоху.

Эта тема вечна и нерушима, а потому является актуальной и в наше время.

Разнообразие проблем, поднимающихся в романе «Отцы и дети» делает это произведение интересным для каждого читателя независимо от возраста и интересов. Потому как темы в романе являются «вечными», и сама книга будет жить вечно.

Источник: https://sochinyalka.ru/2019/01/sochinenie-na-temu-nuzhny-li-bazarovy-rossii.html

Нужен ли России Базаров? — по русскому языку и литературе

Социально психологический роман Ивана Сергеевича Тургенева «Отцы и дети», написанный в тысяча восемьсот шестьдесят втором году, очень интересен с точки зрения разнообразия социальных проблем, поднятых автором.

Это и проблема взаимоотношений между поколениями, и отрицания старых дворянских устоев, и роли отдельной личности в обществе. Среди них встречается и тема необходимости Базаровых России. Такие люди, как Евгений Васильевич, названы нигилистами.

Они отрицают царящие в обществе устои, политический строй, мораль, любовь, культуру.

Их мысли имеют прогрессивно- демократическую направленность. Нельзя не согласиться с тем, что сторонники отмены крепостного права были нужны России пятидесятых годов девятнадцатого века.

Базаров успешно занимается научной деятельностью, медицинской практикой, в том числе, лечит крепостных мужиков. Это, несомненно, несет пользу обществу.

На мой взгляд, Евгений Васильевич довольно значимая фигура в своих кругах. К его идеям прислушиваются, у него даже есть последователи, хоть и не столь убежденные, среди которых Ситников и Аркадий Кирсанов.

Но молодой человек не видит себя в общественной деятельности и, к сожалению, оказывается в этом обществе «лишним», несмотря на столь интересные и прогрессивные идеи его развития.

Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.

Все дело в том, что взгляды Евгения не схожи со взглядами большинства, ведь он отрицает то, что многим дорого, например, любовь. Сам Базаров называет себя жалким червем. Ведь он ходит по земле и, хотя многим не нравится, чувствует свою нужность и полезность. И только перед самой смертью, Базаров разочаровывается в жизни, говоря: «Нет, видно не нужен».

Я считаю, что это предсмертное изречение не более, чем крик отчаяния, потому что Евгений не видел плодов своих действий.

На него и его последователей возложена ответственная миссия, заключающаяся в очистке «поля» от всего старого, изжившего себя, в том числе от крепостничества и дворянских устоев.

Несмотря на то, что Базаров не внедряет и не предлагает каких-либо коренных изменений собственноручно, он, путем отрицания, расчищает площадку для деятельности других людей, которые, несомненно, появятся позже для введения новых порядков. Именно с этой целью Базаров нужен России!

Также, Евгений Васильевич помогает некоторым людям взглянуть на мир другими глазами, изменить отношение к давно известным вещам. Например, Аркадий довольно спокойно отнесся к неузаконенным отношениям его отца и Фенечки именно благодаря влиянию Базарова.

Пусть главный герой не вводит непосредственно изменений в общественный строй России, но он своими резкими взглядами и высказываниями, отличными от большинства, вызывает на сцену людей с противоположным мнением по поводу тех или иных вещей и, тем самым, побуждает их к действию.

«Лишних» людей в этом мире просто не бывает! И несмотря на то, что Евгений ощущает себя и внешне выглядит именно таким человеком, его роль в этом обществе очень важна. Базаров, не осознавая этого для себя, выполняет необходимую для России миссию. Он нужен ей!

Полезный материал по теме:

Источник: https://my-soch.ru/sochinenie/nuzhen-li-rossii-bazarov

Нужны ли Базаровы России сочинение

«Я нужен России. Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник. » — так решает для себя Базаров перед смертью, столь внезапно оборвавшей жизнь этой титанической личности, вопрос о смысле жизни.

Образ Базарова сам по себе очень спорный и неоднозначный, а вопрос о том, нужны ли Базаровы России, всегда вы­зывал различные споры и дискуссии, волновал много крити­ков. Однако большинство из последних видело в Базарове прежде всего революционера, общественного деятеля.

