Адвечным шляхам эссе

Игнат Абдиралович «Адвечным шляхам»

Автор:   •  Ноябрь 29, 2018  •  Творческая работа  •  401 Слов (2 Страниц)  •  1,965 Просмотры

Страница 1 из 2

         Произведение Игната Абдираловича «Адвечным шляхам» было написано еще в 20-х годах прошлого столетия и посвящено наиболее актуальным проблемам того времени. Весь текс состоит из трех частей.
        В первой части автор пытается определить роль и место Беларуси, которое она занимала, находясь на границе между Западом и Востоком, описывает ситуацию, в которой оказался белорусский народ и очерчивает наиболее значимые проблемы.
        Во второй части автор проводит анализ истории Европы, как историю возникновения, развития и упадка форм. Речь идет о том, что истоки своей культуры европейцы берут еще в Античности (на примере римской и греческой культуры), при этом была перенята только лишь сама форма, а не ее содержание — дух. 
        В третьей части автор определяет творчество как основу жизни. Само творчество рассматривается в двух аспектах — мистическом и социальном. Мистическая идея состоит в том, что основой всего существующего является мать-материя, которой подвласны все силы: любящие, вражеские, творческие, она сама является, чем-то непонятным, невыразительным, обладает способностью вершить, но не творить. Рассматривая социальный аспект творчества, автор говорит о необходимости творчества в общественной жизни. А когда начинает рассматривать в современной Беларуси общественную жизнь, то замечает невозможность существования творчества. 
        
Идеи автора, сформулированные еще в 1921 г. способны попасть в самое сердце читателя — настолько глубинные проблемы белорусской философии и земли они затрагивают. Игнат Абдиралович рассматривает Беларусь как границу между Востоком и Западом, а основательной отличием белорусского истории видеть духовное колебания между Востоком и Западом. «Нам очень нравилась и тянуло искренность и определенность Востока, а с другой стороны — большая объективность и более человеческое сохранение Запада. Жизнь требовала синтеза, гармонии обоих направлений, но это стало невозможным. Если белорусский народ не создал четкой культуры, так это потому, что в историческом наследии него была большая трагедия народного духа, которую пережить выпало только двум-трем Европейском народом: Беларусь от Х века и до сих пор фактически является полем борьбы двух направлений европейской культуры — западного и восточного. Граница оба влияний, разделяя славянства на два состояния, проходит через Беларусь, Украину и скрывается в балканских краях. Подлинной причиной жизни, по его словам, может быть только творчество. Творчество на каждом шагу: в ежедневном труде, в семейных отношениях, в гражданском движении. Только тогда жизнь не будет сжимать форма, и человек утолит свое природное стремление быть Творцом.

Доступно только на Essays.club

20

Ігнат
Абдзіраловіч

АДВЕЧНЫМ
ШЛЯХАМ

ДАСЬЛЕДЗІНЫ
БЕЛАРУСКАГА СЬВЕТАГЛЯДУ

ПРАДМОВА

Гісторыя
вызначыла гэтай кнізе адмысловы лёс —
быць прачытанаю ў наступным, XXI стагодзьдзі.
Магчыма, гэта першая беларуская кніга,
якая ўжо ТАМ. Там, дзе традыцыя
літаратурна-філязофскага плачу па
згубленай мове, волі-долі і Бацькаўшчыне
непазьбежна зьменіцца сьцьвярджальнай
ідэяй тварэньня новае Беларусі. Дзе
будзе зразуметая рацыянальная прырода
дабра. Дзе запануе філязофія свабоды,
асноўныя прынцыпы якой і сфармуляваў
па-беларуску Ігнат Абдзіраловіч.

Але
сёньня час гэты яшчэ не прыйшоў.

У
вашых руках чацьвертае выданьне эсэ
Ігната Абдзіраловіча «Адвечным шляхам»
— пасьля прыжыцьцёвае віленскае кніжкі
1921 года яго ў 1989-м апублікавала
самвыдавецкая «Супольнасьць», а ў 1990-м
яно было ўключана ў зборнік «Вобраз-90».
У тым жа годзе ў перакладзе на расейскую
мову гэты твор выйшаў у часопісе «Нёман».
Кніга, якая ўвесь савецкі час праляжала
ў спэцсховах, прабівае сабе шлях у друк
прыватна і паўафіцыйна, наўзбоч ад
шырокіх дзяржаўных праграм. Эсэ, якое
сёньня яшчэ знаходзіцца на пэрыфэрыі
грамадзкай, літаратурнай і філязофскай
думкі, не выклікае вялікае цікавасьці
мэтраў сёньняшняга літаратуразнаўства,
што зусім беспадстаўна сьпісалі яго ў
«рамантызм».

Гэта
не рамантычны твор. І будучыня яго
забясьпечаная ўзрастаньнем ягонае
актуальнасьці. Гутарка ідзе пра іншую
якасьць нацыянальнае сьвядомасьці. Тую
гаротную сытуацыю, у якую гісторыя
завяла Беларусь і зь якой паўстала
ўласна традыцыя літаратурна-філязофскага
плачу, І.Абдзіраловіч разглядае як
зыходныя дадзеныя, якія патрабуюць ня
столькі эмацыйнае ацэнкі, колькі
наступнага, але ўжо сьцьвярджальнага
разьвіцьця.

Самая
прырода станоўчага, прывабная і
канструктыўная, ставіць гэты твор
наўзбоч ад традыцыі стогнаў аб народнай
забітасьці, немачы і сьлепаце…
Абдзіраловіч — не аналітык разрухі і не
плакальшчык над лёсам занядбанае
Беларусі. Ён толькі сьцьвярджае, і гэтым
— выключны ў сваім часе. Зрэшты, і ў нашым
часе таксама. Што і вызначыла ягонае
сучаснае пэрыфэрыйнае становішча.

Другая
магутная ідэя «Адвечным шляхам» — ідэя
нацыянальнае тоеснасьці, адэкватнасьці.
Усё, што ў табе, у прыродзе тваёй, ёсьць
лепшага і людзкага, ты максымальна можаш
выявіць толькі як беларус. «Яны ня
ўцямілі, — піша І.Абдзіраловіч, — што
разам зь беларушчынай мы трацім і лепшую
частку чалавечнасьці».

Нарэшце,
трэцяя істотная рыса. «Адвечным шляхам»
— вяршыня літаратурна-філязофскай думкі
нашаніўства і той беларускай культуры,
якая ніколі не была савецкай, якая не
адчула на сабе разбуральнага ўзьдзеяньня
таталітарнае ідэалёгіі. І яшчэ — гэта
твор віленскай беларускай культурнай
традыцыі, напісаны віленчуком.

Ігнат
Канчэўскі (Абдзіраловіч) (1896-1923) —
нарадзіўся ў Вільні. Бацька ягоны быў
судовым чыноўнікам. Пасьля школы Ігнат
вучыўся ў Пецярбурскім тэхналягічным
інстытуце і Маскоўскім унівэрсытэце.
З 1916 г. — у войску. Пасьля — каапэратыўныя
курсы ў Маскве і праца ў розных
каапэратыўных установах у Смаленску і
ў Вільні. Пісаў таксама вершы і артыкулы
па каапэрацыі.

Дасканаласьць
і унівэрсалізм кнігі «Адвечным шляхам»
— выключнай і ў беларускай літаратуры
і ў даробку самога І.Абдзіраловіча, —
наводзяць на думку калі не пра містыфікацыю,
дык, прынамсі, пра таямніцу стварэньня
гэтага эсэ, пра неадказальную загадку,
якой будзе задавацца, бадай, ўжо наступнае
пакаленьне чытачоў.

Сяргей
Дубавец

*
* *

Пасьвячаецца
У.І.

Час,
калі трэба журыцца
Душою на сьвежых
магілах
Пуста-пранёсшыхся днёў.

М.Багдановіч

Нашы
часы — часы агульнай заблутанасьці, часы
паўстаньня праменных, быццам, ідэалаў
й іх канечнага зьніканьня праз нядаўгі
час… Тое, што раней здавалася чыстым і
сьветлым, штодзенна аплятаецца жыцьцёвым
брудам і пылам. Так зьнікаюць праменныя
ідэалы, пакідаючы роспач і безнадзейнасьць.
Ў такія часы адзінокая чалавечая душа
шукае, пераглядаючы ўсё тое, што здавалася
каштоўным, сьвятым і жаданым.

I

Беларусь
як граніца паміж Усходам і Захадам. —
Грунтоўная ад’знака беларускай гісторыі
— духовае ваганьне паміж Усходам і
Захадам. — Тыповыя ад’знакі Ўсходу і
Захаду. — Мэсыянізм Усходу і Захаду.

На
беларускую справу прызвычаіліся глядзець
як на нешта надта нявыразнае, нявызначанае,
ня маючае ў сабе духу жывога, каторы
можа даць беларусам права на законнае
сярод іншых народаў істнаваньне. Ў
нявыразнасьці беларускай культуры
хочуць бачыць духовую сьмерць народу,
яго няздольнасьць вызначыць свой ўласны
ідэал. Фармальна мы павінны згадзіцца,
што ў нас неакрэсьлена культура, што ў
нас смутны гістарычныя шляхі, але ў
гэтым ня можна бачыць духовай беднасьці
нашага народу, яго няздольнасьці ўласным
крокам ісьці да вытварэньня ўласных
формаў жыцьця, — не, жыцьцёвыя акалічнасьці
даводзяць аб іншым, што навет меней
здольныя, меней сільныя народы вытварылі
культурна-вызначанае жыцьцё. Калі
беларускі народ не стварыў выразнай
культуры, дык гэта дзеля таго, што ў
гістарычнай спадчыне яго была вялікая
трагэдыя народнага духу, якую перажыць
выпала толькі двум-тром эўрапэйскім
народам: Беларусь ад Х веку і да гэтай
пары фактычна зьяўляецца полем змаганьня
двох кірункаў эўрапэйскай, пеўна
арыйскай, культуры — заходняга і ўсходняга.
Граніца абодвых уплываў, падзяляючы
славянства на два станы, праходзіць
праз Беларусь, Ўкраіну і хаваецца ў
балканскіх краёх.

Дзесяцёхвяковае
ваганьне сьведчыць аб тым, што беларусы,
як украінцы і балканскія славяны, не
маглі шчыра прылучыцца ні да аднаго, ні
да другога кірунку. Мы не зрабіліся
народам Усходу, але не прынялі й культуры
Зах. Эўропы. За ўвесь час нас пачалі
зваць цёмным, дзікім народам.

Толькі
па форме мы лічыліся каталікамі або
праваслаўнымі, грамадзянамі Масквы і
Расеі або Польшчы. Направер мы былі
благімі сынамі і цэрквы і касьцёлу і
«ojczyzny» і «отечества». Толькі найбольш
дрэнныя, духова-распусныя элемэнты
нашага народу, як даўней — шляхта, а ў
апошнія часы — частка страціўшай сувязь
з народам інтэлігэнцыі, ўцяклі ад
беларускага карэньня, пакідаючы народ
на свой ўласны лёс. І народ застаўся
жыць сам па сабе: духовым жыцьцём — з
ідэаламі і пераконаньнямі паганскай
веры, гаспадарчым — з прадпрадвечнымі
прыладамі земляробства: сахой, драўлянай
бараной, цэпам і жорнамі, ў тым «вечным
бары», аб каторым так жудасна пяе наш
беларускі паэт.

Але
адмовіўшыся ад карысьці выразнай
культуры ў яе поўнасьці, народ схаваў
незалежнасьць свайго духу. І вось зараз,
калі набліжаецца вялікі крызыс
датыхчасовых ідэалаў, калі ўся «культура»
знаходзіцца ў небясьпецы і гатова
разваліцца ў руіны, беларускі народ —
як быццам зьнімаюць з яго векавыя ланцугі
— прабуджаецца да жыцьця, да шуканьня
новых ідэалаў, да стварэньня новых
падставаў чалавечага жыцьця.

Гэта
— праўда, што мы мала маем, гэта — праўда,
што мы шукалі па чужых дарогах і, не
знайшоўшы, або здрадзілі бацькаўшчыну
і шлі да чужынцаў, або вагаліся паміж
варожымі кірункамі. Але зараз прыходзяць
часы, калі багач зрабіўся бедаком і
пойдзе на вялікі шлях шукаць з намі,
гаротнымі, новага багацьця, новага
чалавечага ідэалу. А з глыбіні вякоў
пазірае на нас Скарына, такі ж вагаўшыйся,
шукаючы, і, жадаючы нас, кажа:

«Над
зімнымі хвалямі Дзьвіны я быў візантыйцам
— Юрым, а ў Кракаве, куды мяне пацягнула
за эўрапэйскаю ведай, — лацінікам
Францішкам. А дапраўды, я ня быў ні Юрым,
ні Францішкам, а быў вольным, незалежным
духам, якога вы шукаеце, духам
агульначалавечым толькі ў беларускай
скуры. Шукайце ж!»

*
* *

Ваганьне
паміж Захадам і Ўсходам і шчырая
няпрыхільнасьць ні да аднаго, ні да
другога зьяўляецца асноўнаю адзнакаю
гісторыі беларускага народу. Прыклад
Скарыны, аб якім да гэтай пары няведама,
хто ён быў такі, ці каталік, ці праваслаўны,
і пеўна, што і той і другі разам, адбівае
гэтае зьявішча беларускага духу ў
індывідуальнасьці, ў душы нашага першага
інтэлігэнта. Гэтую рысу беларуская
народная інтэлігэнцыя захавала і да
нашай пары, але, як бачым, на тое ёсьць
гістарычныя прычыны.

Ў
Х веку славяншчына прымае хрэст, а разам
шмат чаго як спадчыну з гаспадарсьцьвеннага,
эканамічнага і духовага ўстрою
Візантыцка-Рымскай Імпэрыі. Заходнія
славяны бяруць лацінскі ўзор, ўсходнія
— візантыцкі. Беларусь апыняецца паміж
варожымі кірункамі. Об’ектыўны стан
рэчаў вымагае прыняцьця новае культуры,
але гэтая культура ня творыцца арганічна,
а накідаецца неперапрацованая народным
духам. Ўсходнія і заходнія славяны
прымаюць эўрапэйскую культуру з яе
формальнага боку. Беларусь з гэтага
часу пачынае вагацца. Як тая Рагнеда,
ўзятая ў палон кн.Валадзімірам, Беларусь
павінна хрысьціць сваіх дзяцей пад
прымусам на ўсходні ўзор, але выховавае
іх на стары капыл паганцамі, ў нялюбасьці
да ўсходняга хрысьціянства. Крывавая
барацьба паміж кіеўскімі і полацкімі
(беларускімі) князямі вызначае той час
беларускай гісторыі і адбіваецца навет
ў «Слове аб палку Ігараве», дзе пяецца
аб вялікай бойцы на Нямізе, ля Менску.
Гэты ж літэратурны памятнік адбівае і
другую рысу тагачасных беларусаў:
зрабіўшыся хрысьціянамі, яны не запомнілі
аб сваіх старых пераконаньнях; князь
Усяслаў Чараўнік — добры хрысьціянін:
ён слухае утраню ў Полацку, але абяртаецца
сівым ваўком і бяжыць да кіеўскай Софіі
на абедню.

Прыхільнасьць
да старой паганскай веры зрабіла тое,
што ў XIII в. Беларусь злучаецца з «паганскай»
яшчэ Літвой. Мусібыць, Зьніч літоўскага
князя гарэў ярчэй, чымся крыжы кіеўскага
князя і польскага караля.

Часы
Гэдыміна, калі кругом пачалося зьбіраньне
славянскіх земляў: на ўсходзе — Калітой,
на захадзе — Лакеткам, а асабліва часы
Альгерда і Вітаўта даводзяць, што
беларускі народ выказаў шмат
гаспадарсьцьвеннай, арганізацыйнай
здольнасьці. Пасьпех Масквы сапсаваў
Літве-Беларусі зьдзейсьніць аб’яднаньне
«ўсея Русі». Візантыцкая культура з яе
ідэяй самадзяржаўнасьці дапамагла
Маскве стварыць з частак Русі, фінскіх
і татарскіх земляў вялікую моцную
дзяржаву. Беларускае ваганьне і
нявыразнасьць зрабіліся ў тыя часы
фатальнымі. Неакрэсьленая палітыка
Вітаўта, яго прыхільнасьць да польскага
шляхоцтва, яго нявызначаныя адносіны
да беларускіх князёў і народу, зрабілі
тое, што Беларусь траціць гаспадарсьцьвенную
незалежнасьць, а разам і магчымасьць
выказаць свой культурны твар.

Паміралі
паганскія багі, а новых так і ня прызнаў
беларускі народ. Прышла рэфармацыя,
кінуліся беларусы шукаць новае слова,
але і новае слова іх не задаволіла.
Толькі старыя муры па вёсках і мястэчках
сьведчаць, што ў самае сэрца Беларусі
прыйшло кальвінскае казаньне, але не
затрымалася, памёрла. За ім прышло
каталіцтва. І вось, прыпадкова, дзеля
чыста тэрыторыяльнай стычнасьці то з
ўсходняй, то з заходняй культурай
беларусы падзяляюцца на дзьве часткі,
але застаюцца варожымі і няпрыхільнымі
да абедзьвюх.

З
гэтага часу ваганьне народнага розуму
і сумленьня ня перапыняецца. Гэтаму
ваганьню пачынае адпавядаць і блутаньне
па нашым краі дзяржаўнай граніцы. То
далёка на ўсход заходзіць яна і ў тых
паветах, дзе цяпер запомнілі аб польскім
панаваньні, захаваліся граматы і гэрбы
«Gospodara Korola ego miІoњci sІawnaj pamiaci Їykgimonta» і
Ўладыслава і іншых, то наадварот, ў
глыбіне Літвы вырастае магільны курган
«ваяводы рускага цара» — глыбока ў нашай
старонцы гаспадарылі тады казацкія
шаблі.

Так
плылі вякі… зноў на нашай памяці пьюць
ваду з Дняпра польскія коні, а праз
колькі тыдняў над Бугам і Віслай гараць
нялічаныя дымныя агні ворагаў і чуваць
маркотную валгарскую песьню.

Да
нашага часу беларускі народ ня ставіць
апору ні ўсходняй, ні заходняй хвалі і
яны вольна перакочваюцца над яго галавой.
Страціўшы ў сабе вольнага паганца, што
маліўся пню, зьліваўся духам з вялікімі
сіламі зямлі, пяяў прыгожыя песьні,
сустрачаючы вясьнянкамі Вясну або
хаваючы Купалу, што мог вольна адпавядаць
і вольнаму дыханьню ветру і руху свае
душы, — страціўшы ўсё гэта, беларус ня
ўбачыў нічога прынаднага і ў новым
складзе жыцьця. Ўплывы Захаду і Ўсходу
ў перакручаных, спэцыфічна славянскіх,
часам карыкатурных выразах круцілі і
гвалцілі душу беларуса, толькі прымушаючы
яго ўбачыць, што ў чужой скуры заўсёды
дрэнна, што трэба вытварыць нешта сваё,
роднае, блізкае, арганічнае. Шмат вякоў
беларусы вялі змаганьне з чужынскімі
варожымі ўплывамі за сваю душу, і,
здаецца, прыбліжаюцца часы, што будзе
яна вольнай. Жыцьцё ставіць мяжу
старажытным ідэалам і кліча беларускі
народ, зьняважаны і забіты, ісьці пароўні
з іншым на будоўлю новага агульначалавечага
ідэалу.

Ў
гэты час хай будзе нашым правадыром і
сьветачам старажытны Скарына, «доктар
лекарскіх навук з слаўнага места
Полацку», што хацеў лячыць беларускі
народ праменьнямі духовай асьветы. Ён
на сабе адчуў гвалт чужацкіх культур і
ня прызнаў іх сваімі ў сваім сэрцы. Першы
ад усіх пазнаў, што толькі праз разьвіцьцё
асабістага і народнага духу дойдзем мы
да ўсечалавечага ідэалу, і на мужыцкую
простую мову пераклаў Сьв. Кнігу — тады
адзіны праменьчык усечалавечнасьці.

За
ім цягнецца карагод, што шукалі свайго
ўласнага духу, вагаліся, расчароваваліся
і гінулі.

Не
знайшоў свае праўды вялікі Адам і згінуў
на чужыне з болем ў сэрцы; блуталіся
романтыкі, ў глыбіне сэрца хаваючы нуду
і скаргу. Наша пакаленьне павінна стаць
апошняй чарадой пад пахмурным пажагнаньнем
Скарыны: «І на ўсходзе і на захадзе —
шукайце!».

Даўгія
вякі беларусы стаялі на раздарожжы:
адзін шлях кіраваўся на захад, другі на
ўсход; так нашыя сьцежкі, пачынаючыся
разам, расходзіліся ў розныя, праціўныя
бакі.

Праўда,
вызначанасьць абодвых культурных тыпаў
пад ўплывам часу вельмі сапсавалася:
ўсходняе жыцьцё прымае заходня-эўрапэйскія
адзнакі і наадварот; цяпер трудна казаць
аб розьніцы, якая істнавала паміж
візантызмам і лацінствам, але, ў кожным
разе, і да гэтай пары моцна адчуваюцца
культурныя асобнасьці абодвых тыпаў.

Аб
духовым выглядзе ўсходніх славянаў
казалі шмат. Найболей выразнаю адзнакаю
іх характару зьяўляецца нахіласьць да
ўсяго скрайнага, выразнага, ясна
падкрэсьленага. Ўсходні славянін ня
любіць нічога палавіннага, вечна шукае
нейкай агульнай, адналітай формы, якой
і пасьвячае сваё жыцьцё. Выкаваная на
візантыцкіх узорах, так вырасла маскоўская
гаспадарсьцьвеннасьць, якой былі
пасьвечаны ўсе другія бакі культурнага
жыцьця краю. Прыхільнасьць да выразнай
аб’яднаўчае формы, да аканчальнага і
бязумоўнага правядзеньня яе ў жыцьцё
вызначылася ў ідэі адзінай палітычнай
улады. «Ўся ўлада цару» — гэты покліч
так блізкі па свайму палітычнаму зьместу
да лёзунгу сучасных усходніх максімалістаў:
«Ўся ўлада саветам», і ў абодвых выпадках
паказвае, што іх дух — не затрымлівацца
пасярэдзіне, што кожную форму трэба
правясьці ў найбольшай чыстаце.

«Коль
любить — так без разсудку,
Коль ругнуть
— так сгоряча,
Коль рубнуть — так уж
сплеча…»

вось
як характарызуе сябе велікарос. Калі
ён незадаволены істнуючым, дык яго
абхоплівае зуда перавярнуць ўсё дагары
нагамі. Такой рысай адзначавалася ўся
чыннасьць Пятра, гэта ж бачым і ў
сучаснасьці. Абхапіць ўсё жыцьцё разам,
зьмяніць і вялікае і малое, пранікнуць
далейшыя куткі жыцьця аднэю прызнанай
формай, адмятаючы бяз ніякага жалю ўсё
непадобнае, — ідэя Ўсходу ўва ўсіх яго
палітычных, соцыяльных і духоўных
кірунках.

Ўсходні
чалавек лічыць, што жыцьцё павінна быць
вызначаным, што ў ім хаваецца нейкая
адзіная праўдзівая сутнасьць, каторую
і патрэбна вызначыць. Дзеля гэтага на
Ўсходзе ня могуць ужыцца дзьве праціўныя
ідэі; калі на Захадзе барацьба вынікае
толькі ў асобыя часы агульнага спалоху
і тады па ўсёй зямлі ідзе забойства,
гараць вогнішчы з гэрэтыкамі і ворагамі,
але потым, супакоіўшыся, варожыя кірункі
мірна істнуюць разам і знаходзяць
компраміс, згоду — змаганьне на Ўсходзе
ідзе да той пары, пакуль ня згіне апошні
адкрыты вораг. Там компрамісу няма,
ўступкі ня робіцца ні ў аднэй драбніцы.
Дзеля гэтага, на Ўсходзе адвеку садзяць
у турмы і зьневажаюць чалавека не за
дзеі, а за тое, што ён голіць або ня голіць
бараду або ня так, як трэба, носіць
вопратку. Ўсе драбніцы, ўсе абставіны
жыцьця вымагаюць акрэсьленьня
вызначанасьці. Ўва ўсіх павінен быць
адзін выгляд, адны пераконаньні, адзін
погляд на жыцьцё. Гэтым тлумачыцца
дзіцячая самапеўнасьць расейскіх
камуністых, што яны ўсё жыцьцё пераробяць
на адзін капыл. Чуваць, што яны лічаць
неабходным стварыць сваю ўласную
рэлігію, каб і ў гэтай галіне жыцьцё
мела аднальковы выгляд.

Такія
жыцьцёвыя адносіны зусім незразумелы
для Захаду; ягоная культура, наадварот,
ўся вырасла на барацьбе з скрайнімі
кірункамі, якія захацелі абхапіць жыцьцё
цалком. У Зах. Эўропе ня вытрымала спробы
ідэя адзінай рэлігіі: каталіцтва не
апанавала ўсіх краёў, а нарадзіла шмат
пратэстанскіх вучэньняў, што далёка
разыйшліся як ад свайго карэньня, так
і паміж сабой. Не зрэалізавалася ідэя
«Сьвяшчэннай Імпэрыі», хоць у працягу
сярэдніх вякоў гэтае пытаньне стаяла
на чарзе. Імпэрыя рассыпалася на 5-6
неспадобных адзін да аднаго
гаспадарсьцьвенных арганізмаў, разлучаных
географічна і так сама разлучна пайшоўшых
у сваім культурным жыцьці.

Такі
лёс кожнай шырокай ідэі, якая хоча
абхапіць усё жыцьцё: яе ў Зах. Эўропе
затруць, скароцяць, абцягнуць тысячамі
компрамісаў. Яшчэ прыклад: эўрапэйскі
соцыялізм. Другі Інтэрнацыянал, разбураны
жыцьцём, цяпер шукае службовае пасады
ў канцэлярыях капіталізму. Наагул, ў
палітычным жыцьці ў праціўнасьць Усходу,
дзе ня можа загінуць прынцып концэнтрацыі
ўлады ў адных руках, або ў цара, або ў
клясы, на Захадзе ўся ўлада падзелена
паміж уладаючымі клясамі, але ніхто ня
мае поўнасьці ўлады і ня зусім адапхнуты
ад яе. Сіла эканамічная таксама падзелена,
і ўласнасьці ў народным багацьці зусім
не пазбаўлены навет пролетарыят, што
зусім немагчыма для забітага, матарыяльна
беднага ўсходняга пролетарыяту. Акцыі
расейскіх шахтаў, а ў часе вайны і
гаспадарсьцьвенных пазычак, куплялі
францускія пролетары: кухаркі, пакаёўкі,
швайцары, звозчыкі; вось чаму цяпер
пасьля нацыяналізацыі расейскіх шахтаў
і скасаваньня даўгоў яны адчуваюць сябе
пакрыўджанымі гаспадарамі расейскага
дабра. Ангельскі работнік, можа ня
ведаючы аб тым, карыстаў з эксплёатацыі
індуса-земляроба, кафра-быдлавода;
карыстаў прыбыткамі імпэрыялістычнага
вырабу і гандлю, каб палепшыць свой
дабрабыт: мець кватэру ў 3-4 пакоі,
электрычнасьць, газавую печ, піаніна,
мягкія мэблі. Так само жыцьцё працівілася
разьвіцьцю скрайнасьцяў, ставячы ім
апор. Навет такая ўмеркаваная ідэя, як
Ліга Народаў, радзіўшыся ў Амэрыцы, на
эўрапэйскім грунце пацярпела катастрофу,
дзеля таго, што здавалася залішне
радыкальнай.

Трэба
ад’значыць, як цікавае зьявішча заходняга
жыцьця, што разьбітае войска прыхільнікаў
нейкай ідэі не складае свайго аружжа,
а, праграўшы бойку, пачынае істнаваць
як звычайны агульна-грамадзкі фактар.
Бачым, што па катастрофе каталіцтва яно
істнуе і карыстаецца ў нейкай часткі
грамадзянства пашанай і падтрыманьнем.
Наагул, варожыя кірункі шукаюць
паразуменьня, ідуць на згоду, абяцаюцца
падтрымліваць адзін аднаго.

З
гэтага выплывае нейкі распыл жыцьця,
істнаваньне шмат асобных, нічым ня
зьвязаных часьцінак. Мір, як асобы, так
і грамадзянства, ня зьвязаны нейкім
аб’яднаньнем. Ўсё рассыпана, ўсё падзелена,
воража настроенае жыве разам, згаджаецца,
не протэстуе. Да часу, пакуль няма значнай
перавагі, аснова зах.-эўрапэйскіх адносін
— компраміс.

*
* *

Мы,
беларусы, вагаліся паміж двума культурнымі
тыпамі, ня ведаючы, да якога прылучыцца.
Нам падабалася ўсходняя прастата,
шчырасьць, адпаведнасьць выгляду
нутранай сутнасьці, якія вызначаюць
чалавека Ўсходу. Калі ён добры да каго,
дык можа палажыць за яго сваю душу; калі
ён кажа, што любіць, дык ня зробіць ніякае
прыкрасьці. Старажытны прыклад — кіеўскі
князь Сьвятаслаў: ён ніколі ня ўжываў
хітрасьці, здрады. Ідучы на ворагаў,
папераджаў іх: «Іду на вы».

Гэта
грунтоўная рыса Ўсходу нам вельмі
падабалася, але, ўгледжваючыся ў жыцьцёвыя
абставіны, мы прыкмецілі, што правесьці
яе цалком у жыцьцё — немагчыма. Мы
прыкмецілі, што апрача маны карыснай
можа быць і ёсьць яшчэ мана сьвятая. Ня
толькі дзеля карысьці і з прычыны нізкіх
пабуджэньняў нельга называць сваіх
ворагаў — ворагамі, а з прычыны грунтоўнай
нявыразнасьці жыцьця, калі часта самыя
простыя рэчы трудна назваць іх уласнымі
іменьнямі. Прыклады на кожным кроку
даводзяць нам аб гэтым. Не аб кожнай
рэчы можна пеўна сказаць, ці любіш яе,
ці не, ці добрая яна, ці благая. Вялікі
абшар жыцьця застаецца нявыразным,
цёмным і толькі з вялікай тугой гэта
шэрае можна назваць белым або чорным.

Тое,
што Захад уцяміў гэтую праўду, нам вельмі
спадабалася і было вельмі прынадна.
Заходняе цьвярозае пачуцьцё здавалася
нам зусім адпаведным да сапраўдных
абставін жыцьця. З гэтага пачуцьця
выплывае зах.-эўрапэйская цярпімасьць
да розных кірункаў людзкай думкі і яе
праяваў, з гэтага вынікае і тое вельмі
прыемнае асабістае захаваньне заходняга
эўрапэйца, якое сваей далікатнасьцю
так ад’значае яго ад простага і грубога
Ўсходу.

Дык
вось, нам вельмі падабалася і цягнула
шчырасьць і вызначанасьць Усходу, а з
другога боку — большая об’ектыўнасьць
і болей чалавечае захаваньне Захаду.
Жыцьцё вымагала сінтэзу, згарманізаваньня
абодвых кірункаў, але гэта, як убачым,
зрабілася немагчымым.

Ў
сваёй акрэсьленасьці кірунку, нахілу
ўсё даводзіць да канчатку, ўсяму даваць
аднолькавую форму Ўсход даходзіць да
абсурду. Як драбніца, вышла і тое, што
Ўсход не прызнаваў нас як беларусаў, а
вымагаў ад нас прыняцьця свайго ўсходняга
выгляду, які, па ўсходняму разуменьню,
быў абавязковым. «Славянские ручьи
сольются в русском море» — вось як
падгрунтовавалася абавязковасьць
абмаскаліцца. 3 гэтага вынікае гвалт і
ўціск нашай індывідуальнасьці, з гэтага
— гвалтоўнае жаданьне адняць наш твар.
Яны ня ўцямлялі, што разам з беларушчынай
мы трацім і лепшую частку чалавечнасьці.