Совет­ские критики, будучи уверенными, что в образе Базарова важ­нейшим является революционное, радикальное, реформист­ское начало, считали, что именно такие герои нужны стране.

Многие же критики современности, напротив, видят в турге­невском герое носителя разрушительной силы, личность, при­зывающую к разрушению, а не к созиданию.

Рассмотрим героя романа Тургенева не с точки зрения его социально-политической роли, а как личность.

Базаров — человек, «который ко всему относится с крити­ческой точки зрения», «не склоняется ни перед какими авто­ритетами», имеет свои собственные убеждения, а не перени­мает чужие.

Несомненно, это качество делает Базарова лич­ностью незаурядной, с ярко выраженной индивидуальностью, личностью, не примкнувшей ни к одной политической груп­пировке, ни к одному общественному течению, а создающей свое собственное направление общественной мысли.

Кроме того, Базаров — один из немногих героев русской литературы, не приемлющих пустых разговоров, а стремящихся «действо­вать в силу того, что полезно». По словам Базарова, «в тепе­решнее время полезно отрицать», и он все отрицает.

Несмотря на то что многие критики видят в базаровском нигилизме опасную, разрушительную силу, нельзя не заметить, что герой этот едва ли не пойдет дальше словесного отрицания, развен­чивающего старые идеалы и долги, едва ли он возглавит на­родный бунт, ибо Базаров не видит в народе ничего, кроме невежества, косности и недалекости.

И хотя герой и «завира­ется» в своем отрицании, хотя его высказывания о том, что «Рафаэль и гроша медного не стоит» и что «порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта», вызывают неприятие, но Базаров, с его проницательным умом, не видит «ни одного постановления в современном быту, в семейном или общественном, которое бы не вызывало полного и беспощадного от­рицания», и он, бесспорно, прав. Нельзя Базарова Назвать тупым циником, который ничего не уважает и готов опровер­гать абсолютно все идеи и теории, любые утверждения только потому, что он нигилист. Герой и сам говорит, что «ему скажут дело, и он соглашается». Например, Базаров считает немцев учителями русских в естественных науках, в частности Либи-ха, который «сделал удивительные открытия» в агрономии. А перед самой смертью Базаров даже проявляет деликатность, в определенной степени уступает родителям, согласившись, чтобы его причастили в беспамятстве, хотя он и был атеистом. Так герой проявляет внутреннюю гибкость, но в то же время и твердость во взглядах (в беспамятстве он не мог отвечать за себя) и, соответственно, не предавал своих убеждений.

Такие люди, как Базаров, непреклонны, верны своим идеа­лам, уверены в себе, энергичны и деятельны, честны и искрен­не преданы своему делу, незаменимы в любом обществе, осо­бенно в русском.

Не Онегины или Печорины, стремящиеся к самоутверждению, реализации своих возможностей, но не ви­дящие им достойного применения, не Рудины или Обломовы, люди глубокого ума, видящие «язвы» и пороки общества, но совершенно неспособные заниматься какой-либо практической деятельностью, а именно Базаровы, знающие, что в данный момент «полезнее всего», «ломающие старое», «расчищающие новое место для нового», способствуют общественному разви­тию, движению жизни вперед. Новое не может утвердиться без разрушения старого.

Сам Базаров говорит, что России нужны сапожник, порт­ной, мясник, то есть люди, занимающиеся конкретными, нуж­ными делами, а не «сидящие сложа руки и уважающие себя за это», как Павел Петрович.

Но разве Базаров, видящий, что «болтать о язвах общества не стоит труда», не стремится при­нести своей деятельностью истинную пользу, разве этот герой «занимается вздором», подобно большинству «передовых людей и обличителей»? Несомненно, Базаровы, обладатели столь редких и ценных качеств, нужны России.

Вы сейчас читаете сочинение Нужны ли Базаровы России сочинение« Анализ стихотворения Тургенева «Муму»«Мое хобби рыбалка» сочинение »

Источник: https://schoolessay.ru/nuzhny-li-bazarovy-rossii-sochinenie/

Нужны ли России Базаровы?

“Я нужен России… Нет, видно не нужен. Да и кто нужен?

Сапожник нужен, портной нужен, мясник…” – решает герой романа ИС Тургенева “Отцы и дети” Евгений Базаров перед смертью. Кто же такой этот герой, который так уверен в своей ненужности? Действительно ли он прожил бесполезную, бессмысленную жизнь?

Прав ли он или нет? Что привело его к такому трагическому выводу? Вопрос “Нужны ли России Базаровы?” уже долгое время волнует многих критиков. Что же такое Базаров? “Он нигилист” – отвечает на этот вопрос Аркадий Кирсанов, приятель Базарова, своему дяде Павлу Петровичу.

Он так объясняет это понятие: “… человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип”.

При дальнейшем изучении произведения мы видим подтверждение слов Аркадия: действительно, Евгений Базаров ко всему относится с критической точки зрения.

Этот человек имеет свое собственное мнение по любому вопросу, никогда не соглашается с чужим: “в теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем”; он ищет человека, с которым можно поспорить, кто не спасует перед ним.

Несомненно, такие люди, как Базаров, необходимы, хотя бы для того, чтобы возник вопрос о том, все ли хорошо в обществе, если появляются несогласные.

Чтобы раскрыть характер своего героя, Тургенев сталкивает его с разными людьми: Аркадием Кирсановым, который также как и Базаров считает себя нигилистом, но впоследствии подвергается влиянию Катерины Сергеевны и попадает “в галки”; Павлом Петровичем Кирсановым – человеком старого порядка, аристократом, с которым Базаров все время обо всем спорит; Фенечкой, второй женой Николая Петровича, хорошенькой, но довольно пустой женщиной; Анной Сергеевной Одинцовой, в которую Базаров безумно, страстно влюбляется, пренебрегая всеми своими нигилистическими убеждениями, и которая так жестоко, безжалостно его отвергает. Сравнивая отношения Базарова и остальных, таких разных, героев к жизни, к людям, к государственному устройству, к деятельности на благо общества, автор демонстрирует нам очевидные различия в их взглядах.

Отсюда и вытекает независимость Базарова и в итоге одиночество. Только родители любят его таким, какой он есть, искренне и бескорыстно, боготворят его. Показано и отношение Енюши к родителям: хотя он не показывает этого, но в действительности очень любит их и перед смертью признается Одинцовой: “… таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать”.

До середины романа Базаров – это человек глубокого и трезвого ума, уверенный в себе, целеустремленный, гордый. Но как только он знакомится с Одинцовой, в его характере происходят значительные изменения. Автор подвергает героя тяжелому испытанию – испытанию любовью, которую Базаров отрицал и презирал, считал белибердой.

Но Одинцова отказывает Базарову, и в его поведении появляются нотки грусти, уныния, озлобления и бессильной горечи, пропадает самоуверенность.

Но, находясь в состоянии подавленности и депрессии, Базаров, тем не менее, решает продолжить свою работу, проводить опыты, участвовать в медицинской практике вместе с отцом.

Нелепый случай приводит его к смерти – глупой, случайной, но неумолимой и необратимой.

Базаров и здесь холоден и рассудителен. Как врач, он понимает, что его ждет, но говорит о предстоящем спокойно и хладнокровно: “Попробуй отрицать смерть.

Она тебя отрицает, и баста!” Перед самой смертью Евгений задается вопросом о смысле своей жизни и приходит к неутешительному для себя выводу.

Но разве на самом деле Базаров не стремится принести своей деятельностью истинную пользу, разве этот герой “занимается вздором”, подобно большинству?

Базаровы, знающие, что в данный момент “полезнее всего”, “ломающие старое”, “расчищающие новое место для нового”, способствуют общественному развитию, движению жизни вперед. Новое не может утвердиться без разрушения старого. Несомненно, Базаровы, обладатели столь редких и ценных качеств, нужны России.

Источник: https://studentguide.ru/shkolnye-sochineniya/nuzhny-li-rossii-bazarovy.html

Нужен ли России Базаров?

“Я нужен России… Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен?

Сапожник нужен, портной нужен, мясник…” – так решает для себя Базаров перед смертью, столь внезапно оборвавшей жизнь этой титанической личности, вопрос о смысле жизни.