Нашага
вызваленьня, нашага ратунку ад прымусу
Ўсходу мы чакалі ад Захаду. Ён ішоў да
нас з прыемнай усьмешкай на рожавых
вуснах, і мы гістарычна пазнаёміліся з
гэтым ласкавым выглядам. Праўда, нашым
бліжэйшым Захадам былі славяне, палякі,
і заходнія ўплывы прынялі ў іх
спэцыфічна-славянскія выразы, але ўсё
ж гэта быў Захад. Прынцып ня толькі ня
лічыць шэрае чорным, але сьцерагчыся і
белае назваць белым быў прыняты і нашымі
суседзямі. І глыбокія народныя гістарычныя
дасьледзіны навучылі нас, што калі
заходні чалавек робіць вам прыемнасьць,
дык гэта ня знача, што з яго боку ня будзе
прыкрасьці. Яго пацалунак сьведчыць ня
толькі аб прыхільнасьці, але і аб
магчымасьці здрады, такія ўжо глыбокія,
народныя дасьледзіны.

Гэтая
рыса Захаду моцна адчувалася ў яго
адносінах да нас. Ён прынёс нам найлепшыя
ідэі: гуманістычныя, лібэральныя,
дэмакратычныя, але разам з пекнымі
словамі заўсёды зьмяшчаліся гвалт
духоўны і эканамічны, эксплёатацыя,
ўціск, зьнявага. Пекныя словы і благія
дзеі неяк дзіўна і незразумела для нас
ужываліся ў заходнім жыцьці.

Ўсход
гвалціў нас у імя шырокіх заданьняў: ў
імя зьліцьця ўсіх славянаў, ў імя
аб’яднаньня пролетарыяту ўсяго сьвету.
І гэта ня толькі ад’знака маскалёў, а
ўсяго Ўсходу наогул, бо навет адзін
харвацкі паэт і той кажа, што харваты
абновяць сьвет, пойдуць на чале паўстаньня
проці «гнілога захаду» і створаць вялікі
ўсясьветны культурны сінтэз. А Захад
не такі, Захад такой абмылкі ня зробіць:
ён ведае няздольнасьць, немагчымасьць
рэалізацыі такіх ідэй. Але практычна
адносіны да нас Усходу і Захаду розьняцца
толькі ў драбніцах: не па сутнасьці, а
толькі па колькасьці, велічыні. Ўсход
адразу захоплівае шмат, Захад — па сваёй
далікатнасьці — меней. Ніводзін эўрапэйскі
імпэрыялізм не параўнаецца ў сваіх
замерах і плянах з маскоўскім
Інтэрнацыяналам, так сама і Варшава
ніколі ня квапілася на Маскву або Прагу,
тады як Масква зусім шчыра ў сваім
славянафільсьцьве хоча валадаць і
Прагай, і Варшавай, і Белградам, і Софіяй.

Затое
Захад — вялікі чалавек на малыя справы,
і яго здольнасьці моцна адбіваюцца на
беларускай шыі. Польшча ня верыць у сваё
славянскае прызваньне, яе мэсыянізм —
ўсходняга капылу, яго творца — беларус
па крыві — Міцкевіч. Але для сапраўднага
паляка яго мары — так, пекныя словы, а
арганічна зразумелай і прыемнай польскаму
сэрцу засталася «idea jagieІІoсska», вельмі
далёкая ад міцкевічаўскага мэсыянізму,
толькі штучна ім прыаздобленая. Тут
справа не ідзе аб усім сьвеце, аб усіх
славянах, не — Польшча хоча быць «od morza
do morza».

І
вось ідзе гвалт над нашымі душамі, бо
мы прыпадкова апыніліся так сама паміж
абодвымі морамі. Тут Захад ідзе з ўсей
жорсткасьцю Ўсходу: гвалт, прымус,
зьдзек, вырываньне душы беларуса ідзе
разам з усімі атрыбутамі прыемнага
заходняга твару.

*
* *

За
даўгія вякі гнёту і зьдзеку над нашай
душой мы ўцямілі, што якую скуру сілком
не накінь чалавеку, ён застанецца
незадаволеным, бо заўсёды ён захоча
перш-наперш быць самім сабой, чалавекам,
а не замарожаным каталіком або
праваслаўным, выгаленым на адзін капыл
расейцам, ці паляком, прававерным
буржуём, ці камуністым. Ў гэтыя цесныя
мізэрныя рамкі не ўсадзіць вялікай душы
чалавека. Векавое дасьвядчэньне кажа
нам, што вольнага разьвіцьця нашага
духу не запяўняе ні заходняя ні ўсходняя
культура, бо яны абяртаюцца ў формах
гвалтоўнага, людаежнага мэсыянізму і
розьніца між імі толькі ў назовах,
лёзунгах, а іх аціскаючыя ланцугі —
аднолькавы для нашага духу.

Трэба
шукаць на другіх шляхох…

Каб
запеўніць нашаму народу вольную
творчасьць ува ўсіх галінах жыцьця,
трэба стварыць і адпаведныя, свае,
беларускія, формы жыцьця. Гэта ж зусім
ясна, але ў сьветлым імкненьні духовага
адраджэньня хаваецца і вялікая небясьпека:
каб як замест чужацкіх мэсыянізмаў не
стварыць свайго, ўласнага, каб як
знойдзеныя формы новага беларускага
жыцьця не зрабіліся для нас саміх вялікай
турмой і зьдзекам. Бо на прыкладзе
чужацкіх мэсыянізмаў мы бачылі, як
страшэнна сьціскае жыцьцё адтрымаўшая
неакрэсьленую ўладу форма. 3 нашага
высокага парыву індывідуальнага і
народнага адраджэньня ня створым жа
гвалту і енку ні для іншых, ні для саміх
сябе: не павінна быць беларускага
мэсыянізму. І ў вялікім і малым, і для
сваіх і чужых ён — прымус, зьдзек і
сьмерць. Ўласным коштам — мільёнамі
сьмерцяў, хваробы, нуды служылі мы
чужацкім мэсыянізмам. Не на гэтай
падставе збудуем нашу будучыню.

Трэба
шукаць на другіх шляхох.

Трэба
пазнаць, дзеля чаго сучаснае жыцьцё
нашых суседзяў прыняло такія сьціскаючыя,
гвалтаўнічыя, бяздушныя формы.

II

Стварэньне
формаў і змаганьне з імі — гістарычны
зьмест эўрапэйскага жыцьця. — Жывучасьць
соцыяльнай формы. — Духовае мяшчанства.
— Патрэба зьменнай, ліючайся формы.

Сучасныя
эўрапэйскія народы адтрымалі сваю
культуру як спадчыну антычнай імпэрыі.
Духу эльліна-рымскіх народаў прыняць
яны не маглі; толькі жыцьцёвая патрэба
выразнае формы ў гаспадарсьцьвеннасьці,
рэлігіі і іншых галінах быту прымусіла
прыняць рымскі прыклад адміністрацыі,
войска, рэлігіі, права, наагул большасьць
палітычных, рэлігійных, эканамічных і
іншых бытавых формаў.

Рымскае,
а яшчэ раней Грэцкае гаспадарства
згінулі з прычыны духовай распусты,
дэморалізацыі. Апошняя ж была вынікам
конфлікту паміж асобай і хаўрусам,
гаспадарствам. Хаўрус не адпавядаў
жаданьням асобы сваімі захопліваючымі
імкненьнямі, барацьба асобы проціў
уціску хаўрусу здэморалізавала і асобу
і хаўрус, і яны загінулі. Ў змаганьні
між сабой гарадоў, гарадзкіх партыяў і
жадаючых бязумоўнай волі адзінак
развалілася эльлінскае гаспадарства.
Рымская імпэрыя, наадварот, задавіла,
згвалціла асобу, пашыраючы рабства,
душачы грамадзянскае пачуцьцё, творачы
саладкаваты шовінізм: «dulce et docorum est pro
patria mori». Так згінуў і Рым, вырадзіўшыся
ў вялікі хаўрус незадаволеных,
узбаламучаных рабоў. Ні антычная думка,
ні антычнае рэлігійнае пачуцьцё справы
зносін асобы і хаўрусу ня вырашылі, як
ня вырашылі пытаньня аб адносінах
вечнага і смертнага, канечнага і
безканечнага. Гэтыя пытаньні разам з
выпрацаванымі формамі жыцьця перайшлі
да сучасных народаў.

ВВЕДЕНИЕ

1. Игнат Абдиралович “Извечным путем”

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

ВВЕДЕНИЕ

Реконструкция и анализ отличительных темпоральных референций «Извечным путем» − цель данного исследования. Ради ее достижения нами будет использован метод аналитики выражения−метод «археологии знания» М. Фуко [2]. Под аналитикой высказываний мы подразумеваем особую практику прочтения текста, для которой свойственны следующие черты: во-первых, псевдонаивность: сказанное и написанное должно быть рассмотрено в инстанции собственно сказанного, в фактичности высказанного. Это означает временную запрет, или взятие в скобки, любых интерпретаций, основанных на ментальной или контекстуально-исторической ковзальности. Во-вторых, содержание субъекта высказываний в качестве изменяющейся функции, пульсирующая в тексте, то распахиваясь в общезначительных высказываниях к всеобъемлющих рамок, если на место субъекта может быть подставлен буквально любой, то приобретая контекстуальные условия, если субъект выражения приобретает свои конкретные черты, а предельно совпадает с единичной, конкретной личностью-Игнатием Канчевским.

1. Игнат Абдиралович “Извечным путем”

Произведение  Игната Абдираловича « Извечным путем» было написано еще в 20-х годах прошлого столетия и посвящено наиболее актуальным проблемам того времени. Весь текст состоит из 4 частей. Много было сказано о произведении И. Абдираловича. О тех категориях “Запада” и “Востока”, которые по своей сути и семантике все меньше удерживают что-то от собственно физического пространства и все больше растворяются в своих культурологических и политических коннотациях, но в которые неизбывно впутан пространственный опыт Беларуси, Украины и балканских краев [1, c. 8]. Много, но, возможно, не достаточно, не соразмерно тому масштабу, который занимает эта небольшая брошюра в истории белорусской мысли. Поражает же то, что многие критики, интерпретаторы и адепты текста не нашли ничего сказать о роли, которую играют время и темпоральность в концептуальных постройках этой книги. Между тем роль эта не мала, по крайней мере, не меньшая, чем более наглядная для интерпретаторов роль противопоставления Запада и Востока и определения местоположения Беларуси как отличительного “между”. Основанием такого мнения может быть даже простое формальное рассуждение: белорусскую культуру возможно осмыслить как пограничный или трансграничный опыт, только в рамках темпоральных конструкций  “все еще нет…”, “уже никогда больше нет…”: отложенного или отвергнутого выбора в пользу одной из альтернатив. Эпиграф, выбранный Абдираловичем к своему произведению, начинается собственно со слова “время”: 

Время, когда нужно грустить 

Душою на свежих могилах 

Пусто-пронесшихся дней [1, c. 7].

“Извечным путем”, 

таким образом, приглашает нас во время потребности и определяет время как время потребности. Время требует, требует тоски по “потерянному времени”, рефлексии о пропаже дней и возможностей. Это время эмоционально исполненное, но идейно и событийно пусто.

Краткая предисловие «Извечным путем» также начинается со слов о времени: наши времена−времена общего блуждения, времена восстания. Данная и выраженная первым предложением предисловия общность «мы−современники» и «мы−белорусы» забирается или, по крайней мере, ставится под вопрос предложением последним: «в такие времена одинокая человеческая душа ищет, пересматривая все то, что казалось ценным, священным и желанным» [1, c. 7]. 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Автор также пытается соотнести между  собой два типа цивилизации: западную и восточную, которые являются противоположными и, которые сошлись в своей борьбе на территории Беларуси. У каждой из этих цивилизаций есть свой путь развития, по которому они и следуют. Что же касается Беларуси, то ее нельзя отнести ни к одному, ни ко второму, из чего автор делает вывод о существования третьего «белорусского пути». И для подтверждения этого он дает подробное описание Запада и Востока. Рассматривая  социальный аспект творчества, автор  говорит о необходимости творчества в общественной жизни. А когда  начинает рассматривать в современной  Беларуси общественную жизнь, то замечает невозможность существования творчества. Это обусловлено несколькими  причинами: для существования социального творчества нужны другие (по сравнению с индивидуальным творчеством), более благоприятные условия, а также тот факт, что некоторыми социальными формами пользуются только правящие классы, которые при этом тормозят их развитие. Поэтому творчество не может развиваться безостановочно, как единый целостный процесс, это происходит частично, с перерывами в развитии, да и основывается оно на творчестве отдельных лиц.

1. Игнат Абдиралович [Канчевский, И. В.]. Извечным путем: исследования белорусского мировоззрения / Игнат Абдиралович. − Минск: Наука и техника, 1993. – 42 с.

2. Фуко, М. Археология знания: пер. с фр. / Мишель Фуко. − СПб.: Гуманитар. Аккад., 2004. − 412 с.

3. Женетт, Ж. Фигуры: работы по поэтике : [в 2 т.] / Жерар Женетт. − М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. − Т. 1-2. − С. 140−153

Работа защищена на оценку «9» без доработок.

Уникальность свыше 70%.

Работа оформлена в соответствии с методическими указаниями учебного заведения.

Количество страниц — 7. 

Игнат Абдиралович «Адвечным шляхам»

Произведение Игната Абдираловича «Адвечным шляхам» было написано еще в 20-х годах прошлого столетия и посвящено наиболее актуальным проблемам того времени. Весь текс состоит из трех частей.
В первой части автор пытается определить роль и место Беларуси, которое она занимала, находясь на границе между Западом и Востоком, описывает ситуацию, в которой оказался белорусский народ и очерчивает наиболее значимые проблемы.
Во второй части автор проводит анализ истории Европы, как историю возникновения, развития и упадка форм. Речь идет о том, что истоки своей культуры европейцы берут еще в Античности (на примере римской и греческой культуры), при этом была перенята только лишь сама форма, а не ее содержание — дух.
В третьей части автор определяет творчество как основу жизни. Само творчество рассматривается в двух аспектах — мистическом и социальном. Мистическая идея состоит в том, что основой всего существующего является мать-материя, которой подвласны все силы: любящие, вражеские, творческие, она сама является, чем-то непонятным, невыразительным, обладает способностью вершить, но не творить. Рассматривая социальный аспект творчества, автор говорит о необходимости творчества в общественной жизни. А когда начинает рассматривать в современной Беларуси общественную жизнь, то замечает невозможность существования творчества.
Идеи автора, сформулированные еще в 1921 г. способны попасть в самое сердце читателя — настолько глубинные проблемы белорусской философии и земли они затрагивают. Игнат Абдиралович рассматривает Беларусь как границу между Востоком и Западом, а основательной отличием белорусского истории видеть духовное колебания между Востоком и Западом. «Нам очень нравилась и тянуло искренность и определенность Востока, а с другой стороны — большая объективность и более человеческое сохранение Запада. Жизнь требовала синтеза, гармонии обоих направлений, но это стало невозможным. Если белорусский народ не создал четкой культуры, так это потому, что в историческом наследии него была большая трагедия народного духа, которую пережить выпало только двум-трем Европейском народом: Беларусь от Х века и до сих пор фактически является полем борьбы двух направлений европейской культуры — западного и восточного. Граница оба влияний, разделяя славянства на два состояния, проходит через Беларусь, Украину и скрывается в балканских краях. Подлинной причиной жизни, по его словам, может быть только творчество. Творчество на каждом шагу: в ежедневном труде, в семейных отношениях, в гражданском движении. Только тогда жизнь не будет сжимать форма, и человек утолит свое природное стремление быть Творцом.