Образ Базарова сам по себе очень спорный и неоднозначный, а вопрос о том, нужны ли Базаровы России, всегда вызывал различные споры и дискуссии, волновал много критиков.

Однако большинство из последних видело в Базарове прежде всего революционера, общественного деятеля.

Советские критики, будучи уверенными, что в образе Базарова важнейшим является революционное, радикальное, реформистское начало, считали, что именно такие герои нужны стране.

Многие же критики современности, напротив, видят в тургеневском герое носителя разрушительной силы, личность, призывающую к разрушению, а не к созиданию.

Рассмотрим героя романа Тургенева не с точки зрения его социально-политической роли, а как личность.

Базаров – человек, “который ко всему относится с критической точки зрения”, “не склоняется ни перед какими авторитетами”, имеет свои собственные убеждения, а не перенимает чужие.

Несомненно, это качество делает Базарова личностью незаурядной, с ярко выраженной индивидуальностью, личностью, не примкнувшей ни к одной политической группировке, ни к одному общественному течению, а создающей свое собственное направление общественной мысли.

Кроме того, Базаров – один из немногих героев русской литературы, не приемлющих пустых разговоров, а стремящихся “действовать в силу того, что полезно”. По словам Базарова, “в теперешнее время полезно отрицать”, и он все отрицает.

Несмотря на то что многие критики видят в базаровском нигилизме опасную, разрушительную силу, нельзя не заметить, что герой этот едва ли не пойдет дальше словесного отрицания, развенчивающего старые идеалы и долги, едва ли он возглавит народный бунт, ибо Базаров не видит в народе ничего, кроме невежества, косности и недалекости.

И хотя герой и “завирается” в своем отрицании, хотя его высказывания о том, что “Рафаэль и гроша медного не стоит” и что “порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта”, вызывают неприятие, но Базаров, с его проницательным умом, не видит “ни одного постановления в современном быту, в семейном или общественном, которое бы не вызывало полного и беспощадного отрицания”, и он, бесспорно, прав. Нельзя Базарова назвать тупым циником, который ничего не уважает и готов опровергать абсолютно все идеи и теории, любые утверждения только потому, что он нигилист. Герой и сам говорит, что “ему скажут дело, и он соглашается”. Например, Базаров считает немцев учителями русских в естественных науках, в частности Либиха, который “сделал удивительные открытия” в агрономии.

А перед самой смертью Базаров даже проявляет деликатность, в определенной степени уступает родителям, согласившись, чтобы его причастили в беспамятстве, хотя он и был атеистом. Так герой проявляет внутреннюю гибкость, но в то же время и твердость во взглядах и, соответственно, не предавал своих убеждений.

Такие люди, как Базаров, непреклонны, верны своим идеалам, уверены в себе, энергичны и деятельны, честны и искренне преданы своему делу, незаменимы в любом обществе, особенно в русском.

Не Онегины или Печорины, стремящиеся к самоутверждению, реализации своих возможностей, но не видящие им достойного применения, не Рудины или Обломовы, люди глубокого ума, видящие “язвы” и пороки общества, но совершенно неспособные заниматься какой-либо практической деятельностью, а именно Базаровы, знающие, что в данный момент “полезнее всего”, “ломающие старое”, “расчищающие новое место для нового”, способствуют общественному развитию, движению жизни вперед. Новое не может утвердиться без разрушения старого.

Сам Базаров говорит, что России нужны сапожник, портной, мясник, то есть люди, занимающиеся конкретными, нужными делами, а не “сидящие сложа руки и уважающие себя за это”, как Павел Петрович.

Но разве Базаров, видящий, что “болтать о язвах общества не стоит труда”, не стремится принести своей деятельностью истинную пользу, разве этот герой “занимается вздором”, подобно большинству “передовых людей и обличителей”? Несомненно, Базаровы, обладатели столь редких и ценных качеств, нужны России.

(2 votes, average: 2.50

Источник: https://goldsoch.info/nuzhen-li-rossii-bazarov/

В 1861 году, в год отмены крепостного права, когда, как казалось многим, в России вот-вот могла Начаться революция, И. С. Тургенев пишет свой лучший роман «Отцы и дети».

Это роман о русском разночинце-революционере, посвященный памяти первого русского разночинца В. Г. Белинского.

Несмотря на разногласия с разночинцами, в новом романе писатель в такой степени остался верен художественной правде, что «Отцы и дети» стали центральным произведением эпохи.

В романе Тургенева ярко переданы споры «отцов» и «детей», представителей двух культур — старой, уходящей дворянской культуры и новой, демократической. Эти споры отразили столкновение между дворянскими либералами, сыгравшими свою относительно прогрессивную роль в 40-х годах, и разночинцами-демократами, ставшими во главе передового общественного движения.

Споры велись вокруг самых различных вопросов, волновавших общественную мысль 60-х годов — об отношении к дворянскому культурному наследию, об искусстве и науке, о нравственных принципах, воспитании, общественном долге. Все эти вопросы нашли отражение в романе Тургенева.

В произведении изображены дворяне и разночинцы двух поколений. Мелкими, в большинстве своем слабовольными людьми, с узкими, ограниченными интересами изображены представители дворян обоих поколений — отец, сын и дядя Кирсановы.

Их всех заслонила огромная фигура нового человека — Евгения Базарова.

Сын лекаря, внук дьячка, Базаров наделен глубоко народными чертами: ясным, трезвым умом, практической сметкой, умением насквозь видеть людей, большой долей иронии, неутомимым трудолюбием, энергией, огромной волей, независимостью в суждениях и поступках, мужественным и честным отношением к жизни и смерти.

В отличие от героев-дворян, Базаров не терпит «красивых слов», он — человек дела. Базаров — нигилист (в переводе с латинского — отрицатель), что для Тургенева означало — революционер. Герой отрицает весь существующий строй России, религию и дворянскую культуру.

Базаров знает, что ему предстоит опасная борьба, он готов и хочет сражаться, потому что убежден, что для подлинного освобождения народа и для установления разумного общественного порядка нет иного пути. Но Базаров оказывается совершенно одиноким, дворянам с ним не по пути.

Народ, к которому Базаров принадлежит по происхождению, характеру, многим привычкам и вкусам, не понимает его и видит в нем барина. Случайно заразившись трупным ядом, Базаров умирает, так и не успев ничего совершить.

Состояние подавленности после любовного краха, душевной депрессии привело Евгения к рассеянности при вскрытии трупа, заражению и последующей смерти. Но это только повод, косвенная причина ухода Базарова из жизни. Другая причина состоит в небрежном отношении героя к жизни, во многом потерявшей для него свой смысл.

Главная же причина гибели тургеневского героя может быть названа социально-исторической. Незадолго до своей смерти, которую герой встречает просто и мужественно, он производит оценку своих нравственных ценностей и приходит к выводу, что его время еще не наступило: «Я нужен России… Нет, видно не нужен…

» Но прав ли был герой Тургенева, вынося себе такой суровый приговор?Обстоятельства русской жизни 60-х годов не давали еще возможностей для коренных демократических преобразований, для осуществления замыслов Базарова и ему подобных. К тому времени еще не созрели условия для одержания ими победы над царящим злом.

И потому дело героя и сам он предстают трагически обреченными, и именно это чувствовал Базаров, размышляя о «собственном ничтожестве» перед вечностью, о неизбежности смерти.Ни одно из произведений Тургенева не вызвало стольких ожесточенных споров. «Современник» отрицательно отозвался о новом романе Тургенева. Критик М. А.

Антонович обращался к автору романа: «Роман есть не что иное, как беспощадная и разрушительная критика молодого поколения». В демократическом «Русском слове» роман Тургенева и его главный герой встретили положительную оценку. Д. И. Писарев указывал: Тургенев вдумался в тип Базарова «и понял его так верно, как не поймет ни один из наших молодых реалистов.

Базаров — представитель нашего молодого поколения. В его личности сгруппированы те свойства, которые мелкими долями рассыпаны в массах, и образ этого человека ярко и отчетливо вырисовывается перед воображением читателя…»Базаров — натура независимая, не склоняющаяся ни перед какими авторитетами, все подвергающая суду мысли.