Источник

Общественно-политические взгляды И. Абдираловича и В. Самойлы

После двух революций 1917 г. появилась реальная возможность национального государственного самоопределения Беларуси. В связи с провозглашением в марте 1918 г. Белорусской Народной Республики, а 1 января 1919 г. — Советской Социалистической Республики Белоруссия (в дальнейшем — БССР), свое­образное продолжение получает и тема национального возрождения, разрабатываемая И. Абдираловичем, В Ластовским, В. Самойлой и А. Цвикевичем. Игнат Абдиралович (Кончевский) и Владимир Самойла (Сулима), избегая преследований после установления в Беларуси власти большевиков, обосновались в Вильно. Но Вильно в связи с польской оккупацией постепенно терял свой старинный белорусский колорит. И. Абдиралович и В. Самойла в этих непростых условиях создают философские программы национального возрождения Беларуси. Если И. Абдиралович и В. Самойла видят основную опасность для Беларуси в полонизации ее Западной части, в ее разделе, то А. Цвикевич в книге «Западнорусизм» — в ее «русификации». Начиная с двадцатых годов XX в. в Беларуси развивается преимущественно марксистская философия, которая на протяжении своего почти семидесятилетнего существования в качестве официальной постепенно эволюционировала от ортодоксального марксизма с абсолютизацией «революционной диалектики» к пониманию философии как самоценности, как особого феномена культуры.

34. Политика белорусизации (20-е гг. XX в.).

Основной целью политики белорусизации являлось приспособление государственного аппарата БССР к языку большинства населения, а именно: к белорусскому. Но белорусизация затронула не только вышеупомянутый сектор, но и другие сферы национально-культурного строительства БССР. Этапы политики белорусизации

1)1921-1924 — предпосылки белорусизации

2)1924 – 1928 – осуществление

3) с 1929 – свертывание этой политики

Причинами свертывания данной политики был тот факт, что государство постепенно начало возвращаться к идеологии мировой революции, к унификации, централизации в управлении и культуре, а также отказ от НЭПа. 2 сессия ЦИК БССР в июле 1924 года определило политику белорусизации как официальное направление. Была создана специальная комиссия, которая занималась осуществление этой политики. Главой центральной комиссии был назначен А.И. Хацкевич, основной задачей которой он видел в том, чтобы приспособить школы, литературу, гос. аппарат к местному населению. При осуществлении этой политики основной акцент делался на количественные показатели, а именно: показатель того, кто овладел белорусским языком, перевод на язык местного населения армейских уставов, печати, делопроизводства. Кроме этого наблюдалось увеличение коренного населения в составе командования Красной Армии. Многие политические деятели видели в осуществляемой политики эволюцию советской власти, постепенное изменение направления в сторону демократии. В связи с этим многие политические деятели вернулись на родину, дабы содействовать ее культурному и политическому благосостоянию. В результате на Берлинской конференции проведенной в 1925 году, Рада БНР признала БССР и заявила о самороспуске.

35. Становление белорусской юридической науки. Г. Е. Паречин, В. И. Пичета.

Весомый вклад в развитие юридической науки внесли ученые правоведы Поречин («Конституционное право и история государства и права»), Дурденевский (« Государственное право буржуазных стран»), Гредингер и Гаузе («Гражданское и гражданско-процессуальное право»), Ширяев («Уголовное право»), Печета («История государства и права»).

Поречин к книге «Наша Конституция» представил вторую белорусскую советскую конституцию на фоне правового статуса БССР, как членов советской федерации. Он сопоставлял положения советской конституции, с конституциями буржуазных стран. Работа Поречина была рекомендована в качестве учебника для средних специальных учебных учреждений и системы профессионального технического образования. Поречин один из ведущих исследователей истории белорусского советского государства с 1917-1928 годы. При этом выявил процессы образования БССР, государственно строительство в годы гражданской войны, взаимоотношение БССР и РСФСР, участие БССР в создании СССР, разработке конституционных актов.

По настоящее время не потеряла актуальность и статья ученого «Идеи белорусской государственности перед образованием Советской Беларуси», в ней содержится позитивная оценка белорусского национально-освободительного движения, начиная с деятельности Калиновского. Выявлен характер образования белорусской нации и формирования ее сознания. Автор выявил взгляды русских народников, социал-демократов на национальный белорусский вопрос и возможности его решения.

В 1937 году во время активной борьбы партийно-советского руководства с ростками национально самосознания статья была охарактеризована как антиполитическая.

Трудно оценить вклад развития первого ректора БГУ, он изучал источники права ВКЛ 15-16 веков, статуты ВКЛ, уставы на Волоке. Проанализировал правовое положение различных социальных групп белорусского феодального общества, значительным вкладом познания средневеково белорусского права стала монография Печеты «Разработка истории литовско-белорусского права в 15-16 века 1926 годы».

В поле зрения правоведов были актуальные проблем различных отраслей права. Были сформированы интересные мысли и идеи реализованные правоведами республики в послевоенные годы. Вместе с тем на юридической науке как и на всем обществоведении лежал груз идеологических запретов и требований следовать установкам и взглядам правящей партии на роль и задачи совествкого права.

36. Политико-правовая мысль Беларуси в годы Великой Отечественной войны.

37. Политико-правовая мысль Беларуси в 50-80-е гг. 20 века.

В истории страны с 1953 г до 1964 г. называют десятилетием политической «оттепели», периодом относительной демократизации жизни общества. Однако эти преобразования носили не глубинный, а скорее косметический характер и не затрагивали основ существующего строя. 1958 г. в БССР начался процесс реабилитации жертв сталинских репрессий Процесс либерализации, который затронул разные сферы общественной жизни, начался, прежде всего, с демократизации. Важнейшим вопросам развития народного хозяйства начали созываться совещания. В эти годы партийную организацию Беларуси возглавляли К.Т. Мазуров, П.М. Машеров, Совет Министров — Т.Я. Киселев , Верховный Совет — С.О. Притыцкий, Н.А. Сурганов. Все они много сделали для развития экономики, культуры, улучшения материального благосостояния народа, имели свои взгляды на решение тех или иных проблем, пользовались уважением народа. В деятельности Компартии Беларуси, советов, профсоюзов, комсомола расширялась коллегиальность и предпринимались попытки по широкому привлечению к работе в них рядовых членов. Однако коренных изменений в их деятельности не произошло С приходом к власти Л.И. Брежнева, который сосредоточил в своих руках всю полноту власти. Повышение руководящей роли партии объявлялось универсальным средством решения всех экономических и социальных проблем. Действительность лакируется на фоне нарастающих экономических трудностей. В этих условиях в стране назревает недовольство населения. Представители интеллигенции начали выступать с критикой Системы. Высшее политическое руководство все делало для того, чтобы покончить с политической оттепелью, резко усилилась цензура. Авторитет партии сильно пошатнулся, а ее престарелые руководители вызывали раздражение у народа. Экономические проблемы настолько разрослись, что стали угрожать существующей Системе. Общество ждало перемен. Следует сказать, что в 60-70-е гг. было определенное повышение материального благосостояния населения. Были приняты меры по повышению заработной платы, улучшению пенсионного обеспечения. Устанавливались государственные пенсии колхозникам

38. Концепция разделения властей в РБ.

Одной из базовых концепций построения государства стала теория разделения властей, которая была закреплена в качестве основы конституционного строя РБ в Кон. 1994 г. Разделение власти — одно из принципиальных условий и основной механизм функционирования всех видов политической и неполитической власти. Конст. РБ (ст. 6) провозглашает разделение гос. власти на законод., исполн. и суд. Президент является главой государства (ст. 79 КРБ), а не испол. Вл. (испол. власть в РБ — Совет Министров) (ст. 106 КРБ). Согласно КРБ , « Парламент РБ – Нац. собрание — является представительным и законодательным органом,состоит из 2 палат — Палаты представителей и Совета Респ. Основным назначением этих органов является законодательная деятельность. Органы законодательной власти обладают верховенством, поскольку именно законодательная власть устанавливает правовые начала госуд. и общ. жизни, основные направления внутренней и внешней политики страны, а следовательно, определяет в конечном счёте правовую организацию и формы деятельности исполнительной и судебной властей..«Испол. власть в РБ осуществляет Правительство – Совет Министров РБ – центральный орган государственного управления.» Важное место гос. аппарата занимает система судебных органов, основной социальной функцией которых является осуществление правосудия, разрешение возникших в обществе споров и наказание лиц, совершивших противоправные поступки. Органы, осуществляющие правосудие – третья власть государственной власти, которая играет особую роль и в механизме государственной власти и в системе сдержек и противовесов.. Роль судебной власти в механизме разделения властей состоит в сдерживании двух других властей в рамках конституционной законности и права прежде всего путем осуществления конституционного надзора и судебного контроля за ветвями власти.

39. Развитие правовой и юридической мысли Беларуси (к. 1980 гг. – по наст. время).

Радикальные изменения в общественно-политической жизни СССР, начавшиеся во второй половине 80-х годов сразу же стали сказываться на отношениях между союзными республиками и центром. Руководство СССР исходило из необходимости сохранить нерушимость страны. Республикам представлялись более широкие возможности осуществлять друг с другом экономическое сотрудничество, вступать в отношения с другими государствами, принимать участие в работе международных организаций при сохранении определенной степени контроля со стороны союзного центра, т.е. этот законодательный акт сохранял единство СССР и сдерживал выход из его состава союзных республик. Начало политической самостоятельности Беларуси было положено 27 июля 1990г. В 1991 года в истории Беларуси начался новый этап — этап полной государственной независимости. Были приняты законы о Государственном флаге и гербе РБ. Глубокий экономический кризис, социальные проблемы, беспомощность центральной власти заставляли республики продвигаться дальше по пути упрочения самостоятельности. После провозглашения независимости в Беларуси стали оперативно формироваться новые органы управления. В РБ начался активный процесс демократизации политической системы страны. Наиболее конкретно она проявилась в обновлении избирательной системы. Важнейшим направлением демократизации политической системы Беларуси стало формирование правового государства. В развитии права второй половины и конца 90-х годов можно выделить три основные тенденции: интенсивное обновление текущего законодательства с целью его адаптации к новым условиям социально-экономической и политической жизни республики; кодификации права; приведение норм национального права в соответствие с нормами международного права.

40. Идеология белорусского государства в политико-правовой мысли Беларуси.

Создание идеологии государства обусловливает необходимость осмысления исторического опыта белорусского народа, обращения к прошлому, к истокам государственности. Белорусская государственность восходит своими корнями к Древнерусскому государству – Киевской Руси, когда белорусы, русские и украинцы составляли единый народ – Русь. В XI–XII веках была оформлена идея общерусского единства, так актуально звучащая в наши дни.

После распада Древнерусского государства на северо-западной его части возникло Великое княжество Литовское, в котором белорусский этнос занимал доминирующее положение, а белорусский язык был государственным.

В эпоху существования ВКЛ начался процесс формирования этнического самосознания белорусов, что нашло свое выражение в развитии белорусского языка, письменности, национальных обычаев и традиций, философской и политико-правовой мысли. XY–XYI века, по мнению отечественных историков, считаются периодом расцвета белорусской национальной культуры.

Вхождение ВКЛ в состав Речи Посполитой положило начало национальной, культурной и религиозной дискриминации белорусов. Речь Посполитая как государство меньше всего была заинтересована в развитии белорусов как самобытного народа и делала все возможное, чтобы стереть из их памяти этническую принадлежность. Однако наши прадеды, обладая высоким уровнем национального самосознания, развернули национально-освободительную борьбу. Несмотря на польско-католическое давление, гонения, запрет родного языка (1697 г.), белорусы смогли отстоять и сохранить для своих потомков национальную культуру, язык и традиции.

Присоединение белорусских земель к Российскому государству отчасти способствовало национальному возрождению. Существенную роль сыграло начавшееся с середины XIX века изучение быта, культуры, языка и истории белорусов. По мысли царской администрации, оно должно было подтвердить «исконно русский характер «Северо-западного края» и оправдать политику его русификации. Но результаты исследований свидетельствовали о том, что белорусы являются самостоятельным этносом.

Во 2-й половине XIX века стали возникать белорусские культурно-просветительские и общественно-политические организации, ведущие целенаправленную работу по формированию белорусской нации. Как сказал К. Калиновский: «История выработала для белорусов особую национальность, и они владеют всеми условиями для самостоятельного развития».

Однако до начала ХХ столетия государства с названием «Беларусь» в мире не существовало.

Источник

Философия национального возрождения

Игнат Абдиралович (Кончевский) (1896-1923) родился в Вильно. Учился в Петербургском технологическом институте и Московском университете.

И. Абдиралович в своем произведении «Адвечным шляхам» обращает внимание на такую особенность исторической жизни

Беларуси, как ее срединное географическое положение между Востоком и Западом. Он обращает внимание читателя на то, что бе­лорусы, украинцы и балканские славяне полностью не примкнули ни к Востоку, ни к Западу. Второй особенностью белорусского на­рода является негативная роль в его истории интеллигенции.

И. Абдиралович констатирует, что в результате утраты связей с чаяниями простых людей, «найбольш дрэнных, духова-распус-ных яго элементау» (в давние времена — шляхты, в последнее время — интеллигенции) народ остался сам по себе. Однако, не­смотря на это, народ сумел сохранить свой дух.

У Абдираловича не возникает иллюзий относительно роли За­пада в белорусской истории. Автор говорит, что история свиде­тельствует о том, что когда западный человек делает вам приятное, это еще не значит, что с его стороны не будет неприят­ностей, его поцелуй свидетельствует не только о благосклоннос­ти и любви к вам, но и о возможности предательства [1.С.16].

Восток душил Беларусь во имя соединения всех славян, объе­динения пролетариев всех стран. Для преодоления западного и восточного влияния необходимо создать белорусские формы жизни. Сами формы должны быть текучи, изменчивы. Чтобы формы не довлели над жизнью, необходимо высокое развитие у человека духовности. И. Абдиралович в этой связи критикует ев­ропейский образ жизни, который он называет духовным мещан­ством — за приверженность к установленным формам (конституциям, законам, морали и т.д.), несмотря на то, отвеча­ют или нет они самому человеку и его совести.

Культура духовного мещанства основывается на моде и дис­циплине, которые являют собой цепи, опутавшие человека. По­этому «не мертвые формы, а сам человек — хозяин своей жизни» [1.С.25]. Они (формы) зависят от человека, а не он от них.

Несмотря на тотальную критику существующих и устоявших­ся форм общественной, государственной, нравственной и рели­гиозной жизни, И. Абдиралович приходит к выводу, что формы необходимы, так как они представляют собой сущность матерй-

Философская мысль Беларуси в XX в.

ального бытия. Но форма всегда должна соответствовать своему вечно изменяющемуся содержанию. В этом направлении необходи­мо осуществлять поиск индивидуального и общественного идеала.

И. Абдиралович предупреждает, что предлагаемый им путь нелегок, а, скорее, труден ^преодолеть его можно только твор­чеством, в основе которого — отсутствие всякого самодоволь­ства, самоуспокоения, вечный поиск, вечное стремление проникнуть в глубины жизни.

Подлинное социальное творчество может осуществиться только вне политики и вне партий, для которых всегда характер­но несоответствие хороших слов последующим делам. Они вы­ражают интересы прежде всего своих классов и постоянно воспроизводят духовное мещанство.

Поэтому к социальному творчеству неспособна всякая партия, стоящая на классовых позициях. Примечательно, что идеи утопи­ческого социализма И. Абдиралович оценивает гораздо выше на­учного социализма К. Маркса. Он обосновывает это тем, что утопический социализм Р. Оуэна, Ш. Фурье и Сен-Симона был связан духовно с первыми христианами, гуманистами. Их цель — не захват власти, не диктатура штыка и пулемета, а освобождение человеческого духа, помощь всем обездоленным и обиженным.

Социальное творчество возможно только при отсутствии чу­жого вмешательства, а для него необходима политическая неза­висимость. Что касается исторической перспективы, то в будущем должно исчезнуть принуждение, а граждане объединятся в общества, похожие на кооперативы, где производство, торгов­ля, просвещение и хозяйственные потребности удовлетворяются свободными объединениями потребителей и производителей.

Принуждение должно исчезнуть из жизни. Только в этих ус­ловиях возможно творчество как личности, так и общества. Но существующий порядок должен преодолеваться не силой, а че­ловеческим творчеством.

Владимир Самойла (Сулима) (1878-1941) родился в Минске в семье известного педагога, директора реального училища И. Самойлы. Окончив историко-филологический факультет Пе-

тербургского университета, сотрудничал в газетах Минска, где получил широкую известность как литературный критик.