Критика старых принципов жизни, за которые держались «отцы», уже давно велась на страницах «Современника». В мировоззрении Евгения Базарова, в основах его мировоззрения, в складе ума и характера нашли свое воплощение черты и облик всей передовой молодежи 60-х годов.

Тургенев увидел героя своего времени именно в Базарове, воплощающем в себе дух отрицания и разрушения, потому что в период написания романа еще не произошла отмена крепостного права, революционные настроения нарастали, а в глаза прежде всего бросались именно идеи отрицания и разрушения старых порядков, авторитетов и принципов.

Базаров говорит: «В теперешнее время полезнее всего отрицать — мы отрицаем… Сперва нужно место расчистить». Передовое демократическое движение складывалось и развивалось под знаком отрицания дворянско-крепостнического общества, дворянской культуры, связанной со старым миром.

В кружках передовой студенческой молодежи речь шла о разрушении старого — всего того, что крепко сидело и в жизни, и в умах людей.

Базаровы были нужны России. В герое Тургенева гораздо больше положительных, чем отрицательных черт, и это сближало его с той частью разночинско-демократической молодежи 60-х годов, которая воплощала тогда прогресс нации.

Характеризуя настроения большинства передовой демократической молодежи 60-х годов, П. Кропоткин отмечал: «Молодежь не могла быть удовлетворена исключительно отрицательным отношением ко всему тургеневского героя.

Нигилизм, с его декларацией прав личности и отрицанием лицемерия, был только переходным моментом к появлению «новых людей», не менее ценивших индивидуальную свободу, но живших вместе с тем для великого дела». В образе Базарова, в его мужестве перед лицом смерти передовое молодое поколение могло черпать уверенность в своих силах и вместе с тем видеть свою трудную судьбу. Горький замечал, что Тургенев, как и некоторые другие русские писатели, «внушили читателю весьма высокую оценку духовных данных революционера». От «Отцов и детей» веет духом политической борьбы, который находил в романе Герцен. В романе, по словам Герцена, «Тургенев отказывается от спокойного созерцания и вдохновляется страстями, которые бурлят вокруг него…»

Д. И. Писарев в статьях «Базаров» и «Реалисты» убедительно показал, что герой тургеневского романа — настоящий разночинец-демократ, трезво смотрящий на жизнь, презирающий пустую мечтательность, способный многое сделать.

Особенно ценным в романе Писарев считал появление нового героя, противопоставленного «лишним людям» рудинского склада, которые в эпоху 60-х годов уже сошли с исторической арены. Общественное значение Базарова Писарев видел в том, что такие герои разрушают суеверия и авторитеты, расчищают почву для формирования передового мировоззрения.

Именно такие люди, по мнению критика, необходимы стране: Базаров «не отступит перед препятствиями и не струсит перед опасностью».

Многие поколения читателей размышляли над романом Тургенева. Образ мятежного нигилиста будил мысль, заставлял каждого задуматься над своей собственной жизнью. С. И.

Мицкевич в своей книге «Революционная Москва» писал: «Базаров произвел на меня сильнейшее впечатление. Воспринят он был мною как герой- боец… Базаров меня окончательно укрепил в моем решении порвать с военщиной и идти по другому пути — по пути Рудина, героев «Нови», Базарова. Этими произведениями Тургенев дал мне сильный толчок по направлению к революции…

И надо сказать, что не на одного меня произвел он такое влияние. Можно смело сказать, что романы Тургенева с конца 50-х до конца 90-х годов являлись для молодых читателей обычно первыми толчками, разбивающими старое, косное мировоззрение и ведущими к критике существующего строя и к протесту против него».

Источник: https://moitvoru.ru/index.php/home/russkaya-literatura/sochineniya-10-klass/12077-nuzhen-li-rossii-bazarov-po-romanu-i-s-turgeneva-ottsy-i-deti

Нужны ли России Базаровы?

«Я нужен России… Нет, видно не нужен. Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник…» — решает герой романа ИС Тургенева «Отцы и дети» Евгений Базаров перед смертью.