В. Самойла блестяще знал творчество Ибсена, новейшую рус­скую поэзию и театр. В 1909-1911 гг. активно переписывался с А. Блоком, творчеству которого посвятил большую статью. В дет­стве познакомился и дружил с И. Луцевичем — будущим класси­ком белорусской литературы Янкой Купалой. С его помощью Я. Купала опубликовал свое первое стихотворение на белорус­ском языке «Мужык» в «Северо-Западном крае».

В период работы в «Северо-Западном крае» В. Самойла при­держивался идеи «нового христианства», выступал за объедине­ние религии и культуры. Он считал, что обновление общества возможно на основе соединения идеала святыни и красоты, хри­стианства и культуры.

Видимо, дальнейшее пребывание на родине либерального ин­теллигента и журналиста, бывшего помещика, ставило под угрозу не только возможность заниматься любимым литературным делом, но и саму жизнь. В 1921 году он переезжает из Минска в Вильно.

В Вильно В. Самойла продолжает журналистскую работу. Не принял он как большевизм, так и методы польских властей, ок­купировавших Виленский край, Западную Беларусь и проводив­ших на этих землях ничем не прикрытую политику полонизации. Поэтому свой литературно-публицистический талант он направ­ляет на философско-историческое обоснование белорусского возрождения. Наиболее полно это нашло выражение в философ­ском произведении «Сим победиши! . », которое он называл «очерком исторического оптимизма».

В. Самойла считал, что возрождение белорусского народа произойдет с помощью нового христианства, которое вызовет в каждом белорусе прилив божественной духовной энергии. «Что­бы стать действительно «живым христианином», человек должен сам, своим существом рано или поздно пережить какой-то нео­бычный миг, как будто некий взрыв от огня, поднесенного к са­мой душе, к той взрывной смеси, что сохраняется в ней,» пережить настоящую духовную революцию. » [11.С.159].

Философская мысль Беларуси в XX в.

Исторический оптимизм национального возрождения возмо­жен на путях преодоления зла (под злом В. Самойла понимает по­литику полонизации Западной Беларуси, проводимую Пилсудским) — таков лейтмотив главного произведения В. Са-мойлы. Это зло можно преодолеть не злом, а только с помощью новой религии, нового христианства, культивирующих добро.

Новая религия, как пишет философ, основывается не на сле­пой вере, а на знании путей преодоления зла и проявляется она, в первую очередь, в активности духа каждого белоруса, превраща­ющего зло в добро. Та сила, которая заставляет человека зани­маться превращением зла в добро, представляет собой разумную энергию. Она сближает человека с Богом-Творцом, является бо­жественной творческой активностью, потому что «превращение зла в добро является цепью всего живого, действительным при­званием и высшим предназначением человека» [11.С.163].

Зло можно победить более высокой духовностью и нрав­ственностью, а не революцией и насилием. Автор верно отмечает, что революция несет благо не своему народу, не той стране, где она совершается, а другим народам и странам, которые получа­ют из этого социального катаклизма полезный урок. Революция не может победить зло и по той причине, что она, как ничто дру­гое, способствует разрушению человеческого духа. Зло, таким образом, побеждается только высокой морально-трудовой и ду­ховной активностью.

В. Самойла указывает на следующие объективные факторы белорусского возрождения.

Первой силой, объединяющей белорусский народ, является национальная поэзия, которая открыла выход в мировую историю.

Второй должно стать критическое самосознание народа. Если поэзия пробуждает душевные силы народа, то в критическом са­мосознании проявляется его активность: «В формировании крити­ческого самосознания народа велика роль лучших представителей народа, которые учат его своим жизненным примером, а не толь­ко своими речами и писаниями», — подчеркивает В. Самойла. Он

с оптимизмом утверждает, что «наш народ в лице своих лучших представителей уже почувствовал в себе это самоуважение, и ус­тами их уже не повторить скверные и надоевшие «жалостливые» слова о том, что «вот Пилсудский обещал, говорил: равные с рав­ными, вольные с вольными, а ныне. » Он понял всю пустоту и нищету этих слов, и самоуважение не позволит ему повторять

Все усилия польских властей по денационализации белорусов будут тщетными. В. Самойла считает, что применяется система при­нуждений и влияний. Он надеется, что в будущем белорусский мир выскажется против польского. «Ясно, что именно на этом, и только на этом пути возрастают ценности и увеличивается добро во внеш­нем, окружающем для меня мире», — пишет В. Самойла [11.С.171].

И далее: «Можно сказать, что при всем желании и стремлении раздавить и разрушить национальное самосозидание белорусского мира, окружающий его польский мир со свойственными ему наци­ональным самомнением и моралью, необоснованным оптимиз­мом, несмотря на все значительные плюсы, которые дает ему относительно высокая культура и аппарат его «собственной» дер­жавы, вообще удивительно неудачно, просто фатально и само­убийственно пользуется этими своими преимуществами, приходит к обратным результатам. Недостаток, мягко говоря, морально-го­сударственного «самоограничения» и здесь мстит за себя, как и во всяком ином случае» [ 11. С. 169].

В. Самойла предупреждает, что путь к победе над злом тяжел и долог. Народ должен постоянно возобновлять свои духовно-энергетические ресурсы и сам создавать белорусскую нацию.

Философский очерк В. Самойлы, как можно заметить, — не только очерк белорусского исторического оптимизма, но и ис­торическое свидетельство-предупреждение той части белорус­ской интеллигенции, которая сегодня считает, что Беларусь в составе Речи Посполитой имела все предпосылки и возможности для национально-культурного развития. История же Виленского края и Белосточины свидетельствует об обратном.

Философская мысль Беларуси в XX в.

Вацлав Ластовский (1883-1938) родился на Витебщине. Об­разование получил в Петербурге, там же активно включился в по­литическую деятельность: в 1902 г. вступил в Польскую социалистическую партию Литвы и Белоруссии, в 1906 г. — в Бе­лорусскую социалистическую громаду. С 1909 года активно со­трудничал с редакцией «Нашай швы».

После октябрьской революции 1917 г. В. Ластовский высту­пает за государственный суверенитет Беларуси, является одним из организаторов Белорусской Народной Республики. В условиях польской оккупации Беларуси призывает к всенародной парти­занской борьбе за освобождение. За это в январе 1920 г. его и дру­гих членов правительства БНР польские власти высылают из Беларуси. До весны 1927 года живет в Риге, потом в Ковно. Явля­ясь патриотом Беларуси, видя ее успехи в экономике, культуре, национальном возрождении, В. Ластовский признал БССР и в марте 1927 г. возвращается в Минск.

Он работал директором Белорусского государственного музея и заведующим кафедрой этнографии при Институте белорусской культуры. В августе 1930 г. был арестован и осужден по делу «Со­юза освобождения Беларуси». По приговору суда был высылай в Саратов. Там он работал заведующим отдела редких книг и руко­писей библиотеки Саратовского университета.

Повторно был арестован 20 августа 1937 г. как «агент польской разведки и участник национал-фашистской организа­ции» и осужден к расстрелу. 23 января 1938 г. приговор был при­веден в исполнение.

Основные труды В. Ластовского: «Краткая история Белару­си», «Русско-белорусский словарь», «История белорусской (кривской) книги».

В. Ластовский является приверженцем идеи права белорус­ского народа на свою государственность. Автор, исследуя отече­ственную историю Беларуси с древнейших времен до начала XX в., высоко оценивает полоцкий период белорусской истории и осо­бенно период княжения в Великом Княжестве Литовском Витов-

та. Вместе с тем такое событие, как Городельская уния 1413 г., после которой литовско-русские бояре получили права польской шляхты (при условии перехода в католичество), по словам В. Ла-стовского, положило начало раздвоению белорусского народа, противостоянию и неприязни православных и католиков. Католи­ки стали сторонниками Польши, а национальные интересы от-ставивали только православные.

После Люблинской унии (1569) Литовско-Русское государ­ство политически вымирает, делает вывод историк. Брестскую унию он считает великой ошибкой, которая не имела ничего об­щего с национальным делом. Вийовником социального и куль­турно-религиозного раздора, как и многие другие отечественные мыслители, В. Ластовский считал шляхту, которая в погоне за привилегиями порвала со своим народом и «адрываючыся ад род-най глебы, станавшася чужой у родным краю, пам1рала для нацы-янальнай справы» [7.С.64].

В. Ластовский доказывает, что межконфессиональная борьба в Речи Посполитой ослабила государство изнутри, что стало од­ной из причин ее разделов в XVIII в. [7.С.87].

Александр Цвикевич (1888-1937) родился на Гродненщине. После окончания юридического факультета Петербургского уни­верситета трудился присяжным поверенным в Пружанах и Бресте.

После Октябрьской революции выступал за суверенитет Бе­ларуси. Один из организаторов Белорусской Народной Респуб­лики, министр юстиции в правительстве А. Луцкевича и министр иностранных дел в правительстве В. Ластовского, последний председатель БНР.

В 1925 г. на Берлинской конференции при его активном учас­тии принимается решение о прекращении деятельности прави­тельства Белорусской Народной Республики и признании Минска в качестве единого центра национально-государственно­го возрождения Беларуси. В 1925 г. А. Цвикевич возвращается в БССР. В 1931 г. обвиняется в нацдемократизме и высылается в Пермь, а 17 декабря 1937 г. его арестовали и приговорили к рас­стрелу. Реабилитирован 1 мая 1989 г.

Философская мысль Беларуси в XX в.

Основные работы: «Возрождение Беларуси и Польша» (1921), «Об аргументах разума и об аргументах сердца» (1925), «Западно-руссизм» (1929).

А. Цвикевич — сторонник белорусской государственности, выступает как против польской экспансии, так и против идеоло­гии западнорусизма, считавшего невозможным существование Беларуси как самостоятельного государства. В книге «Западно-руссизм» представлен богатый статистический материал. Правда, оценивая исторические факты, Цвикевич-политик берет верх над Цвикевичем-ученым. Его мысль о том, что храм строится чужими руками (белорусская государственность — большевиками), не дала в полной мере объективно оценить результаты раздела Речи Посполитой и присоединения Беларуси к России. Он исходит из той посылки, что западнорусизм как идеология противостоял национальному течению общественно-политической мысли в XIX и начале XX в. [16.С.7].

Источник

С точки зрения И. Абдираловича (И. Кончевского)?

Проблема самоопределения, поиска своего пути развития была характерна для белорусской культуры на протяжении всей ее истории.

Одним из первых сформулировал идею белорусского пути философ, поэт, публицист Игнат Владимирович Абдиралович (И. Кончевский). В своем философском эссе «Адвечным шляхам» (1921) он рассматривает историю Беларуси как историю колебания между Западом и Востоком. Центральным образом у него является раздорожье, на котором веками стояли белорусы, не зная, куда податься. И.В. Абдиралович пишет, что Беларусь долгое время сохраняла свою «пограничность» и окончательное «неприсоединение» ни к Западу, ни к Востоку.

Остановить колебание между Западом и Востоком можно через творчество. Оно является единственной основой жизни — в повседневной работе, семейных отношениях, в общественном движении. Только тогда «форма» не будет сдавливать жизнь и человек реализует свое природное стремление быть творцом. Отсюда и возникает идея «шляху», средством движения по которому является творчество.

Каковы задачи белорусской культуры сегодня с точки зрения своей самобытности?

Кристаллизация белорусского «Я», сохранение самобытности, оригинальности и неповторимости культурно-циви-лизационного феномена Беларуси, выстраивание отношений с другими культурами на основе диалога, поликультурности — необходимая задача для белорусской культуры сегодня. Следует отметить, что на протяжении всей своей истории пространство Беларуси никогда не было моноэтническим, моноконфессиональным, моноязычным и т. д. Здесь мирно сосуществовали различные этносы, религии, культуры. В нынешних условиях необходимо развивать модель поликультурализма, расширять пространство различных культурных практик, предоставляя тем самым индивиду право выбора собственной идентичности. И здесь белорусское пограничье, социокультурная многовариативность этого пространства должны сыграть свою позитивную роль.

В чем специфика белорусского менталитета?

Процесс самоидентификации тесно связан с особенностями менталитета народа. Менталитет — особый способ мышления и отношения определенного этноса к действительности. На формирование менталитета влияет ряд факторов: географический, геополитический, социально-экономический, этногенетический, культурный и т. д. Природа белорусского национального менталитета в значительной степени определяется фактором универсальной природногеографической, геополитической и цивилизационно-куль-турной пограничности. Влияние геоприродных факторов (лесисто-болотистый ландшафт) нашло отражение в таких чертах характера белорусов, как сдержанность, замкнутость и осторожность, хотя в целом они открыты, бесхитростны и добродушны. Белорус — человек незлобливый, незлопамятный и немстительный. Белорусы не склонны к радикальным изменениям в своей социальной жизни. Жизнь в условиях полиэтнических государств научила их отдавать предпочтение общесоциальным ценностям и не выпячивать этнические интересы.

Среди ценностей белорусов — неприятие конфликтов и противоречий, стремление к стабильности и равновесию (отсюда — недоверие к новациям, разрушающим привычную жизнь). С одной стороны — отрицание насилия, миролюбие и покладистость, и с другой стороны — свободолюбие и храбрость. Белорусам присущи уважение права, законо-послушание.

Исключительная любовь к родной земле, привязанность к родным местам, хозяйственность, бережливость, трудолюбие, гостеприимство, сострадание, преданность семье и семейно-родовая солидарность — характерные черты менталитета белорусов. Веками стремление к собственному клочку земли, бережное отношение к ней являлось одной из наиболее выразительных черт белорусского национального характера.

Произошедшие в конце XX в. изменения социального и эколого-техногенного плана затронули базисные основы традиционного национального менталитета. Современная Беларусь представляет собой страну с углубляющимися ценностными, возрастными, региональными различиями. В ней соседствуют «западники» и «восточники», субкультура молодых и менталитет пожилых. Однако приоритетными для белорусов остаются такие ценности, как права человека, государственность, собственная история, национальные традиции, обычаи, общечеловеческие идеалы добра, правды, справедливости. В этой связи важное значение приобретает формулировка национальной идеи.

Дата добавления: 2020-04-25 ; просмотров: 151 ; Мы поможем в написании вашей работы!

Источник

Философская и общественно-политическая мысль Беларуси

Философская и общественно-политическая мысль Беларуси своими корнями уходит в культуру Киевской Руси, являющуюся общим духовным достоянием восточнославянских народов. Возникнув как выражение общественной духовной потребности утверждения широкого концептуального взгляда на мир (природу, общество, человека), философская мысль развивалась как органическая составная часть национальной культуры. Она отразила сложный и противоречивый процесс формирования белорусской нации, стала ярким свидетельством роста духовно-нравственного, социального и национального самосознания народа.

Содержание работы

Основные черты и проблемы Древнебелорусской философии…………. 3
Климент Смолятич……………………………………………………………. 5
Онтология…………………………………………………………………… .5
Гносеология. Вера и разум…………………………………………………. 5
Человек и его история……………………………………………………… .6
Кирилл Туровский…………………………………………………………….. .7
Этико-педагогические идеи Кирилла Туровского…………………………7
Нравственная позиция Кирилла Туровского……………………………… 8
Философская мысль эпохи Возрождения в Беларуси………………………9
Ренессансный гуманизм……………………………………………………. 10
Сымон Будный…………………………………………………………………11
Франциск Скорина…………………………………………………………….12
Национальное самосознание и философская мысль в 17-19 веках……. 15
Философская мысль Беларуси в 17-18 вв…………………………………….15
Симеон Полоцкий……………………………………………………………. 16
Казимир Лыщинский…………………………………………………………..17
Идеи Просвещения в Беларуси……………………………………………….18
Революционно-демократическая мысль 19в…………………………………19
Белорусская философия первой четверти XXв…………………………….22
Я.Окунь…………………………………………………………………………23
Абдиралович…………………………………………………………………. 23
Список литературы…………………………………………………………….24

Содержимое работы — 1 файл

Реферат — Белорусская философия.doc

Белорусский революционер-демократ решительно выступал также против царской идеологии, распространенной среди крестьян, их веры в доброго императора. Он доказывал, что все беды народа – «издевательства, зверства и несправедливость идут от самого царя». Калиновский делает вывод о необходимости утвердить суверенитет народа. Достичь этого, полагал он, можно только путем революционной замены монархии на демократическую форму правления.