Кто же такой этот герой, который так уверен в своей ненужности? Действительно ли он прожил бесполезную, бессмысленную жизнь? Прав ли он или нет? Что привело его к такому трагическому выводу? Вопрос «Нужны ли России Базаровы?» уже долгое время волнует многих критиков.

Что же такое Базаров? «Он нигилист» — отвечает на этот вопрос Аркадий Кирсанов, приятель Базарова, своему дяде Павлу Петровичу. Он так объясняет это понятие: «… человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип».

При дальнейшем изучении произведения мы видим подтверждение слов Аркадия: действительно, Евгений Базаров ко всему относится с критической точки зрения.

Этот человек имеет свое собственное мнение по любому вопросу, никогда не соглашается с чужим: «в теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем»; он ищет человека, с которым можно поспорить, кто не спасует перед ним.

Несомненно, такие люди, как Базаров, необходимы, хотя бы для того, чтобы возник вопрос о том, все ли хорошо в обществе, если появляются несогласные.

Чтобы раскрыть характер своего героя, Тургенев сталкивает его с разными людьми: Аркадием Кирсановым, который также как и Базаров считает себя нигилистом, но впоследствии подвергается влиянию Катерины Сергеевны и попадает «в галки»; Павлом Петровичем Кирсановым — человеком старого порядка, аристократом, с которым Базаров все время обо всем спорит; Фенечкой, второй женой Николая Петровича, хорошенькой, но довольно пустой женщиной; Анной Сергеевной Одинцовой, в которую Базаров безумно, страстно влюбляется, пренебрегая всеми своими нигилистическими убеждениями, и которая так жестоко, безжалостно его отвергает. Сравнивая отношения Базарова и остальных, таких разных, героев к жизни, к людям, к государственному устройству, к деятельности на благо общества, автор демонстрирует нам очевидные различия в их взглядах.

Отсюда и вытекает независимость Базарова и в итоге одиночество. Только родители любят его таким, какой он есть, искренне и бескорыстно, боготворят его. Показано и отношение Енюши к родителям: хотя он не показывает этого, но в действительности очень любит их и перед смертью признается Одинцовой: «… таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать».

До середины романа Базаров — это человек глубокого и трезвого ума, уверенный в себе, целеустремленный, гордый. Но как только он знакомится с Одинцовой, в его характере происходят значительные изменения.

Автор подвергает героя тяжелому испытанию — испытанию любовью, которую Базаров отрицал и презирал, считал белибердой. Но Одинцова отказывает Базарову, и в его поведении появляются нотки грусти, уныния, озлобления и бессильной горечи, пропадает самоуверенность.

Но, находясь в состоянии подавленности и депрессии, Базаров, тем не менее, решает продолжить свою работу, проводить опыты, участвовать в медицинской практике вместе с отцом.

Нелепый случай приводит его к смерти — глупой, случайной, но неумолимой и необратимой. Базаров и здесь холоден и рассудителен. Как врач, он понимает, что его ждет, но говорит о предстоящем спокойно и хладнокровно: «Попробуй отрицать смерть.

Она тебя отрицает, и баста!» Перед самой смертью Евгений задается вопросом о смысле своей жизни и приходит к неутешительному для себя выводу.

Но разве на самом деле Базаров не стремится принести своей деятельностью истинную пользу, разве этот герой «занимается вздором», подобно большинству?

Базаровы, знающие, что в данный момент «полезнее всего», «ломающие старое», «расчищающие новое место для нового», способствуют общественному развитию, движению жизни вперед. Новое не может утвердиться без разрушения старого. Несомненно, Базаровы, обладатели столь редких и ценных качеств, нужны России.

Нужны ли России Базаровы?