Признавая права всех народов на самоопределение, белорусский революционер высказался за создание самостоятельного Литовско-Белорусского государства, независимого как от Польши, так и от России..

Понятие свобода выступало одним из основных мировоззренческих идеалов Калиновского. Свободным будет тот, утверждал он, кто владеет землей, платит умеренные посильные налоги, исповедует ту веру, которую исповедовали его предки. Мыслитель последовательно отстаивал принципы свободы совести. Свободу совести он не ограничивал религиозной сферой, а рассматривал в широком смысле, отстаивая право каждого иметь собственный взгляд на те или иные явления.

С революционно-демократическим этапом политической мысли Беларуси связана деятельность и программа революционно-народнической группы «Гомон».

Видным представителем народничества Беларуси был известный поэт Франтишек Богушевич(1840-1900). Творчество Богушевича явилось дальнейшим развитием идей Калиновского, хотя не со всеми его идеями он был согласен. Богушевич полагал, что реформы, связанные с отдельными нововведениями, будут малоэффективны, ибо в новых условиях воспроизводятся старые стереотипы жизнедеятельности. Большое значение поэт придает внутренней готовности народа к прогрессивным переменам – формированию развитого национального самосознания. По выражению М.Горецкого, Богушевич «был духовным отцом белорусского Возрождения». Он было убежден в настоятельной необходимости изменения жизни белорусского общества в целом и жизни крестьянства в частности. Поэт в своих произведениях демонстрировал пламенную любовь к родной земле, говорил о высокой значимости труда и чувстве долга.

Богушевич рассматривает язык не как внешний отличительный признак народа, а как наиболее важную форму выявления его духовных особенностей. В своих произведениях изображает контрастную картину социального положения трудящихся масс и верхушки общества. Писатель развивает мысль о высоком историческом предназначении народных масс, которое состоит в том, чтобы вносить порядок во внутрисоциальные отношения. Для этого народу необходимо иметь определенную степень свободы. Основным условием социального освобождения и обновления общества является переход от феодальной монархии к демократической республике. Наряду с задачей по обустройству социальной сферы, писатель определяет для народа сверхзадачу – развитие личностных качеств человека. [6]

Белорусская философия первой четверти XXв.

Пытаясь осмыслить происходящее с точки зрения «вечности», «смысла», представители либеральной интеллигенции с неизбежностью скатывались на религиозно-идеалистические позиции. Они проповедовали абстрактные идеи долга, морали, утверждали необходимость религиозное мировоззрение. На почве огромной внутренней смуты, внутреннего уныния незаметно вырастали проблемы жизни, постепенно назревали сложнейшие психологические тревоги . Нужен был выход: нужна была какая-нибудь точка опоры, какой-нибудь путеводный знак, который светил бы растерянной мысли в окружающем сумраке. Так, собственно, возник и повысился интерес к вопросам религии и личной морали, которые не замедлили захватить широкие слои интеллигенции.

Выход из глубокого кризиса общественности, дальнейшие судьбы страны виделись авторами сборников в решении дилеммы – соединении этического, морального начала, олицетворенного в образе Христа, с началом эстетическим, творческим – культурой. Спасение России, по их мнению, в религиозном возрождении. Отсюда отрицание ими революционного движения, его критика.

Буржуазные идеологи широко пропагандировали мысль о том, что именно революция повлияла губительно на экономику и жизнь страны, обнажила якобы «разбойничьи инстинкты толпы».

Эти идеи получили распространение и в Беларуси как в органах крупной, октябристской буржуазии, так и либерально-буржуазных газетах. В печати отстаивались идеи развития государственной и национальной жизни по законмам эволюции, без резких переводов и скачков.

Н.Бердяев отрицал необходимость революционных преобразований в России. Для наибольшего «добра», за которое ратовал он, нужен переворот не «внешнего», политического характера, а «внутреннего», религиозного. Только в результате такого переворота и может, по его мне ню, произойти объективное воплощение народной воли, возможная лишь в религиозной соборности, в церкви. Естестественным следствием данного переворота явится, как он полагал, утверждение самой «идеи» личности.

Особое месть в либеральной прессе Беларуси отводилось обоснованию необходимости религиозно-нравственного самоусовершенствования личности. Проповедовался тезис о том, что проблема человека, смысла его жизни, вообще морально-эстетические вопросы могут быть позитивно решены только с позиций религиозного мировоззрения.

Эти идеи распространялись на фоне широкого освещения в либеральной прессе Белоруссии новейших литературных исканий в России и за рубежом. Представителям неоромантизма (символизма) (Г.Ипсену и М.Метерлинку и их русским последователям) и других течений в литературе (Л.Андрееву, Н.Арцибашеву, А.Ремизову) посвящались обширные исследования. При всей сложности и многоликости модернистских направлений в литературе этого периода, исключающих в сущности однозначную оценку не только отдельных представителей его, но и модернизма в целом, следует отметить как доминирующие в их творчестве мотивы мировой катастрофы, страха смерти, неискоренимых трагических коллизий человеческого бытия в мире.

Центральное место занимала проблема человека в философской публицистике Я.Окуня, сотрудника газеты «Северо-Западный край». Освещение им этой проблемы шло в русле философии «нового религиозного сознания». Акцентируя внимание на проблеме человека Я.Окунь стремился доказать, что она может быть решена только с точки зрения религиозной философии. С этой позиции он критиковал материалистическое мировоззрение, замыкающееся, по его мнению, действительностью, не способное якобы создать отечество для духа. «Если бытие человека не есть проблема, — писал он, — если каждый человек зависит от естественных условий, окружающих его, если он является в мир природных явлений, как факт, как случайность, то в таком случае он теряет ведь всякую почву и положение его становится до того неустойчивым, что всякое разрешение мировых вопросов является для него какой-то неопределенной установкой».

Игнат Абдиралович

И.Абдиралович в своем произведении «Адвечным шляхам» обращает внимание на такую особенность исторической жизни Беларуси, как ее срединное географическое положение между Востоком и Западом. Он обращает внимание читателя на то, что белорусы, украинцы и балканские славяне полностью не примкнули ни к Востоку, ни к Западу. Второй особенностью белорусского народа является негативная роль в его истории интеллигенции.

Несмотря на тотальную критику существующих и устоявшихся форм общественной, государственной, нравственной и религиозной жизни, И.Абдиралович приходит к выводу, что формы необходимы, так как они представляют собой сущность материального бытия. Но форма всегда должна соответствовать своему вечно изменяющемуся содержанию. В этом направлении необходимо осуществлять поиск индивидуального и общественного идеала.

И.Абдиралович предупреждает, что предлагаемый им путь нелегок, а, скорее, труден и преодолеть его можно только творчеством, в основе которого – отсутствие всякого самодовольства, самоуспокоения, вечный поиск, вечное стремление проникнуть в глубины жизни..[7]

Список литературы

1. Майхрович А.С. Поиск истинного бытия и человека / А.С. Майхрович. – Мн..; Навука i тэхнiка, 1992

2. Козел А.А. Философская мысль Беларуси / А.А. Козел. – Мн., 2004

3. Гуманистическое и христианско-духовное содержание наследия Кирилла Туровского / Редкол.:В.И. Коваль, Гомель, 2000

4. Подокшин С.А. Философская и общественно- политическая мысль эпохи Возрождения в Белоруссии / Подокшин С.А. – Мн., 1985

5. Подокшин С.А. Скорина и Будный / АН.БССР, Ин-т философии и права. – Мн. : Наука и техника, 1974

6. Философская мысль Беларуси / Министерство образования Республики Беларусь, Учреждение образования «ВГТУ» — Витебск, 2005

7. Короткая Т.П. Религиозная философия в Белоруссии начала XX века / Под ред. Е.С. Прокошиной. – Мн.: Наука и техника, 1983

Источник

October 24 2004, 20:37

Categories:

  • Литература
  • Общество
  • Философия
  • История
  • Cancel

К своему великому стыду, никогда не думал, что сто лет назад уже существовали настоящие белорусские философы. Однако к 1921 году в белорусской философской думке можно было встретить такие слова (в моём переводе с белорусского на русский):

«Все несчастья, как индивидуальные, так и социальные, возникают от того, что застывшие формы жизни вместо того, чтобы служить человеку, порабощают его, зажимая и сдерживая духовные порывы. В формах — суть материальной жизни. А жизнь эта льётся, как река, изменяется, как лучи солнца в каплях росы. Человеческая душа — такая же капелька, играющая цветами лучей. Нужно ж не зажимать, не прятать этой игры твёрдыми футлярами, а нужно дать душе полную возможность светиться бесчисленным богатством красок. В этом смысл жизни и её красота».

Здесь Игнат АбдиралОвич под «формой» подразумевает всевозможные мораль, социальные институты, обычаи, законы, идеологии, религии и т.д. В своём философском публицистическом эссе «Извечным путём» он удачно вводит понятие «льющейся формы», адекватно изменяющейся согласно постоянному развитию духа, личности и окружающей реальности. Создаётся же такая «льющаяся форма»…

«…безустанным творчеством, отсутствием самоудовлетворённости, вечным поиском, вечным стремлением идти дальше, в глубину жизни. В нашей повседневной жизни мы должны стать вот такими творцами. Сотворили одну форму жизни, а в глубине уже прячется новое; ещё смутное и невыразительное, а вместе с ним уже и мысль, что несовершенно и то, и другое. Не заглушайте же такого недовольства, верьте голосу вашего сознания, желанию изменить и улушчить жизнь».

В полном тексте можно найти аналогии с мыслями современников тех годов: Шопенгауэра, представителей социальной философии и др. А под «Вечным путём», если я правильно я понял, подразумевается тот самый проходящий сквозь всю жизнь творческий порыв духа, проникающий во все сферы человеческой жизни.

«Лишь творя новое мы действительно разрушим старое».

Абдзiраловiч І.В. Адвечным шляхам — файл n1.doc

приобрести
Абдзiраловiч І.В. Адвечным шляхам
скачать (220 kb.)
Доступные файлы (1):

n1.doc

Ігнат Абдзіраловіч

АДВЕЧНЫМ ШЛЯХАМ

Дасьледзіны беларускага сьветагляду
ЗЬМЕСТ
Прадмова (Сяргей Дубавец)
Разьдзел І

Беларусь як граніца паміж Усходам і Захадам. • Грунтоўная ад’знака беларускай гісторыі — духовае ваганьне паміж Усходам і Захадам. • Тыповыя ад’знакі Ўсходу і Захаду. • Мэсыянізм Усходу і Захаду.
Разьдзел ІІ

Стварэньне формаў і змаганьне з імі — гістарычны зьмест эўрапэйскага жыцьця. • Жывучасьць соцыяльнай формы. • Духовае мяшчанства. • Патрэба зьменнай, ліючайся формы.
Разьдзел ІІІ

Творчасьць як жыцьцёвая падстава. • Творчасьць як косьмічная сіла. • Сучасная палітычная чыннасьць не запэўняе соцыяльнай творчасьці. • Незалежніцкае імкненьне. • «Ўсё істнуючае — разумна»… • «Ўсё істнуючае — неразумна»… • «Ўсё істнуючае — творча».
Разьдзел ІV

Гістарычныя шуканьні няпрымусовых формаў соцыяльнага аб’яднаньня. • Сучасная каапэрацыя як узор няпрымусовага злучэньня. • Адвечны шлях.
Разглядаюцца праблемы зьместу і формы жыцьця, сьпецыфічнага лёсу беларускае нацыі, грамадзкае творчасьці і сацыяльных катаклізмаў. Кніга ўяўляе падсумаваны ўклад беларусаў у анталогію сусьветнае філасофскае думкі.
Для шырокага кола чытачоў. Перавыдаецца з захаваньнем асаблівасьцяў арыгіналу.
Рэдактар Зьміцер Санько
Internet-вэрсія кнігі:
4-е выданьне:

Ігнат Абдзіраловіч. Адвечным шляхам.

Менск, Навука і тэхніка, 1993.

ISBN 5-343-01308-2
1-е выданьне:

Ігнат Абдзіраловіч. Адвечным шляхам.

Вільня, Беларускае Выдавецкае Т-ва, 1921.
© Прадмова. С.Дубавец, 1993.
Беларуская Палічка

http://knihi.com

ПРАДМОВА

Гісторыя вызначыла гэтай кнізе адмысловы лёс — быць прачытанаю ў наступным, XXI стагодзьдзі. Магчыма, гэта першая беларуская кніга, якая ўжо ТАМ. Там, дзе традыцыя літаратурна-філязофскага плачу па згубленай мове, волі-долі і Бацькаўшчыне непазьбежна зьменіцца сьцьвярджальнай ідэяй тварэньня новае Беларусі. Дзе будзе зразуметая рацыянальная прырода дабра. Дзе запануе філязофія свабоды, асноўныя прынцыпы якой і сфармуляваў па-беларуску Ігнат Абдзіраловіч.
Але сёньня час гэты яшчэ не прыйшоў.
У вашых руках чацьвертае выданьне эсэ Ігната Абдзіраловіча «Адвечным шляхам» — пасьля прыжыцьцёвае віленскае кніжкі 1921 года яго ў 1989-м апублікавала самвыдавецкая «Супольнасьць», а ў 1990-м яно было ўключана ў зборнік «Вобраз-90». У тым жа годзе ў перакладзе на расейскую мову гэты твор выйшаў у часопісе «Нёман». Кніга, якая ўвесь савецкі час праляжала ў спэцсховах, прабівае сабе шлях у друк прыватна і паўафіцыйна, наўзбоч ад шырокіх дзяржаўных праграм. Эсэ, якое сёньня яшчэ знаходзіцца на пэрыфэрыі грамадзкай, літаратурнай і філязофскай думкі, не выклікае вялікае цікавасьці мэтраў сёньняшняга літаратуразнаўства, што зусім беспадстаўна сьпісалі яго ў «рамантызм».
Гэта не рамантычны твор. І будучыня яго забясьпечаная ўзрастаньнем ягонае актуальнасьці. Гутарка ідзе пра іншую якасьць нацыянальнае сьвядомасьці. Тую гаротную сытуацыю, у якую гісторыя завяла Беларусь і зь якой паўстала ўласна традыцыя літаратурна-філязофскага плачу, І.Абдзіраловіч разглядае як зыходныя дадзеныя, якія патрабуюць ня столькі эмацыйнае ацэнкі, колькі наступнага, але ўжо сьцьвярджальнага разьвіцьця.
Самая прырода станоўчага, прывабная і канструктыўная, ставіць гэты твор наўзбоч ад традыцыі стогнаў аб народнай забітасьці, немачы і сьлепаце… Абдзіраловіч — не аналітык разрухі і не плакальшчык над лёсам занядбанае Беларусі. Ён толькі сьцьвярджае, і гэтым — выключны ў сваім часе. Зрэшты, і ў нашым часе таксама. Што і вызначыла ягонае сучаснае пэрыфэрыйнае становішча.
Другая магутная ідэя «Адвечным шляхам» — ідэя нацыянальнае тоеснасьці, адэкватнасьці. Усё, што ў табе, у прыродзе тваёй, ёсьць лепшага і людзкага, ты максымальна можаш выявіць толькі як беларус. «Яны ня ўцямілі, — піша І.Абдзіраловіч, — што разам зь беларушчынай мы трацім і лепшую частку чалавечнасьці».
Нарэшце, трэцяя істотная рыса. «Адвечным шляхам» — вяршыня літаратурна-філязофскай думкі нашаніўства і той беларускай культуры, якая ніколі не была савецкай, якая не адчула на сабе разбуральнага ўзьдзеяньня таталітарнае ідэалёгіі. І яшчэ — гэта твор віленскай беларускай культурнай традыцыі, напісаны віленчуком.
Ігнат Канчэўскі (Абдзіраловіч) (1896-1923) — нарадзіўся ў Вільні. Бацька ягоны быў судовым чыноўнікам. Пасьля школы Ігнат вучыўся ў Пецярбурскім тэхналягічным інстытуце і Маскоўскім унівэрсытэце. З 1916 г. — у войску. Пасьля — каапэратыўныя курсы ў Маскве і праца ў розных каапэратыўных установах у Смаленску і ў Вільні. Пісаў таксама вершы і артыкулы па каапэрацыі.
Дасканаласьць і унівэрсалізм кнігі «Адвечным шляхам» — выключнай і ў беларускай літаратуры і ў даробку самога І.Абдзіраловіча, — наводзяць на думку калі не пра містыфікацыю, дык, прынамсі, пра таямніцу стварэньня гэтага эсэ, пра неадказальную загадку, якой будзе задавацца, бадай, ўжо наступнае пакаленьне чытачоў.
Сяргей Дубавец

* * *
Пасьвячаецца У.І.
Час, калі трэба журыцца

Душою на сьвежых магілах

Пуста-пранёсшыхся днёў.
М.Багдановіч
Нашы часы — часы агульнай заблутанасьці, часы паўстаньня праменных, быццам, ідэалаў й іх канечнага зьніканьня праз нядаўгі час… Тое, што раней здавалася чыстым і сьветлым, штодзенна аплятаецца жыцьцёвым брудам і пылам. Так зьнікаюць праменныя ідэалы, пакідаючы роспач і безнадзейнасьць. Ў такія часы адзінокая чалавечая душа шукае, пераглядаючы ўсё тое, што здавалася каштоўным, сьвятым і жаданым.

І

Беларусь як граніца паміж Усходам і Захадам. — Грунтоўная ад’знака беларускай гісторыі — духовае ваганьне паміж Усходам і Захадам. — Тыповыя ад’знакі Ўсходу і Захаду. — Мэсыянізм Усходу і Захаду.
На беларускую справу прызвычаіліся глядзець як на нешта надта нявыразнае, нявызначанае, ня маючае ў сабе духу жывога, каторы можа даць беларусам права на законнае сярод іншых народаў істнаваньне. Ў нявыразнасьці беларускай культуры хочуць бачыць духовую сьмерць народу, яго няздольнасьць вызначыць свой ўласны ідэал. Фармальна мы павінны згадзіцца, што ў нас неакрэсьлена культура, што ў нас смутны гістарычныя шляхі, але ў гэтым ня можна бачыць духовай беднасьці нашага народу, яго няздольнасьці ўласным крокам ісьці да вытварэньня ўласных формаў жыцьця, — не, жыцьцёвыя акалічнасьці даводзяць аб іншым, што навет меней здольныя, меней сільныя народы вытварылі культурна-вызначанае жыцьцё. Калі беларускі народ не стварыў выразнай культуры, дык гэта дзеля таго, што ў гістарычнай спадчыне яго была вялікая трагэдыя народнага духу, якую перажыць выпала толькі двум-тром эўрапэйскім народам: Беларусь ад Х веку і да гэтай пары фактычна зьяўляецца полем змаганьня двох кірункаў эўрапэйскай, пеўна арыйскай, культуры — заходняга і ўсходняга. Граніца абодвых уплываў, падзяляючы славянства на два станы, праходзіць праз Беларусь, Ўкраіну і хаваецца ў балканскіх краёх.
Дзесяцёхвяковае ваганьне сьведчыць аб тым, што беларусы, як украінцы і балканскія славяны, не маглі шчыра прылучыцца ні да аднаго, ні да другога кірунку. Мы не зрабіліся народам Усходу, але не прынялі й культуры Зах. Эўропы. За ўвесь час нас пачалі зваць цёмным, дзікім народам.
Толькі па форме мы лічыліся каталікамі або праваслаўнымі, грамадзянамі Масквы і Расеі або Польшчы. Направер мы былі благімі сынамі і цэрквы і касьцёлу і «ojczyzny» і «отечества». Толькі найбольш дрэнныя, духова-распусныя элемэнты нашага народу, як даўней — шляхта, а ў апошнія часы — частка страціўшай сувязь з народам інтэлігэнцыі, ўцяклі ад беларускага карэньня, пакідаючы народ на свой ўласны лёс. І народ застаўся жыць сам па сабе: духовым жыцьцём — з ідэаламі і пераконаньнямі паганскай веры, гаспадарчым — з прадпрадвечнымі прыладамі земляробства: сахой, драўлянай бараной, цэпам і жорнамі, ў тым «вечным бары», аб каторым так жудасна пяе наш беларускі паэт.
Але адмовіўшыся ад карысьці выразнай культуры ў яе поўнасьці, народ схаваў незалежнасьць свайго духу. І вось зараз, калі набліжаецца вялікі крызыс датыхчасовых ідэалаў, калі ўся «культура» знаходзіцца ў небясьпецы і гатова разваліцца ў руіны, беларускі народ — як быццам зьнімаюць з яго векавыя ланцугі — прабуджаецца да жыцьця, да шуканьня новых ідэалаў, да стварэньня новых падставаў чалавечага жыцьця.
Гэта — праўда, што мы мала маем, гэта — праўда, што мы шукалі па чужых дарогах і, не знайшоўшы, або здрадзілі бацькаўшчыну і шлі да чужынцаў, або вагаліся паміж варожымі кірункамі. Але зараз прыходзяць часы, калі багач зрабіўся бедаком і пойдзе на вялікі шлях шукаць з намі, гаротнымі, новага багацьця, новага чалавечага ідэалу. А з глыбіні вякоў пазірае на нас Скарына, такі ж вагаўшыйся, шукаючы, і, жадаючы нас, кажа:
«Над зімнымі хвалямі Дзьвіны я быў візантыйцам — Юрым, а ў Кракаве, куды мяне пацягнула за эўрапэйскаю ведай, — лацінікам Францішкам. А дапраўды, я ня быў ні Юрым, ні Францішкам, а быў вольным, незалежным духам, якога вы шукаеце, духам агульначалавечым толькі ў беларускай скуры. Шукайце ж!»
* * *
Ваганьне паміж Захадам і Ўсходам і шчырая няпрыхільнасьць ні да аднаго, ні да другога зьяўляецца асноўнаю адзнакаю гісторыі беларускага народу. Прыклад Скарыны, аб якім да гэтай пары няведама, хто ён быў такі, ці каталік, ці праваслаўны, і пеўна, што і той і другі разам, адбівае гэтае зьявішча беларускага духу ў індывідуальнасьці, ў душы нашага першага інтэлігэнта. Гэтую рысу беларуская народная інтэлігэнцыя захавала і да нашай пары, але, як бачым, на тое ёсьць гістарычныя прычыны.
Ў Х веку славяншчына прымае хрэст, а разам шмат чаго як спадчыну з гаспадарсьцьвеннага, эканамічнага і духовага ўстрою Візантыцка-Рымскай Імпэрыі. Заходнія славяны бяруць лацінскі ўзор, ўсходнія — візантыцкі. Беларусь апыняецца паміж варожымі кірункамі. Об’ектыўны стан рэчаў вымагае прыняцьця новае культуры, але гэтая культура ня творыцца арганічна, а накідаецца неперапрацованая народным духам. Ўсходнія і заходнія славяны прымаюць эўрапэйскую культуру з яе формальнага боку. Беларусь з гэтага часу пачынае вагацца. Як тая Рагнеда, ўзятая ў палон кн.Валадзімірам, Беларусь павінна хрысьціць сваіх дзяцей пад прымусам на ўсходні ўзор, але выховавае іх на стары капыл паганцамі, ў нялюбасьці да ўсходняга хрысьціянства. Крывавая барацьба паміж кіеўскімі і полацкімі (беларускімі) князямі вызначае той час беларускай гісторыі і адбіваецца навет ў «Слове аб палку Ігараве», дзе пяецца аб вялікай бойцы на Нямізе, ля Менску. Гэты ж літэратурны памятнік адбівае і другую рысу тагачасных беларусаў: зрабіўшыся хрысьціянамі, яны не запомнілі аб сваіх старых пераконаньнях; князь Усяслаў Чараўнік — добры хрысьціянін: ён слухае утраню ў Полацку, але абяртаецца сівым ваўком і бяжыць да кіеўскай Софіі на абедню.
Прыхільнасьць да старой паганскай веры зрабіла тое, што ў XIII в. Беларусь злучаецца з «паганскай» яшчэ Літвой. Мусібыць, Зьніч літоўскага князя гарэў ярчэй, чымся крыжы кіеўскага князя і польскага караля.
Часы Гэдыміна, калі кругом пачалося зьбіраньне славянскіх земляў: на ўсходзе — Калітой, на захадзе — Лакеткам, а асабліва часы Альгерда і Вітаўта даводзяць, што беларускі народ выказаў шмат гаспадарсьцьвеннай, арганізацыйнай здольнасьці. Пасьпех Масквы сапсаваў Літве-Беларусі зьдзейсьніць аб’яднаньне «ўсея Русі». Візантыцкая культура з яе ідэяй самадзяржаўнасьці дапамагла Маскве стварыць з частак Русі, фінскіх і татарскіх земляў вялікую моцную дзяржаву. Беларускае ваганьне і нявыразнасьць зрабіліся ў тыя часы фатальнымі. Неакрэсьленая палітыка Вітаўта, яго прыхільнасьць да польскага шляхоцтва, яго нявызначаныя адносіны да беларускіх князёў і народу, зрабілі тое, што Беларусь траціць гаспадарсьцьвенную незалежнасьць, а разам і магчымасьць выказаць свой культурны твар.
Паміралі паганскія багі, а новых так і ня прызнаў беларускі народ. Прышла рэфармацыя, кінуліся беларусы шукаць новае слова, але і новае слова іх не задаволіла. Толькі старыя муры па вёсках і мястэчках сьведчаць, што ў самае сэрца Беларусі прыйшло кальвінскае казаньне, але не затрымалася, памёрла. За ім прышло каталіцтва. І вось, прыпадкова, дзеля чыста тэрыторыяльнай стычнасьці то з ўсходняй, то з заходняй культурай беларусы падзяляюцца на дзьве часткі, але застаюцца варожымі і няпрыхільнымі да абедзьвюх.

З гэтага часу ваганьне народнага розуму і сумленьня ня перапыняецца. Гэтаму ваганьню пачынае адпавядаць і блутаньне па нашым краі дзяржаўнай граніцы. То далёка на ўсход заходзіць яна і ў тых паветах, дзе цяпер запомнілі аб польскім панаваньні, захаваліся граматы і гэрбы «Gospodara Korola ego miІoњci sІawnaj pamiaci Їykgimonta» і Ўладыслава і іншых, то наадварот, ў глыбіне Літвы вырастае магільны курган «ваяводы рускага цара» — глыбока ў нашай старонцы гаспадарылі тады казацкія шаблі.
Так плылі вякі… зноў на нашай памяці пьюць ваду з Дняпра польскія коні, а праз колькі тыдняў над Бугам і Віслай гараць нялічаныя дымныя агні ворагаў і чуваць маркотную валгарскую песьню.
Да нашага часу беларускі народ ня ставіць апору ні ўсходняй, ні заходняй хвалі і яны вольна перакочваюцца над яго галавой. Страціўшы ў сабе вольнага паганца, што маліўся пню, зьліваўся духам з вялікімі сіламі зямлі, пяяў прыгожыя песьні, сустрачаючы вясьнянкамі Вясну або хаваючы Купалу, што мог вольна адпавядаць і вольнаму дыханьню ветру і руху свае душы, — страціўшы ўсё гэта, беларус ня ўбачыў нічога прынаднага і ў новым складзе жыцьця. Ўплывы Захаду і Ўсходу ў перакручаных, спэцыфічна славянскіх, часам карыкатурных выразах круцілі і гвалцілі душу беларуса, толькі прымушаючы яго ўбачыць, што ў чужой скуры заўсёды дрэнна, што трэба вытварыць нешта сваё, роднае, блізкае, арганічнае. Шмат вякоў беларусы вялі змаганьне з чужынскімі варожымі ўплывамі за сваю душу, і, здаецца, прыбліжаюцца часы, што будзе яна вольнай. Жыцьцё ставіць мяжу старажытным ідэалам і кліча беларускі народ, зьняважаны і забіты, ісьці пароўні з іншым на будоўлю новага агульначалавечага ідэалу.
Ў гэты час хай будзе нашым правадыром і сьветачам старажытны Скарына, «доктар лекарскіх навук з слаўнага места Полацку», што хацеў лячыць беларускі народ праменьнямі духовай асьветы. Ён на сабе адчуў гвалт чужацкіх культур і ня прызнаў іх сваімі ў сваім сэрцы. Першы ад усіх пазнаў, што толькі праз разьвіцьцё асабістага і народнага духу дойдзем мы да ўсечалавечага ідэалу, і на мужыцкую простую мову пераклаў Сьв. Кнігу — тады адзіны праменьчык усечалавечнасьці.
За ім цягнецца карагод, што шукалі свайго ўласнага духу, вагаліся, расчароваваліся і гінулі.
Не знайшоў свае праўды вялікі Адам і згінуў на чужыне з болем ў сэрцы; блуталіся романтыкі, ў глыбіне сэрца хаваючы нуду і скаргу. Наша пакаленьне павінна стаць апошняй чарадой пад пахмурным пажагнаньнем Скарыны: «І на ўсходзе і на захадзе — шукайце!».
Даўгія вякі беларусы стаялі на раздарожжы: адзін шлях кіраваўся на захад, другі на ўсход; так нашыя сьцежкі, пачынаючыся разам, расходзіліся ў розныя, праціўныя бакі.
Праўда, вызначанасьць абодвых культурных тыпаў пад ўплывам часу вельмі сапсавалася: ўсходняе жыцьцё прымае заходня-эўрапэйскія адзнакі і наадварот; цяпер трудна казаць аб розьніцы, якая істнавала паміж візантызмам і лацінствам, але, ў кожным разе, і да гэтай пары моцна адчуваюцца культурныя асобнасьці абодвых тыпаў.
Аб духовым выглядзе ўсходніх славянаў казалі шмат. Найболей выразнаю адзнакаю іх характару зьяўляецца нахіласьць да ўсяго скрайнага, выразнага, ясна падкрэсьленага. Ўсходні славянін ня любіць нічога палавіннага, вечна шукае нейкай агульнай, адналітай формы, якой і пасьвячае сваё жыцьцё. Выкаваная на візантыцкіх узорах, так вырасла маскоўская гаспадарсьцьвеннасьць, якой былі пасьвечаны ўсе другія бакі культурнага жыцьця краю. Прыхільнасьць да выразнай аб’яднаўчае формы, да аканчальнага і бязумоўнага правядзеньня яе ў жыцьцё вызначылася ў ідэі адзінай палітычнай улады. «Ўся ўлада цару» — гэты покліч так блізкі па свайму палітычнаму зьместу да лёзунгу сучасных усходніх максімалістаў: «Ўся ўлада саветам», і ў абодвых выпадках паказвае, што іх дух — не затрымлівацца пасярэдзіне, што кожную форму трэба правясьці ў найбольшай чыстаце.
«Коль любить — так без разсудку,