1. Кто нужней России? Роман И. С. Тургенева «Отцы и дети» был написан в 1861 году. Время действия в произведении ограничено 1855-1861 годами —…
2. Нужны стихотворения о вов. Не очень большие)хорошие! «Тот самый длинный день в году ) Сего безоблачной погодой Нам Выдал общую беду На всех, на все четыре года…
3. Сочинение Нужны ли в жизни сочувствие и сострадание по рассказу Кусака и Юшка Содержание Нужны ли в жизни сочувствие и сострадание по рассказу Кусака и Юшка Сочувствие и сострадание в рассказе Юшка Нужны…
4. Помогите написать сочинение! Нужны ли в жизни сочувствие и сострадание? «Мы в ответе за тех, кого приручили» Антуан де Сент-Экзюпери. Выросший в бедной семье, хорошо знавший, что такое нищета, Леонид…
5. Сочинение Зачем нужны запятые рассуждение Я учусь в нашей школе четвертый год. На одном уроке мы говорили о запятой. И теперь я знаю, что с…
6. Зачем нужны знаки препинания в простых предложениях? Наиболее часто встречается ЗАПЯТАЯ. Во-первых, с помощью запятой можно разделить однородные члены Во-вторых, запятая используется для выделения следующих членов предложения:…
7. Сочинение на тему нужны ли в жизни сострадания и сочувствия? По рассказу юшка Как научиться одному из самых гуманных качеств — состраданию? Можно ли этому научить? Каким должно быть настоящее сочувствие? Эти проблемы…
8. Сочинение Зачем нужны орфографические правила рассуждение Орфография — раздел языкознания, изучающий и разрабатывающий систему правил, которые обеспечивают единообразие передачи слов, их форм на письме. Именно орфографические…
9. Нужны ли людям философский камень и волшебная палочка, чтобы достичь счастья? Сочинение-размышление о творчестве П. Зюскинда. С выходом романа «Парфюмер» (1985) имя немецкого писателя стало широко известным, его стали называть классиком…
10. Конспект урока для 2 класса «Все профессии нужны, все профессии важны» Муниципальное дошкольное образовательное учреждение Детский сад № 9 комбинированного вида Московской области Конспект урока для 2 класса «Все Профессии нужны,…
11. Урок по теме: «ЧТО ТАКОЕ ЭМБЛЕМЫ, ЗАЧЕМ ОНИ НУЖНЫ ЛЮДЯМ» — скачать бесплатно Тема: ЧТО ТАКОЕ ЭМБЛЕМЫ, ЗАЧЕМ ОНИ НУЖНЫ ЛЮДЯМ Цель: Продолжить формирование понятия о символическом харак­тере декоративного искусства на примере эмблем….
12. Конспект урока по географии «Животный мир России, Бурятии. Охрана органического мира» 8 класс Предмет — География, 8 класс. Тема: Животный мир России, Бурятии. Охрана органического мира. Цель урока: расширить знания учащихся о животном…
13. Все профессии нужны, все профессии важны! Все профессии важны, все профессии нужны Цели. Познакомить детей с несколькими видами профессий; показать значение трудовой деятельности в жизни человека;…
14. Базаров: Тема «лишнего человека» Базаров является главным персонажем романа И. С. Тургенева » Отцы и дети «. В принципе его нельзя отнести напрямую к…
15. Романтизм в новой России В настоящее время в критикуют литературу той эпохи, говоря о том, что она была нечестной, уводила людей от правды. Многие…
16. Сочинения Пушкина: Онегин это русский, он возможен только в России Онегин — это русский, он возможен только в России; в ней он нужен, и его встречают на каждом шагу. Онегин…
17. Пушкин — великий сын России Изучая литературное наследие Пушкина, мы невольно прослеживаем его жизненный путь, так как каждое его произведение связано с определенным периодом биографии…
18. Изобразить «все дурное, что ни есть в России» (на примере образа Чичикова) Ведет сюжет «Мертвых душ» Чичиков. Он связывает воедино разнообразные события и человеческие судьбы. Павел Иванович Чичиков по своей социальной природе…
19. Любовь к России в творчестве Бунина Ни философские и исторические экскурсы и параллели не спасали. Бунин не мог отделаться от мыслей о России. Как бы далеко…
20. Образ России в цикле рассказов Тургенева «Записки охотника» В «Записках охотника» Тургенев впервые вышел к единому образу России, увенчивала который русская природа. В отношении к нему, к его…

Источник: https://ege-russian.ru/nuzhny-li-rossii-bazarovy/