Коль ругнуть — так сгоряча,

Коль рубнуть — так уж сплеча…» —
вось як характарызуе сябе велікарос. Калі ён незадаволены істнуючым, дык яго абхоплівае зуда перавярнуць ўсё дагары нагамі. Такой рысай адзначавалася ўся чыннасьць Пятра, гэта ж бачым і ў сучаснасьці. Абхапіць ўсё жыцьцё разам, зьмяніць і вялікае і малое, пранікнуць далейшыя куткі жыцьця аднэю прызнанай формай, адмятаючы бяз ніякага жалю ўсё непадобнае, — ідэя Ўсходу ўва ўсіх яго палітычных, соцыяльных і духоўных кірунках.
Ўсходні чалавек лічыць, што жыцьцё павінна быць вызначаным, што ў ім хаваецца нейкая адзіная праўдзівая сутнасьць, каторую і патрэбна вызначыць. Дзеля гэтага на Ўсходзе ня могуць ужыцца дзьве праціўныя ідэі; калі на Захадзе барацьба вынікае толькі ў асобыя часы агульнага спалоху і тады па ўсёй зямлі ідзе забойства, гараць вогнішчы з гэрэтыкамі і ворагамі, але потым, супакоіўшыся, варожыя кірункі мірна істнуюць разам і знаходзяць компраміс, згоду — змаганьне на Ўсходзе ідзе да той пары, пакуль ня згіне апошні адкрыты вораг. Там компрамісу няма, ўступкі ня робіцца ні ў аднэй драбніцы. Дзеля гэтага, на Ўсходзе адвеку садзяць у турмы і зьневажаюць чалавека не за дзеі, а за тое, што ён голіць або ня голіць бараду або ня так, як трэба, носіць вопратку. Ўсе драбніцы, ўсе абставіны жыцьця вымагаюць акрэсьленьня вызначанасьці. Ўва ўсіх павінен быць адзін выгляд, адны пераконаньні, адзін погляд на жыцьцё. Гэтым тлумачыцца дзіцячая самапеўнасьць расейскіх камуністых, што яны ўсё жыцьцё пераробяць на адзін капыл. Чуваць, што яны лічаць неабходным стварыць сваю ўласную рэлігію, каб і ў гэтай галіне жыцьцё мела аднальковы выгляд.
Такія жыцьцёвыя адносіны зусім незразумелы для Захаду; ягоная культура, наадварот, ўся вырасла на барацьбе з скрайнімі кірункамі, якія захацелі абхапіць жыцьцё цалком. У Зах. Эўропе ня вытрымала спробы ідэя адзінай рэлігіі: каталіцтва не апанавала ўсіх краёў, а нарадзіла шмат пратэстанскіх вучэньняў, што далёка разыйшліся як ад свайго карэньня, так і паміж сабой. Не зрэалізавалася ідэя «Сьвяшчэннай Імпэрыі», хоць у працягу сярэдніх вякоў гэтае пытаньне стаяла на чарзе. Імпэрыя рассыпалася на 5-6 неспадобных адзін да аднаго гаспадарсьцьвенных арганізмаў, разлучаных географічна і так сама разлучна пайшоўшых у сваім культурным жыцьці.
Такі лёс кожнай шырокай ідэі, якая хоча абхапіць усё жыцьцё: яе ў Зах. Эўропе затруць, скароцяць, абцягнуць тысячамі компрамісаў. Яшчэ прыклад: эўрапэйскі соцыялізм. Другі Інтэрнацыянал, разбураны жыцьцём, цяпер шукае службовае пасады ў канцэлярыях капіталізму. Наагул, ў палітычным жыцьці ў праціўнасьць Усходу, дзе ня можа загінуць прынцып концэнтрацыі ўлады ў адных руках, або ў цара, або ў клясы, на Захадзе ўся ўлада падзелена паміж уладаючымі клясамі, але ніхто ня мае поўнасьці ўлады і ня зусім адапхнуты ад яе. Сіла эканамічная таксама падзелена, і ўласнасьці ў народным багацьці зусім не пазбаўлены навет пролетарыят, што зусім немагчыма для забітага, матарыяльна беднага ўсходняга пролетарыяту. Акцыі расейскіх шахтаў, а ў часе вайны і гаспадарсьцьвенных пазычак, куплялі францускія пролетары: кухаркі, пакаёўкі, швайцары, звозчыкі; вось чаму цяпер пасьля нацыяналізацыі расейскіх шахтаў і скасаваньня даўгоў яны адчуваюць сябе пакрыўджанымі гаспадарамі расейскага дабра. Ангельскі работнік, можа ня ведаючы аб тым, карыстаў з эксплёатацыі індуса-земляроба, кафра-быдлавода; карыстаў прыбыткамі імпэрыялістычнага вырабу і гандлю, каб палепшыць свой дабрабыт: мець кватэру ў 3-4 пакоі, электрычнасьць, газавую печ, піаніна, мягкія мэблі. Так само жыцьцё працівілася разьвіцьцю скрайнасьцяў, ставячы ім апор. Навет такая ўмеркаваная ідэя, як Ліга Народаў, радзіўшыся ў Амэрыцы, на эўрапэйскім грунце пацярпела катастрофу, дзеля таго, што здавалася залішне радыкальнай.
Трэба ад’значыць, як цікавае зьявішча заходняга жыцьця, што разьбітае войска прыхільнікаў нейкай ідэі не складае свайго аружжа, а, праграўшы бойку, пачынае істнаваць як звычайны агульна-грамадзкі фактар. Бачым, што па катастрофе каталіцтва яно істнуе і карыстаецца ў нейкай часткі грамадзянства пашанай і падтрыманьнем. Наагул, варожыя кірункі шукаюць паразуменьня, ідуць на згоду, абяцаюцца падтрымліваць адзін аднаго.
З гэтага выплывае нейкі распыл жыцьця, істнаваньне шмат асобных, нічым ня зьвязаных часьцінак. Мір, як асобы, так і грамадзянства, ня зьвязаны нейкім аб’яднаньнем. Ўсё рассыпана, ўсё падзелена, воража настроенае жыве разам, згаджаецца, не протэстуе. Да часу, пакуль няма значнай перавагі, аснова зах.-эўрапэйскіх адносін — компраміс.
* * *
Мы, беларусы, вагаліся паміж двума культурнымі тыпамі, ня ведаючы, да якога прылучыцца. Нам падабалася ўсходняя прастата, шчырасьць, адпаведнасьць выгляду нутранай сутнасьці, якія вызначаюць чалавека Ўсходу. Калі ён добры да каго, дык можа палажыць за яго сваю душу; калі ён кажа, што любіць, дык ня зробіць ніякае прыкрасьці. Старажытны прыклад — кіеўскі князь Сьвятаслаў: ён ніколі ня ўжываў хітрасьці, здрады. Ідучы на ворагаў, папераджаў іх: «Іду на вы».
Гэта грунтоўная рыса Ўсходу нам вельмі падабалася, але, ўгледжваючыся ў жыцьцёвыя абставіны, мы прыкмецілі, што правесьці яе цалком у жыцьцё — немагчыма. Мы прыкмецілі, што апрача маны карыснай можа быць і ёсьць яшчэ мана сьвятая. Ня толькі дзеля карысьці і з прычыны нізкіх пабуджэньняў нельга называць сваіх ворагаў — ворагамі, а з прычыны грунтоўнай нявыразнасьці жыцьця, калі часта самыя простыя рэчы трудна назваць іх уласнымі іменьнямі. Прыклады на кожным кроку даводзяць нам аб гэтым. Не аб кожнай рэчы можна пеўна сказаць, ці любіш яе, ці не, ці добрая яна, ці благая. Вялікі абшар жыцьця застаецца нявыразным, цёмным і толькі з вялікай тугой гэта шэрае можна назваць белым або чорным.
Тое, што Захад уцяміў гэтую праўду, нам вельмі спадабалася і было вельмі прынадна. Заходняе цьвярозае пачуцьцё здавалася нам зусім адпаведным да сапраўдных абставін жыцьця. З гэтага пачуцьця выплывае зах.-эўрапэйская цярпімасьць да розных кірункаў людзкай думкі і яе праяваў, з гэтага вынікае і тое вельмі прыемнае асабістае захаваньне заходняга эўрапэйца, якое сваей далікатнасьцю так ад’значае яго ад простага і грубога Ўсходу.
Дык вось, нам вельмі падабалася і цягнула шчырасьць і вызначанасьць Усходу, а з другога боку — большая об’ектыўнасьць і болей чалавечае захаваньне Захаду. Жыцьцё вымагала сінтэзу, згарманізаваньня абодвых кірункаў, але гэта, як убачым, зрабілася немагчымым.
Ў сваёй акрэсьленасьці кірунку, нахілу ўсё даводзіць да канчатку, ўсяму даваць аднолькавую форму Ўсход даходзіць да абсурду. Як драбніца, вышла і тое, што Ўсход не прызнаваў нас як беларусаў, а вымагаў ад нас прыняцьця свайго ўсходняга выгляду, які, па ўсходняму разуменьню, быў абавязковым. «Славянские ручьи сольются в русском море» — вось як падгрунтовавалася абавязковасьць абмаскаліцца. 3 гэтага вынікае гвалт і ўціск нашай індывідуальнасьці, з гэтага — гвалтоўнае жаданьне адняць наш твар. Яны ня ўцямлялі, што разам з беларушчынай мы трацім і лепшую частку чалавечнасьці.
Нашага вызваленьня, нашага ратунку ад прымусу Ўсходу мы чакалі ад Захаду. Ён ішоў да нас з прыемнай усьмешкай на рожавых вуснах, і мы гістарычна пазнаёміліся з гэтым ласкавым выглядам. Праўда, нашым бліжэйшым Захадам былі славяне, палякі, і заходнія ўплывы прынялі ў іх спэцыфічна-славянскія выразы, але ўсё ж гэта быў Захад. Прынцып ня толькі ня лічыць шэрае чорным, але сьцерагчыся і белае назваць белым быў прыняты і нашымі суседзямі. І глыбокія народныя гістарычныя дасьледзіны навучылі нас, што калі заходні чалавек робіць вам прыемнасьць, дык гэта ня знача, што з яго боку ня будзе прыкрасьці. Яго пацалунак сьведчыць ня толькі аб прыхільнасьці, але і аб магчымасьці здрады, такія ўжо глыбокія, народныя дасьледзіны.
Гэтая рыса Захаду моцна адчувалася ў яго адносінах да нас. Ён прынёс нам найлепшыя ідэі: гуманістычныя, лібэральныя, дэмакратычныя, але разам з пекнымі словамі заўсёды зьмяшчаліся гвалт духоўны і эканамічны, эксплёатацыя, ўціск, зьнявага. Пекныя словы і благія дзеі неяк дзіўна і незразумела для нас ужываліся ў заходнім жыцьці.
Ўсход гвалціў нас у імя шырокіх заданьняў: ў імя зьліцьця ўсіх славянаў, ў імя аб’яднаньня пролетарыяту ўсяго сьвету. І гэта ня толькі ад’знака маскалёў, а ўсяго Ўсходу наогул, бо навет адзін харвацкі паэт і той кажа, што харваты абновяць сьвет, пойдуць на чале паўстаньня проці «гнілога захаду» і створаць вялікі ўсясьветны культурны сінтэз. А Захад не такі, Захад такой абмылкі ня зробіць: ён ведае няздольнасьць, немагчымасьць рэалізацыі такіх ідэй. Але практычна адносіны да нас Усходу і Захаду розьняцца толькі ў драбніцах: не па сутнасьці, а толькі па колькасьці, велічыні. Ўсход адразу захоплівае шмат, Захад — па сваёй далікатнасьці — меней. Ніводзін эўрапэйскі імпэрыялізм не параўнаецца ў сваіх замерах і плянах з маскоўскім Інтэрнацыяналам, так сама і Варшава ніколі ня квапілася на Маскву або Прагу, тады як Масква зусім шчыра ў сваім славянафільсьцьве хоча валадаць і Прагай, і Варшавай, і Белградам, і Софіяй.
Затое Захад — вялікі чалавек на малыя справы, і яго здольнасьці моцна адбіваюцца на беларускай шыі. Польшча ня верыць у сваё славянскае прызваньне, яе мэсыянізм — ўсходняга капылу, яго творца — беларус па крыві — Міцкевіч. Але для сапраўднага паляка яго мары — так, пекныя словы, а арганічна зразумелай і прыемнай польскаму сэрцу засталася «idea jagieІІoсska», вельмі далёкая ад міцкевічаўскага мэсыянізму, толькі штучна ім прыаздобленая. Тут справа не ідзе аб усім сьвеце, аб усіх славянах, не — Польшча хоча быць «od morza do morza».
І вось ідзе гвалт над нашымі душамі, бо мы прыпадкова апыніліся так сама паміж абодвымі морамі. Тут Захад ідзе з ўсей жорсткасьцю Ўсходу: гвалт, прымус, зьдзек, вырываньне душы беларуса ідзе разам з усімі атрыбутамі прыемнага заходняга твару.
* * *
За даўгія вякі гнёту і зьдзеку над нашай душой мы ўцямілі, што якую скуру сілком не накінь чалавеку, ён застанецца незадаволеным, бо заўсёды ён захоча перш-наперш быць самім сабой, чалавекам, а не замарожаным каталіком або праваслаўным, выгаленым на адзін капыл расейцам, ці паляком, прававерным буржуём, ці камуністым. Ў гэтыя цесныя мізэрныя рамкі не ўсадзіць вялікай душы чалавека. Векавое дасьвядчэньне кажа нам, што вольнага разьвіцьця нашага духу не запяўняе ні заходняя ні ўсходняя культура, бо яны абяртаюцца ў формах гвалтоўнага, людаежнага мэсыянізму і розьніца між імі толькі ў назовах, лёзунгах, а іх аціскаючыя ланцугі — аднолькавы для нашага духу.
Трэба шукаць на другіх шляхох…
Каб запеўніць нашаму народу вольную творчасьць ува ўсіх галінах жыцьця, трэба стварыць і адпаведныя, свае, беларускія, формы жыцьця. Гэта ж зусім ясна, але ў сьветлым імкненьні духовага адраджэньня хаваецца і вялікая небясьпека: каб як замест чужацкіх мэсыянізмаў не стварыць свайго, ўласнага, каб як знойдзеныя формы новага беларускага жыцьця не зрабіліся для нас саміх вялікай турмой і зьдзекам. Бо на прыкладзе чужацкіх мэсыянізмаў мы бачылі, як страшэнна сьціскае жыцьцё адтрымаўшая неакрэсьленую ўладу форма. 3 нашага высокага парыву індывідуальнага і народнага адраджэньня ня створым жа гвалту і енку ні для іншых, ні для саміх сябе: не павінна быць беларускага мэсыянізму. І ў вялікім і малым, і для сваіх і чужых ён — прымус, зьдзек і сьмерць. Ўласным коштам — мільёнамі сьмерцяў, хваробы, нуды служылі мы чужацкім мэсыянізмам. Не на гэтай падставе збудуем нашу будучыню.
Трэба шукаць на другіх шляхох.
Трэба пазнаць, дзеля чаго сучаснае жыцьцё нашых суседзяў прыняло такія сьціскаючыя, гвалтаўнічыя, бяздушныя формы.


АДВЕЧНЫМ ШЛЯХАМ

Тип публикации: статья

Статья поступила: 25.03.2018

Принята к публикации: 30.08.2018

Информация об авторе(ах)

Ключевые слова

Беларусь, эвристика пограничья, льющаяся форма, междуцарствие, субъектность, модерн, феноменология

Аннотация

В статье анализируется эссе белорусского мыслителя Игната Абдираловича Адвечным шляхам. Дасьледзіны беларускага сьветагляду (Извечным путем. Исследования белорусского мировоззрения) (1921). В первой части проясняется место размышлений Абдираловича в исторической динамике модерна; во второй – выявляется оригинальный характер предложенного им толкования социально-исторического опыта белорусов. В центре внимания находятся концептуальные и методологические новации Абдираловича, связанные с анализом пограничного положения белорусов между восточноевропейской и западноевропейской цивилизациями. Автор показывает, что развитая Абдираловичем эвристика белорусского пограничья основывается на идее текучей субъектности и как таковая позволяет выйти за рамки как традиционного концепта «опоздавшей нации», так и оппозиции «примордиализм–конструктивизм».

Как процитировать на кириллице

Щитцова Т. «Установка современности» Игната Абдираловича: белорусское пограничье как экземплярная почва философского универсализма // Этнографическое обозрение. 2018. № 5. С. 13-27. https://doi.org/10.31857/S086954150001474-1

Как процитировать на латинице

Shchyttsova, T. 2018. «Ustanovka sovremennosti» Ignata Abdiralovicha: belorusskoe pogranich’ie kak ekzempliarnaia pochva filosofskogo universalizma [«The Attitude of Modernity» of Ignat Abdiralovich: The Belorussian Borderland as an Exemplary Ground for Philosophical Universalism]. Etnograficheskoe obozrenie 5: 13-27. https://doi.org/10.31857/S086954150001474-1

Доступ к публикации на портале eLIBRARY.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *