3 глава собачье сердце сочинение

На разрисованных райскими цветами тарелках с черною широкой каймою лежали тонкими ломтиками нарезанная семга, маринованные угри. На тяжелой доске кусок сыру в слезах, и в серебряной кадушке, обложенной снегом, — икра. Меж тарелками — несколько тоненьких рюмочек и три хрустальных графинчика с разноцветными водками. Все эти предметы помещались на маленьком мраморном столике, уютно присоседившемся у громадного резного дуба буфета, изрыгавшего пучки стеклянного и серебряного света. Посредине комнаты — тяжелый, как гробница, стол, накрытый белой скатертью, а на нем два прибора, салфетки, свернутые в виде папских тиар, и три темные бутылки.

Зина внесла серебряное крытое блюдо, в котором что-то ворчало. Запах от блюда шел такой, что рот пса немедленно наполнился жидкой слюной. «Сады Семирамиды!» — подумал он и застучал, как палкой, по паркету хвостом.

— Сюда их! — хищно скомандовал Филипп Филиппович. — Доктор Борменталь, умоляю вас, оставьте икру в покое! И если хотите послушаться доброго совета, налейте не английской, а обыкновенной русской водки.

Красавец-тяпнутый — он был уже без халата, в приличном черном костюме — передернул широкими плечами, вежливо ухмыльнулся и налил прозрачной.

— Ново-благословенная? — осведомился он.

— Бог с вами, голубчик, — отозвался хозяин, — это спирт, Дарья Петровна сама отлично готовит водку.

— Не скажите, Филипп Филиппович, все утверждают, что очень приличная. Тридцать градусов.

— А водка должна быть в сорок градусов, а не в тридцать, это во-первых, — наставительно перебил Филипп Филиппович, — а во-вторых, Бог их знает, чего они туда плеснули. Вы можете сказать, что им придет в голову?

— Все, что угодно, — уверенно молвил тяпнутый.

— И я того же мнения, — добавил Филипп Филиппович и вышвырнул одним комком содержимое рюмки себе в горло, — э… мм… доктор Борменталь, умоляю вас: мгновенно эту штучку, и если вы скажете, что это плохо, я ваш кровный враг на всю жизнь. «От Севильи до Гренады!..»

Сам он с этими словами подцепил на лапчатую серебряную вилку что-то похожее на маленький темный хлебик. Укушенный последовал его примеру. Глаза Филиппа Филипповича засветились.

— Это плохо? — жуя, спрашивал Филипп Филиппович. — Плохо? Вы ответьте, уважаемый доктор.

— Это бесподобно, — искренно ответил тяпнутый.

— Еще бы… Заметьте, Иван Арнольдович: холодными закусками и супом закусывают только не дорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими. А из горячих московских закусок — это первая. Когда-то их великолепно приготовляли в Славянском Базаре. На, получай.

— Пса в столовой прикармливаете, — раздался женский голос, — а потом его отсюда калачом не выманишь.

— Ничего… Он, бедняга, наголодался, — Филипп Филиппович на конце вилки подал псу закуску, принятую тем с фокусной ловкостью, и вилку с грохотом свалил в полоскательницу.

Засим от тарелок подымался пахнущий раками пар, пес сидел в тени скатерти с видом часового у порохового склада, а Филипп Филиппович, заложив хвост тугой салфетки за воротничок, проповедовал:

— Еда, Иван Арнольдович, штука хитрая. Есть нужно уметь, и, представьте, большинство людей вовсе этого не умеет. Нужно не только знать, что съесть, но и когда, и как. (Филипп Филиппович многозначительно потряс ложкой.) И что при этом говорить. Да-с. Если вы заботитесь о своем пищеварении, вот добрый совет — не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И, Боже вас сохрани, не читайте до обеда советских газет.

— Гм… Да ведь других же нет?

— Вот никаких и не читайте. Вы знаете, я произвел тридцать наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Пациенты, не читающие газет, чувствовали себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать «Правду», теряли в весе.

— Гм… — с интересом отозвался тяпнутый, розовея от супа и вина.

— Мало этого. Пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит, угнетенное состояние духа.

— Вот черт…

— Да-с. Впрочем, что же это я! Сам же заговорил о медицине. Будемте лучше есть.

Филипп Филиппович, откинувшись, позвонил, и в вишневой портьере появилась Зина. Псу достался бледный и толстый кусок осетрины, которая ему не понравилась, а непосредственно за этим ломоть окровавленного ростбифа. Слопав его, пес вдруг почувствовал, что он хочет спать и больше не может видеть никакой еды. «Странное ощущение, — думал он, захлопывая отяжелевшие веки, — глаза бы мои не смотрели ни на какую пищу. А курить после обеда — это глупость».

Столовая наполнилась неприятным синим сигарным дымом. Пес дремал, уложив голову на передние лапы.

— Сен-Жюльен — приличное вино, — сквозь сон слышал пес, — но только ведь теперь же его нету.

Глухой, смягченный потолками и коврами хорал донесся откуда-то сверху и сбоку.

Филипп Филиппович позвонил, и пришла Зина.

— Зинуша, что это такое означает?

— Опять общее собрание сделали, Филипп Филиппович, — ответила Зина.

— Опять! — горестно воскликнул Филипп Филиппович. — Ну, теперь, стало быть, пошло. Пропал Калабуховский дом. Придется уезжать, но куда, спрашивается? Все будет, как по маслу. Вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замерзнут трубы, потом лопнет котел в паровом отоплении и так далее. Крышка Калабухову.

— Убивается Филипп Филиппович, — заметила, улыбаясь, Зина и унесла груду тарелок.

— Да ведь как же не убиваться! — возопил Филипп Филиппович. — Ведь это какой дом был! Вы поймите!

— Вы слишком мрачно смотрите на вещи, Филипп Филиппович, — возразил красавец-тяпнутый, — они теперь резко изменились.

— Голубчик, вы меня знаете! Не правда ли? Я человек фактов, человек наблюдения. Я враг необоснованных гипотез. И это очень хорошо известно не только в России, но и в Европе. Если я что-нибудь говорю, значит, в основе лежит некий факт, из которого я делаю вывод. И вот вам факт: вешалки и калошная стойка в нашем доме.

— Это интересно…

«Ерунда — калоши. Не в калошах счастье, — подумал пес, — но личность выдающаяся».

— Не угодно ли — калошная стойка. С 1903 года я живу в этом доме. И вот, в течение времени до марта 1917 года не было ни одного случая — подчеркиваю красным карандашом «ни одного»! — чтобы из нашего парадного внизу при общей незапертой двери пропала бы хоть одна пара калош. Заметьте, здесь двенадцать квартир, у меня прием. В марте семнадцатого года в один прекрасный день пропали все калоши, в том числе две пары моих, три палки, пальто и самовар у швейцара. И с тех пор калошная стойка прекратила свое существование. Голубчик! Я не говорю уже о паровом отоплении. Не говорю. Пусть: раз социальная революция — не нужно топить. Так я говорю: почему, когда началась вся эта история, все стали ходить в грязных калошах и валенках по мраморной лестнице? Почему калоши до сих пор нужно запирать под замок и еще приставлять к ним солдата, чтобы кто-либо их не стащил? Почему убрали ковер с парадной лестницы? Разве Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Где-нибудь у Карла Маркса сказано, что второй подъезд Калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками и ходить кругом через черный двор? Кому это нужно? Почему пролетарий не может оставить свои калоши внизу, а пачкает мрамор?

— Да у него ведь, Филипп Филиппович, и вовсе нет калош… — заикнулся было тяпнутый.

— Нич-чего похожего! — громовым голосом ответил Филипп Филиппович и налил стакан вина. — Гм… я не признаю ликеров после обеда, они тяжелят и скверно действуют на печень… Ничего подобного! На нем есть теперь калоши и эти калоши… мои! Это как раз те самые калоши, которые исчезли весной 1917 года. Спрашивается, кто их попер? Я? Не может быть. Буржуй Шаблин? (Филипп Филиппович ткнул пальцем в потолок.) Смешно даже предположить. Сахарозаводчик Полозов? (Филипп Филиппович указал вбок.) Ни в коем случае! Да-с! Но хоть бы они их снимали на лестнице! (Филипп Филиппович начал багроветь.) Какого черта убрали цветы с площадок? Почему электричество, которое, дай Бог памяти, потухало в течение двадцати лет два раза, в теперешнее время аккуратно гаснет раз в месяц? Доктор Борменталь! Статистика — жестокая вещь, вам, знакомому с моей последней работой, это известно лучше, чем кому бы то ни было другому…

— Разруха, Филипп Филиппович!

— Нет, — совершенно уверенно возразил Филипп Филиппович, — нет. Вы первый, дорогой Иван Арнольдович, воздержитесь от употребления самого этого слова. Это — мираж, дым, фикция. — Филипп Филиппович широко растопырил короткие пальцы, отчего две тени, похожие на черепах, заерзали по скатерти. — Что такое эта ваша «разруха»? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе не существует! Что вы подразумеваете под этим словом? — яростно спросил Филипп Филиппович у несчастной деревянной утки, висящей кверху ногами рядом с буфетом, и сам же ответил за нее: — Это вот что: если я, вместо того чтобы оперировать, каждый вечер начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, посещая уборную, начну, извините меня за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной получится разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда эти баритоны кричат «Бей разруху!» — я смеюсь. (Лицо Филиппа Филипповича перекосило так, что тяпнутый открыл рот.) Клянусь вам, мне смешно! Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку! И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займется чисткой сараев — прямым своим делом, разруха исчезнет сама собой. Двум богам нельзя служить! Невозможно в одно и то же время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то испанских оборванцев! Это никому не удастся, доктор, и тем более людям, которые, вообще отстав в развитии от европейцев лет на двести, до сих пор еще не совсем уверенно застегивают собственные штаны!

Филипп Филиппович вошел в азарт, ястребиные ноздри его раздувались. Набравшись сил после сытного обеда, гремел он подобно древнему пророку, и голова его сверкала серебром.

Его слова на сонного пса падали, точно глухой подземный гул. То сова с глупыми желтыми глазами выскакивала в сонном видении, то гнусная рожа палача в белом грязном колпаке, то лихой ус Филиппа Филипповича, освещенный резким электричеством из абажура, то сонные сани скрипели и пропадали, а в собачьем желудке варился, плавая в соку, истерзанный кусок ростбифа.

«Он бы прямо на митингах мог деньги зарабатывать, — мутно мечтал пес, — первоклассный деляга. Впрочем, у него и так, по-видимому, куры не клюют».

— Городовой! — кричал Филипп Филиппович. — Городовой! — «Угу, гу, гу, гу!» — какие-то пузыри лопались в мозгу пса… — Городовой! Это и только это. И совершенно не важно, будет ли он с бляхой или же в красном кепи. Поставить городового рядом с каждым человеком и заставить этого городового умерить вокальные порывы наших граждан. Вы говорите — разруха. Я вам скажу, доктор, что ничто не изменится к лучшему в нашем доме, да и во всяком другом доме, до тех пор, пока не усмирите этих певцов! Лишь только они прекратят свои концерты, положение само собой изменится к лучшему!

— Контрреволюционные вещи вы говорите, Филипп Филиппович, — шутливо заметил тяпнутый, — не дай Бог вас кто-нибудь услышит!

— Ничего опасного, — с жаром возразил Филипп Филиппович, — никакой контрреволюции! Кстати, вот еще слово, которое я совершенно не выношу. Абсолютно неизвестно, что под ним скрывается! Черт его знает! Так я говорю, никакой этой самой контрреволюции в моих словах нет. В них лишь здравый смысл и жизненная опытность…

Тут Филипп Филиппович вынул из-за воротничка хвост блестящей изломанной салфетки и, скомкав, положил ее рядом с недопитым стаканом вина. Укушенный тотчас поднялся и поблагодарил: «Мерси».

— Минутку, доктор! — приостановил его Филипп Филиппович, вынимая из кармана брюк бумажник. Он прищурился, отсчитал белые бумажки и протянул их укушенному со словами: — Сегодня вам, Иван Арнольдович, сорок рублей причитается. Прошу.

Пострадавший от пса вежливо поблагодарил и, краснея, засунул деньги в карман пиджака.

— Я сегодня вечером не нужен вам, Филипп Филиппович? — осведомился он.

— Нет, благодарю вас, голубчик. Ничего делать сегодня не будем. Во-первых, кролик издох, а во-вторых, сегодня в Большом — «Аида». А я давно не слышал. Люблю… Помните дуэт… Тара… ра… рим…

— Как это вы успеваете, Филипп Филиппович? — с уважением спросил врач.

— Успевает всюду тот, кто никуда не торопится, — назидательно объяснил хозяин. — Конечно, если бы я начал прыгать по заседаниям и распевать целый день, как соловей, вместо того, чтобы заниматься прямым своим делом, я бы никуда не поспел, — под пальцами Филиппа Филипповича в кармане небесно заиграл репетир, — начало девятого… Ко второму акту поеду… Я сторонник разделения труда. В Большом пусть поют, а я буду оперировать. Вот и хорошо, и никаких разрух… Вот что, Иван Арнольдович, вы все же следите внимательно: как только подходящая смерть, тотчас со стола, в питательную жидкость и ко мне!

— Не беспокойтесь, Филипп Филиппович, патологоанатомы мне обещали.

— Отлично. А мы пока этого уличного неврастеника понаблюдаем, обмоем. Пусть бок у него заживет…

«Обо мне заботится, — подумал пес, — очень хороший человек. Я знаю, кто это. Он волшебник, маг и кудесник из собачьей сказки… Ведь не может же быть, чтобы все это я видел во сне. А вдруг сон? (Пес во сне дрогнул.) Вот проснусь… и ничего нет. Ни лампы в шелку, ни тепла, ни сытости. Опять начнется подворотня, безумная стужа, оледеневший асфальт, голод, злые люди… Столовка, снег… Боже, как тяжко это будет!..»



– Известно, – ответил Швондер, – но общее собрание, рассмотрев ваш вопрос, пришло к заключению, что в общем и целом вы занимаете чрезмерную площадь. Совершенно чрезмерную. Вы один живете в семи комнатах.

– Я один живу и работаю в семи комнатах, – ответил Филипп Филиппович, – и желал бы иметь восьмую. Она мне необходима под библиотеку.

Четверо онемели.

– Восьмую! Э-хе-хе, – проговорил блондин, лишенный головного убора, – однако это здо-о-рово.

– Это неописуемо! – воскликнул юноша, оказавшийся женщиной.

–

У меня приемная, заметьте, она же библиотека, столовая, мой кабинет – три. Смотровая – четыре. Операционная – пять.

Моя спальня – шесть и комната прислуги – семь. В общем, мне не хватает… Да впрочем, это неважно.

Моя квартира свободна, и разговору конец. Могу я идти обедать?

– Извиняюсь, – сказал четвертый, похожий на крепкого жука.

– Извиняюсь, – перебил его Швондер, – вот именно по поводу столовой и смотровой мы и пришли поговорить. Общее собрание просит вас добровольно, в порядке трудовой дисциплины, отказаться от столовой. Столовых нет ни у кого в Москве.

– Даже

у Айседоры Дункан! – звонко крикнула женщина.

С Филиппом Филипповичем что-то сделалось, вследствие чего его лицо нежно побагровело, но он не произнес ни одного звука, выжидая, что будет дальше.

– И от смотровой также, – продолжал Швондер, – смотровую прекрасно можно соединить с кабинетом.

– Угу, – молвил Филипп Филиппович каким-то странным голосом, – а где же я должен принимать пищу?

– В спальне, – хором ответили все четверо.

Багровость Филиппа Филипповича приняла несколько сероватый оттенок.

– В спальне принимать пищу, – заговорил он слегка придушенным голосом, – в смотровой – читать, в приемной – одеваться, оперировать – в комнате прислуги, а в столовой – осматривать. Очень возможно, что Айседора Дункан так и делает. Может быть, она в кабинете обедает, а кроликов режет в ванной.

Может быть. Но я не Айседора Дункан!! – вдруг рявкнул он и багровость его стала желтой. – Я буду обедать в столовой, а оперировать в операционной! Передайте это общему собранию и покорнейше вас прошу вернуться к вашим делам, а мне предоставить возможность принять пищу там, где ее принимают все нормальные люди, то есть в столовой, а не в передней и не в детской.

– Тогда, профессор, ввиду вашего упорного противодействия, – сказал взволнованный Швондер, – мы подадим на вас жалобу в высшие инстанции.

– Ага, – молвил Филипп Филиппович, – так?

– Голос его принял подозрительно вежливый оттенок, – одну минуточку попрошу вас подождать.

“Вот это парень, – в восторге подумал пес, – весь в меня. Ох, тяпнет он их сейчас, ох, тяпнет! Не знаю еще, каким способом, но так тяпнет!..

Бей их! Этого голенастого взять сейчас повыше сапога за подколенное сухожилие… Р-р-р…”

Филипп Филиппович, стукнув, снял трубку с телефона и сказал в нее так:

– Пожалуйста… да… благодарю вас. Виталия Александровича попросите, пожалуйста. Профессор Преображенский. Виталий Александрович?

Очень рад, что вас застал. Благодарю вас, здоров. Виталий Александрович, ваша операция отменяется.

Что? Нет, совсем отменяется. Равно, как и все остальные операции. Вот почему: я прекращаю работу в Москве и вообще в России…

Сейчас ко мне вошли четверо, из них одна женщина, переодетая мужчиной, и двое вооруженных револьверами, и терроризировали меня в квартире с целью отнять часть ее…

– Позвольте, профессор, – начал Швондер, меняясь в лице.

– Извините… У меня нет возможности повторить все, что они говорили. Я не охотник до бессмыслиц. Достаточно сказать, что они предложили мне отказаться от моей смотровой, другими словами, поставили меня в необходимость оперировать вас там, где я до сих пор резал кроликов.

В таких условиях я не только не могу, но и не имею права работать. Поэтому я прекращаю деятельность, закрываю квартиру и уезжаю в Сочи. Ключ могу передать Швондеру – пусть он оперирует.

Четверо застыли. Снег таял у них на сапогах.

– Что же делать… Мне самому очень неприятно… Как? О, нет, Виталий Александрович!

О, нет. Больше я так не согласен. Терпение мое лопнуло.

Это уже второй случай с августа месяца… Как? Гм… Как угодно.

Хотя бы. Но только одно условие: кем угодно, когда угодно, что угодно, но чтобы это была такая бумажка, при наличии которой ни Швондер, ни кто-либо иной не мог бы даже подойти к двери моей квартиры. Окончательная бумажка.

Фактическая. Настоящая! Броня. Чтобы мое имя даже не упоминалось.

Кончено. Я для них умер. Да,.да.

Пожалуйста. Кем? Ага…

Ну, это другое дело. Ага… Сейчас передаю трубку.

Будьте любезны, – змеиным голосом обратился Филипп Филиппович к Швондеру, – сейчас с вами будут говорить.

– Позвольте, профессор, – сказал Швондер, то вспыхивая, то угасая, – вы извратили наши слова.

– Попрошу вас не употреблять таких выражений.

Швондер растерянно взял трубку и молвил:

– Я слушаю. Да… Председатель домкома… Мы же действовали по правилам…

Так у профессора и так совершенно исключительное положение. Мы знаем об его работах… Целых пять комнат хотели оставить ему…

Ну, хорошо… Раз так… Хорошо…

Совершенно красный, он повесил трубку и повернулся.

“Как оплевал! Ну и парень! – восхищенно подумал пес, – что он, слово, что ли, такое знает? Ну, теперь можете меня бить, как хотите, а отсюда я не уйду!”

Трое, открыв рты, смотрели на оплеванного Швондера.

– Это какой-то позор! – не своим голосом вымолвил тот.

– Если бы сейчас была дискуссия, – начала женщина, волнуясь и загораясь румянцем, – я бы доказала Виталию Александровичу…

– Виноват, вы не сию минуту хотите открыть эту дискуссию? – вежливо спросил Филипп Филиппович.

Глаза женщины загорелись.

– Я понимаю вашу иронию, профессор, мы сейчас уйдем… Только… Я, как заведующий культотделом дома…

– За-ве-дующая, – поправил ее Филипп Филиппович.

– Хочу предложить вам, – тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, – взять несколько журналов в пользу детей Франции. По полтиннику штука.

– Нет, не возьму, – кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы.

Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налетом.

– Почему же вы отказываетесь?

– Не хочу.

– Вы не сочувствуете детям Франции?

– Сочувствую.

– Жалеете по полтиннику?

– Нет.

– Так почему же?

– Не хочу.

Помолчали.

– Знаете ли, профессор, – заговорила девушка, тяжело вздохнув, – если бы вы не были европейским светилом и за вас не заступались бы самым возмутительным образом (блондин дернул ее за край куртки, но она отмахнулась) лица, которых, я уверена, мы еще разъясним, вас следовало бы арестовать!

– А за что? – с любопытством спросил Филипп Филиппович.

– Вы ненавистник пролетариата! – гордо сказала женщина.

– Да, я не люблю пролетариата, – печально согласился Филипп Филиппович и нажал кнопку. Где-то прозвенело. Открылась дверь в коридор.

– Зина, – крикнул Филипп Филиппович, – подавай обед. Вы позволите, господа?

Четверо молча вышли из кабинета, молча прошли приемную, молча – переднюю, и слышно было, как за ними закрылась тяжело и звучно парадная дверь.

Пес встал на задние лапы и сотворил перед Филиппом Филипповичем какой-то намаз.

Собачье сердце анализ по главам. «Собачье сердце» анализ

Краткое содержание Собачье сердце

Глава 1

Действие происходит в Москве зимой 1924/25 года. В заснеженной подворотне страдает от боли и голода бездомный пес Шарик , которого обидел повар столовой. Он обварил бедняге бок, и теперь пес боялся у кого-либо просить еды, хотя и знал, что люди попадаются разные. Он лежал у холодной стены и покорно ждал своего часа. Внезапно из-за угла потянуло краковской колбасой. Из последних сил он поднялся и выполз на тротуар. От этого запаха он словно воспрял духом и осмелел. Шарик подошел к загадочному господину, который угостил его куском колбасы. Пес готов был благодарить своего спасителя бесконечно. Он последовал за ним и всячески демонстрировал свою преданность. За это господин дал ему второй кусок колбасы. Вскоре они дошли до какого-то приличного дома и вошли туда. К удивлению Шарика, швейцар по имени Федор пропустил и его. Обратившись к благодетелю Шарика, Филиппу Филипповичу , он сказал, что в одну из квартир въехали новые жильцы, представители домкома, которые будут составлять новый план по заселению.

Глава 2

Шарик был необычайно умным собакой. Он умел читать и думал, что это под силу каждому псу. Читал он в основном по цветам. Так, например, он точно знал, что под зелено-голубой вывеской с надписью МСПО торговали мясом. Но после того как, ориентируясь по цветам, он попал в магазин электрических приборов, Шарик решил выучить буквы. Быстро запомнились «а» и «б» в слове «рыба», а точнее «Главрыба» на Моховой. Так он научился ориентироваться на улицах города.

Благодетель привел его в свою квартиру, где дверь им открыла молодая и очень симпатичная девушка в белом переднике. Шарика поразило убранство квартиры, в особенности электрическая лампа под потолком и длинное зеркало в передней. Осмотрев рану на боку, загадочный господин решил отвести его в смотровую. Псу сразу не понравилась эта ослепительная комната. Он попытался бежать и даже тяпнул какого-то мужчину в халате, но все тщетно. К его носу поднесли что-то тошнотворное, отчего он сразу завалился на бок.

Когда он проснулся, рана совсем не болела и была перебинтована. Он прислушался к разговору профессора и тяпнутого им человека. Филипп Филлипович говорил что-то про животных и о том, что террором ничего не добиться, на какой стадии развития они не находились бы. Затем он отправил Зину за очередной порцией колбасы для Шарика. Когда пес оправился, нетвердыми шагами он последовал в комнату своего благодетеля, к которому вскоре начали один за другим приходить различные пациенты. Пес понял, что это не простая комната, а место, куда люди приходили с различными болезнями.

Так продолжалось до позднего вечера. Последними пришли 4 гостя, отличные от предыдущих. Это были молодые представители домуправления: Швондер , Пеструхин, Шаровкин и Вяземская. Они хотели отобрать у Филиппа Филипповича две комнаты. Тогда профессор позвонил какому-то влиятельному человеку и потребовал содействия. После этого разговора новый председатель домкома Швондер отступил от своих претензий и ушел вместе со своей группой. Это понравилось Шарику и он зауважал профессора за умение осаживать наглецов.

Глава 3

Сразу после ухода гостей Шарика ждал роскошный ужин. Наевшись досыта большим куском осетрины и ростбифа, он больше не мог смотреть на еду, чего раньше с ним не случалось. Филипп Филиппович рассуждал о былых временах и новых порядках. Пес, тем временем, блаженно дремал, но его все не покидала мысль, что это все сон. Он боялся однажды проснуться и снова оказаться на холоде и без еды. Но ничего страшного так и не случилось. С каждым днем он хорошел и поправлялся, в зеркале видел довольного жизнью, откормленного пса. Он ел, сколько хотел, делал, что хотел, а его ни за что не ругали, купили даже красивый ошейник соседским псам на зависть.

Но в один ужасный день, Шарик сразу почувствовал неладное. После звонка доктора все засуетились, приехал Борменталь с портфелем, набитым чем-то, Филипп Филиппович волновался, Шарику запретили есть и пить, заперли в ванной. Одним словом, страшная суматоха. Вскоре Зина поволокла его в смотровую, где по фальшивым глазам тяпнутого им ранее Борменталя он понял, что сейчас произойдет нечто страшное. К носу Шарика снова поднесли тряпку противным запахом, после чего он потерял сознание.

Глава 4

Шарик лежал, раскинувшись, на узком операционном столе. Ему выстригли клок волос на голове и на животе. Сначала профессор Преображенский удалил ему семенники и вставил какие-то другие, обвисшие. Затем он вскрыл череп Шарика и сделал пересадку мозгового придатка. Когда Борменталь почувствовал, что пульс у пса стремительно падает, становясь нитевидным, то сделал какой-то укол в область сердца. После проведенной операции ни доктор, ни профессор уже не надеялись увидеть Шарика живым.

Глава 5

Несмотря на сложность операции, пес пришел в себя. Из дневника профессора было понятно, что была проведена экспериментальная операция по пересадке гипофиза в целях выяснения влияния такой процедуры на омоложение организма людей. Да, пес шел на поправку, но вел себя довольно странно. Клочками выпадала шерсть с его тела, менялись пульс и температура и он начинал походить на человека. Вскоре Борменталь заметил, что вместо привычного лая, Шарик пытается выговорить какое-то слово из букв «а-б-ы-р». Сделали вывод, что это «рыба».

1 января профессор сделал запись в дневнике, что пес уже мог смеяться и счастливо лаять, а иногда говорил «абыр-валг», что, видимо, значило «Главрыба». Постепенно он становился на две лапы и ходил как человек. Пока у него получалось продержаться в таком положении полчаса. Также, он стал ругаться по матери.

5 января у него отпал хвост, и он выговорил слово «пивная». С этого момента он стал часто обращаться к нецензурной речи. Тем временем, по городу ходили слухи о странном существе. В одной газете напечатали миф о чуде. Профессор осознал свою ошибку. Теперь он знал, что пересадка гипофиза ведет не к омоложению, а к очеловечиванию. Борменталь рекомендовал заняться воспитанием Шарика и развитием его личности. Но Преображенский уже знал, что пес ведет себя как человек, чей гипофиз ему пересадили. Это был орган покойного Клима Чугункина – условно осужденного вора-рецидивиста, алкоголика, дебошира и хулигана.

Глава 6

В итоге Шарик превратился в обыкновенного мужчину невысокого роста, стал носить лаковые штиблеты, галстук ядовито-голубого цвета, завел знакомство с товарищем Швондером и день ото дня шокировал Преображенского и Борменталя. Поведение новоявленного существа было дерзким и хамоватым. Он мог плюнуть на пол, напугать Зину в темноте, прийти пьяным, завалиться спать на полатях в кухне и т.д.

Когда профессор попытался с ним поговорить, ситуация только ухудшилась. Существо потребовало паспорт на имя Полиграфа Полиграфовича Шарикова . Швондер потребовал прописать нового жильца в квартире. Преображенский сначала возражал. Ведь Шариков не мог быть полноценным человеком с точки зрения науки. Но прописать все же пришлось, так как формально закон был на их стороне.

Повадки собаки дали о себе знать, когда в квартиру незаметно пробрался какой-то кот. Шариков метнулся за ним в ванную, как очумелый. Предохранитель защелкнулся. Так он оказался в ловушке. Коту удалось сбежать в окно, а профессор отменил всех пациентов, чтобы вместе с Борменталем и Зиной спасти его. Оказалось, что во время погони за котом, он свернул все краны, отчего вода стала заливать весь пол. Когда дверь открыли, все дружно стали убирать воду, но Шариков при этом отпускал нецензурные словечки, за что был выгнан профессором. Соседи жаловались, что он бьет у них стекла и носиться за кухарками.

Глава 7

Во время обеда профессор пытался научить Шарикова правильным манерам, но все напрасно. У него, как и у Клима Чугункина, была тяга к алкоголю, дурным манерам. Он не любил читать книги, ходить в театр, а только в цирк. После очередной перепалки Борменталь отправился с ним цирк, чтобы в доме воцарился временный покой. В это время профессор обдумывал какой-то план. Он зашел в кабинет и долго разглядывал стеклянную банку с гипофизом собаки.

Глава 8

Вскоре принесли документы Шарикова. С тех пор он стал вести себя еще развязнее, требовал комнату в квартире. Когда профессор пригрозил, что больше не будет его кормить, тот на время присмирел. Однажды вечером с двумя неизвестным Шариков ограбил профессора, украв у него пару червонцев, памятную трость, малахитовую пепельницу и шапку. До последнего в содеянном не признавался. К вечеру ему стало плохо и все с ним возились как с маленьким. Профессор с Борменталем решали, как с ним быть дальше. Борменталь был даже готов придушить наглеца, но профессор пообещал сам все исправить.

На следующий день Шариков исчез с документами. В домкоме сказали, что не видели его. Тогда решили обратиться в милицию, но этого не потребовалось. Полиграф Полиграфович сам заявился, объявил, что его приняли на работу, на должность заведующего подотделом по очистке города от бродячих животных. Борменталь заставил его извиниться перед Зиной и Дарьей Петровной, а также не шуметь в квартире и проявлять уважение к профессору.

Через пару дней пришла какая-то дама в кремовых чулках. Оказалось, что это невеста Шарикова, он намерен жениться на ней, и требует свою долю в квартире. Профессор рассказал ей о происхождении Шарикова, чем ее сильно огорчил. Ведь он ей все это время врал. Свадьба наглеца расстроилась.

Глава 9

К доктору пришел один из его пациентов в милицейской форме. Он принес донос, составленный Шариковым, Швондером и Пеструхиным. Делу не дали ход, но профессор понял, что медлить более нельзя. Когда Шариков вернулся, профессор сказал ему собирать вещи и убираться, на что Шариков ответил в привычной ему хамской манере и даже достал револьвер. Этим он еще больше убедил Преображенского в том, что пора действовать. Не без помощи Борменталя заведующий подотделом по очистке вскоре лежал на кушетке. Профессор отменил все свои приемы, выключил звонок и просил его не беспокоить. Доктор и профессор проводили операцию.

Эпилог

Через несколько дней в квартиру профессора заявились милиционеры, а за ними и представители домкома во главе со Швондером. Все дружно обвиняли Филиппа Филипповича в убийстве Шарикова, на что профессор с Борменталем показали им своего пса. Пес хоть и выглядел странно, ходил на двух лапах, местами был лыс, местами покрыт клочкам шерсти, но было совершенно очевидно, что это собака. Профессор назвал это атавизмом и добавил, что невозможно из зверя сделать человека. После всего этого кошмара, Шарик опять счастливо сидел у ног своего хозяина, ничего не помнил и лишь иногда мучился от головной боли.

В данном произведении объединены три жанрово-художественные формы: фантастика, социальная антиутопия и сатирический памфлет.

Фантастическое — это операция, которую осуществил профессор Преображенский, а также результаты, незамедлительно последовавшие за ней. Тем не менее фантастические события послужили для автора лишь сюжетной основой для раскрытия социальных проблем.

Главные герои: профессор Филипп Филиппович Преображенский, его помощник и ассистент доктор Иван Арнольдович Борменталь, пес Шарик, он же Полиграф Полиграфович Шариков. Второстепенные персонажи: председатель домкома Швондер, кухарка и домработница, дворник. Эпизодические персонажи — члены домкома, пациенты профессора, журналисты, машинистка Васнецова и просто любопытные с улицы.

Завязка повести — профессор находит на улице бездомного пса и приводит его к себе домой. Кульминационных моментов несколько:

операция по пересадке Шарику человеческих желез; появление в квартире профессора представителей домкома; профессору приносят донос Шарикова, и профессор с доктором решаются на операцию по превращению Полиграфа снова в «милейшего пса».

Развязка — это последний визит Швондера в сопровождении работников милиции в квартиру профессора. Эпилог — в квартире Преображенского восстановилось спокойствие. Все осталось на прежних местах — профессор занимается своими делами, пес Шарик доволен своим собачьим счастьем.

Сюжет этой повести не был всецело выдуман писателем. В 20-е годы прошлого века некоторые ученые ставили практические опыты, как на животных, так и на людях, подобные тем операциям, которые проводил профессор Преображенский. Хирургическая операция, которую провел профессор, пересадив гипофиз и половые железы человека дворовому псу, привела к неожиданным результатам. Преображенский пытается разобраться, почему из «милейшего пса» появился вот такой Полиграф Полиграфович. В поисках ответа он изучает личность донора. Оказывается, что этот человек был трижды судим и трижды оправдан (ему повезло с происхождением). Интересная деталь — последнее наказание, на которое он был осужден, — это каторга на 15 лет условно. Этот Клим Чугункин — человек социально опасный, но и социально привилегированный. Доктор Борменталь поначалу восхищается лишь тем, что «скальпель хирурга вызвал к жизни новую человеческую единицу», профессор же понимает, какую именно единицу он вызвал к жизни, и осознает, что вся ответственность за содеянное ложится на его плечи. «Вы знаете, какую работу я проделал — уму непостижимо. И вот теперь спрашивается — зачем? Чтобы в один прекрасный день превратить милейшего пса в такую мразь, что волосы дыбом встают». К сожалению, под давлением обстоятельств профессор вынужден участвовать и в наделении пса социальными функциями. Но вскоре профессор понимает, что так больше продолжаться не может, и конец Полиграфа Полиграфовича Шарикова близок, а действие повести движется к своей развязке.

В произведении возникает и все более развивается конфликт между Филиппом Филипповичем Преображенским, человеком высокой культуры, строгих нравственных правил, и Швондером, представителем новой жизни. Их конфликт достигает своей высшей точки во время разговора о проживании Шарикова в квартире профессора. Показана обстановка, в которой будет осуществляться его воспитание. Но к природным качествам Шарикова добавилось и влияние Швондера, воспитание которого оказалось более эффективным, чем желание и стремление Преображенского хоть каким-нибудь образом облагородить и очеловечить воспроизведенного им типа. Принципы социализма оказались настолько близкими и понятными звериной сущности Полиграфа Полиграфовича, что он очень быстро и без особых колебаний и сомнений находит себе место в новой советской стране.

Социально-бытовой в послереволюционном государстве показан в стиле сатирического памфлета. Изображая его, автор не использует прием гротеска, описывая поведение Шарикова или, например, рисуя образы членов домового комитета. Но в то же время, повесть эта, несмотря на ее фантастичность и невероятность, отличается удивительным правдоподобием. Это происходит благодаря использованию узнаваемых конкретных примет времени, например: городской пейзаж, место действия — Обуховский переулок, квартира вместе с ее бытом, обликом и поведением персонажей. Именно поэтому история с Шариковым воспринимается довольно реально.

Булгаков хотел описать конкретное социальное явление и его опасность для окружающих. Фантастика в повести с необычайной силой убедительно действует на окружающих. Шариков в быту — явление не такое уж и редкое.

План

В одной из подворотен погибает голодный пес с ошпаренным боком. Появление незнакомца, который угостил пса колбасой, назвал Шариком и забрал к себе домой. Описание квартиры профессора, знакомство с ее обитателями. Шарика накормили и оказали ему медицинскую помощь. Профессор Преображенский ведет прием пациентов. Первый визит домкома в квартиру профессора. За обедом профессор излагает свои мысли о существующем строе и тех людях, которые этот строй создают. Операция по пересадке Шарику донорского материала. Дневник доктора Борменталя. В квартире профессора новый жилец — вместо собаки здесь появился гражданин Шариков. Его выходки абсолютно невозможны. У него появляется духовный наставник — председатель домкома Швондер. Шариков поступил на должность. После этого он окончательно распоясался. Конец Полиграфа Полиграфовича Шарикова. Эпилог. В квартире профессора восстановилось утраченное спокойствие.

Как скачать бесплатное сочинение?
. И ссылка на это сочинение; Анализ повести М. А. Булгакова «Собачье сердце», план
уже в твоих закладках.

Вперед:
Назад:

Дополнительные сочинения по данной теме

Повесть М. Булгакова Собачье сердце состоит из девяти частей, содержание которых – ни что иное, как приключения безумного пса, окрещенного Шариком. Именно он и является центральным героем, впоследствии именуемым Полиграфом Полиграфовичем Шариковым. Первая часть – это своеобразный монолог пса, холодной зимней ночью скулящего в подворотне. Скулит он оттого, что испытывает дикую боль, какой – то повар обварил ему бок кипятком. Кроме того, пес голоден.
Вдруг он видит мужчину, который, зайдя в
Основные события разворачиваются после появления в доме профессора дворняги Шарика. Его характер удивительным образом созвучен «гомо советикусу»: пес готов на все ради куска колбасы, у него вздорный и агрессивный характер. Проходя мимо швейцара, Шарик думает: «Вот бы тяпнуть его за пролетарскую мозолистую ногу».
А на чучело совы он смотрит с такими чувствами: «А сова эта – дрянь. Наглая. Мы ее разъясним». Профессор, увлеченный наукой, не замечает, какого монстра
Фантастика является неотъемлемой частью прозы Михаила Булгакова. Достаточно вспомнить его повести «Роковые яйца», «Собачье сердце», роман «Мастер и Маргарита». В них-смех соединяется с глубокими философскими размышлениями, ирония и сатира сочетаются с гротеском. Достоверность в изображении нередко самым причудливым образом связана у Булгакова с выдумкой, фантастикой. Писатель не только изображает реальную жизнь 20-х годов, но и выходит далеко за пределы реальности; он часто доводит изображение до полного абсурда.
Например, серьезный научный эксперимент,
Повесть М. А. Булгакова «Собачье сердце». Центральной темой повести М. А. Булгакова «Собачье сердце», написанной в 1925 г., становится стремление автора предостеречь общество от страшных последствий вторжения человеческого разума в мир природы. Все попытки усовершенствования мира, все революционные преобразования, особенно если они отдают власть в руки бывших Чугункиных, несут в себе опасность. Представление нового режима большевиков на страницах романа М. А. Булгакова осуществляется в традициях русской сатирической школы. Повесть сочетает
Роковые эксперименты (По повести М. А. Булгакова «Собачье сердце») В последнее время очень остро встает вопрос об ответ­ственности каждого человека за результаты своего труда. Труда в самом широком смысле слова. Многочисленные безответ­ственные эксперименты над природой привели к экологичес­кой катастрофе. Результаты непродуманных социальных экспериментов мы постоянно ощущаем на себе. Об одном био­социальном эксперименте идет речь в повести М. Булгакова «Собачье сердце». Чисто научное любопытство профессора Преображенского, пересадившего собаке гипофиз человека, приводит
…Весь ужас в том, что у него
Уж не собачье, а именно человеческое
Сердце. И самое паршивое из всех,
Которые существуют в природе.
М. Булгаков. Собачье сердце
К. Паустовский рассказывал, что семья Булгаковых была «насквозь интеллигентной»: «Такие семьи с большими трудовыми и культурными традициями были украшением провинциальной жизни, своего рода очагами передовой мысли». Я думаю, что именно отсюда берет начало скептическое отношение Булгакова к революции, ведь последовавшие за ней голод и разруха, попытка наделить правом
В повести «Собачье сердце» М. Булгаков поднимает важные нравственные и общественные вопросы, один из которых – может ли в обществе жить человек с собачьим сердцем? В начале повести мы видим Шарика – бездомного, вечно голодного и холодного пса, бродящего по подворотням в поисках пищи. Его глазами читатель представляет не парадную, а серую, промозглую, неуютную Москву двадцатых годов. Мы проникаемся искренним сочувствием к бедняге, никогда не знавшему ласки и тепла.
Исповедь Шарика

Анализ повести М.А. Булгакова «Собачье сердце»

Повесть «Собачье сердце», написанную в 1925 году, М.А.Булгаков так и не увидел напечатанной. В ней речь шла о непредсказуемых последствиях научных открытий, о том, что эксперимент, забегающий вперед и имеющий дело с неадекватным человеческим сознанием, опасен.

На первом плане в повести эксперимент гениального ученого-медика Преображенского со всеми неожиданны­ми для самого профессора и его ассистента Борменталя трагическими результатами. Пересадив в чисто научных целях собаке человеческие семенные железы и гипофиз мозга, Преображенский, к изумлению своему, получает из собаки человека. Бездомный Шарик, вечно голодный, всеми, кому не лень, обижаемый, в считанные дни превра­щается в человека. И уже по своей инициативе получает человеческое имя Полиграф Полиграфович Шариков. По­вадки остаются у него собачьи, и профессору приходится заниматься его воспитанием. Эксперимент медико-биоло­гический переходит в эксперимент нравственно-психоло­гический.

Филипп Филиппович Преображенский не только вы­дающийся специалист в своей области. Он человек высо­кой культуры и независимого ума и весьма критически воспринимает все то, что творится вокруг с марта 1917 года. «Почему, когда началась вся эта история, все стали ходить в грязных калошах и валенках по мраморной лестнице?.. Почему убрали ковер с парадной лестницы?.. На какого черта убрали цветы с площадок?»

«Разруха», — возражает ему Борменталь.

«Нет, — парирует профессор. — Что такое Ваша раз­руха?.. Это вот что: если я вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда эти баритоны кричат «бей разруху!».- я смеюсь… Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затыл­ку! И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займется чисткой сараев — прямым своим делом, — разруха исчезнет сама собой».

Во взглядах Филиппа Филипповича немало общего со взглядами самого Булгакова. Он также скептично относит­ся к революционному процессу, который, по его убежде­нию, и порождает «галлюцинации», мешающие людям каждому заниматься своим делом. И так же решительно выступает против всякого насилия. Ласка — вот единствен­ный способ, который возможен и необходим в обращении с живыми существами — разумными и неразумными. «Тер­рором ничего поделать нельзя… Они напрасно думают, что террор им поможет. Нет-с, нет-с, не поможет, какой бы он ни был: белый, красный или даже коричневый. Террор совершенно парализует нервную систему».

И вот этот консерватор-профессор, категорически от­вергающий революционную теорию и практику переуст­ройства мира, вдруг сам оказывается в роли революционе­ра.

Новый строй стремится из старого «человеческого материала» сотворить нового человека. Филипп Филиппо­вич, словно соревнуясь с ним, идет еще дальше: он намерен сделать человека, да еще высокой культуры и нравствен­ности, из собаки. «Лаской, исключительно лаской». И, разумеется, собственным примером.

Результат известен. Попытки привить Шарикову эле­ментарные культурные навыки встречают со стороны того стойкое и все возрастающее сопротивление:

«…Все у вас как на параде… салфетку — туда, галстук — сюда, да «извините», да «пожалуйста-мерси», а так, чтобы по-настоящему, это нет. Мучаете сами себя, как при цар­ском режиме».

С каждым днем Шариков становится все наглее, аг­рессивнее и все опаснее.

Если бы «исходным материалом» для лепки Полиграфа Полиграфовича был один Шарик, быть может, и удался бы профессорский эксперимент. Прижившись в квартире Фи­липпа Филипповича, Шарик вначале еще совершает кое-какие хулиганские поступки. Но в конце концов превра­щается во вполне благовоспитанного домашнего пса.

Удивительная вещь, иронизирует автор, собачий ошейник. Когда на Шарика впервые его надели и вывели погулять на поводке, он «шел, как арестант, сгорая со стыда». Но очень скоро сообразил, «что значит в жизни ошейник. Бешеная зависть читалась в глазах у всех встреч­ных псов… У Мертвого переулка какой-то долговязый с обрубленным хвостом дворняга облаял его «барской сво­лочью» и «шестеркой».

«Ошейник — все равно что портфель», — мысленно острит сам Шарик. А перед операцией он уже подводит под свое новое, официально холуйское положение едва ли не философскую базу: «Нет, куда уж, ни на какую волю отсюда не уйдешь, зачем лгать… Я барский пес, интеллигентное существо, отведал лучшей жизни. Да и что такое воля? Так, дым, мираж, фикция… Бред этих злостных демократов…»

Но по воле случая человечьи органы достались Шари­ку от уголовника. «Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился 3 раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз — условно каторга 15 лет».

«Сочувствующий», приговоренный к каторге «услов­но» _ это уже сама действительность вторгается в экспе­римент Преображенского.

Вторгается она и по другой линии — в лице председа­теля домового комитета Швондера. У этого «кадрового» булгаковского персонажа в данном случае особая роль. Он даже статейки в газету пописывает, Энгельса читает. И вообще ведет борьбу за революционный порядок и социальную справедливость. Жильцы дома должны пользовать­ся одинаковыми благами. Каким бы ни был гениальным ученым профессор Преображенский, нечего ему занимать семь комнат. Обедать он может в спальне, делать опера­ции — в смотровой, где режет кроликов. И вообще пора уравнять его с Шариковым, человеком вполне пролетар­ского вида.

Самому профессору отбиться от Швондера удается. Но отбить Шарикова он оказывается уже не в состоянии. Швондер уже взял над тем шефство и воспитывает его на свой лад. То, что происходит с Шариковым в повести, по мере того как с помощью Швондера он становится, так сказать, сознательным участником революционного про­цесса, в 1925 году выглядело как злейшая сатира на сам процесс и на его участников. Через две недели после того, как сошла с него собачья шкура и ходить он стал на двух ногах, этот участник уже располагает документом, удостоверяющим его личность. А документ, по словам Швондера, который знает, что гово­рит, — «самая важная вещь на свете». Еще через неделю-другую Шариков становится совслужащим. И не рядо­вым — заведущим подотделом очистки города Москвы от бродячих животных. Между тем натура у него та же, что и была, — собачье-уголовная. Чего стоит одно его сообщение о своей работе «по специальности»: «Вчера котов душили-душили».

Впрочем, Полиграф Полиграфович котами уже не довольствуется… «Ну ладно, — вдруг злобно сказал он, — попомнишь ты у меня. Завтра я тебе устрою сокращение штатов». Это — той девушке-машинистке, которая, пове­рив, что он герой гражданской войны и вообще большой человек, готова с ним расписаться. А профессору — кукиш. А «по адресу опасного Борменталя» — револьвер.

История с Шариковым завершается благополучно: вернув собаку в ее исходное состояние, профессор, по­свежевший и, как никогда, веселый, занимается своим прямым делом, «милейший пес» — своим: лежит на ковре у дивана и предается сладостным размышлениям. Но финал повести Булгаков оставил открытым.

«Собачьим сердцем» завершился цикл сатирических повестей и рассказов Булгакова. Больше он ни тех, ни других не писал.

Анализ произведения

В данном произведении объединены три жанрово-художествен­ные формы: фантастика, социальная антиутопия и сатирический памфлет.

Фантастическое – это операция, которую осуществил про­фессор Преображенский, а также результаты, незамедлительно последовавшие за ней. Тем не менее фантастические события послужили для автора лишь сюжетной основой для раскрытия социальных проблем.

Главные герои: профессор Филипп Филиппович Преображен­ский, его помощник и ассистент доктор Иван Арнольдович Бор­менталь, пес Шарик, он же Полиграф Полиграфович Шариков. Второстепенные персонажи: председатель домкома Швондер, кухарка и домработница, дворник. Эпизодические персонажи – члены домкома, пациенты профессора, журналисты, машинист­ка Васнецова и просто любопытные с улицы.

Завязка повести – профессор находит на улице бездомного пса и приводит его к себе домой. Кульминационных моментов не­сколько:

1) операция по пересадке Шарику человеческих желез;

2) появление в квартире профессора представителей домкома;

3) профессору приносят донос

Шарикова, и профессор с док­тором решаются на операцию по превращению Полиграфа снова в “милейшего пса”.

Развязка – это последний визит Швондера в сопровождении работников милиции в квартиру профессора. Эпилог – в кварти­ре Преображенского восстановилось спокойствие. Все осталось на прежних местах – профессор занимается своими делами, пес Шарик доволен своим собачьим счастьем.

Сюжет этой повести не был всецело выдуман писателем. В 20-е годы прошлого века некоторые ученые ставили практи­ческие опыты, как на животных, так и на людях, подобные тем операциям, которые проводил профессор Преображенский. Хи­рургическая операция, которую провел профессор, пересадив гипофиз и половые железы человека дворовому псу, привела к неожиданным результатам. Преображенский пытается разобрать­ся, почему из “милейшего пса” появился вот такой Полиграф По­лиграфович. В поисках ответа он изучает личность донора. Оказы­вается, что этот человек был трижды судим и трижды оправдан (ему повезло с происхождением). Интересная деталь – последнее наказание, на которое он был осужден, – это каторга на 15 лет условно. Этот Клим Чугункин – человек социально опасный, но и социально привилегированный. Доктор Борменталь поначалу вос­хищается лишь тем, что “скальпель хирурга вызвал к жизни но­вую человеческую единицу”, профессор же понимает, какую именно единицу он вызвал к жизни, и осознает, что вся ответ­ственность за содеянное ложится на его плечи. “Вы знаете, какую работу я проделал – уму непостижимо. И вот теперь спра­шивается – зачем? Чтобы в один прекрасный день превратить милейшего пса в такую мразь, что волосы дыбом встают”. К со­жалению, под давлением обстоятельств профессор вынужден уча­ствовать и в наделении пса социальными функциями. Но вскоре профессор понимает, что так больше продолжаться не может, и конец Полиграфа Полиграфовича Шарикова близок, а действие повести движется к своей развязке.

В произведении возникает и все более развивается конфликт между Филиппом Филипповичем Преображенским, человеком высокой культуры, строгих нравственных правил, и Швондером, представителем новой жизни. Их конфликт достигает своей высшей точки во время разговора о проживании Шарикова в квар­тире профессора. Показана обстановка, в которой будет осуще­ствляться его воспитание. Но к природным качествам Шарикова добавилось и влияние Швондера, воспитание которого оказалось более эффективным, чем желание и стремление Преображен­ского хоть каким-нибудь образом облагородить и очеловечить воспроизведенного им типа. Принципы социализма оказались на­столько близкими и понятными звериной сущности Полиграфа Полиграфовича, что он очень быстро и без особых колебаний и сомнений находит себе место в новой советской стране.

Социально-бытовой порядок в послереволюционном государстве показан в стиле сатирического памфлета. Изображая его, автор не использует прием гротеска, описывая поведение Шарикова или, например, рисуя образы членов домового комитета. Но в то же время, повесть эта, несмотря на ее фантастичность и невероят­ность, отличается удивительным правдоподобием. Это происхо­дит благодаря использованию узнаваемых конкретных примет времени, например: городской пейзаж, место действия – Обу­ховский переулок, дом, квартира вместе с ее бытом, обликом и поведением персонажей. Именно поэтому история с Шариковым воспринимается довольно реально.

Булгаков хотел описать конкретное социальное явление и его опасность для окружающих. Фантастика в повести с необычайной силой убедительно действует на окружающих. Шариков в быту – явление не такое уж и редкое.

План

1. В одной из подворотен погибает голодный пес с ошпарен­ным боком.

2. Появление незнакомца, который угостил пса колбасой, на­звал Шариком и забрал к себе домой.

3. Описание квартиры профессора, знакомство с ее обитате­лями.

4.Шарика накормили и оказали ему медицинскую помощь.

5. Профессор Преображенский ведет прием пациентов.

6. Первый визит домкома в квартиру профессора.

7. За обедом профессор излагает свои мысли о существующем строе и тех людях, которые этот строй создают.

8. Операция по пересадке Шарику донорского материала.

9. Дневник доктора Борменталя.

10. В квартире профессора новый жилец – вместо собаки здесь появился гражданин Шариков. Его выходки абсолютно не­возможны. У него появляется духовный наставник – пред­седатель домкома Швондер.

11. Шариков поступил на должность. После этого он оконча­тельно распоясался.

12. Конец Полиграфа Полиграфовича Шарикова.

13. Эпилог. В квартире профессора восстановилось утраченное спокойствие.

Глоссарий:

• собачье сердце анализ
• анализ произведения собачье сердце
• анализ собачье сердце
• булгаков собачье сердце анализ
• собачье сердце анализ произведения

(Пока оценок нет)

Другие работы по этой теме:

1. Профессор Преображенский Преображенский Филипп Филиппович – центральный персонаж фантастической повести М. А. Булгакова “Собачье сердце”, светило медицины мирового значения, хирург-экспериментатор, достигший замечательных результатов в области…

Повесть «Собачье сердце» Булгаков написал в 1925 году. В это время были очень популярны идеи улучшения человеческой породы с помощью передовых достижений науки. Герой Булгакова, профессор с мировым именем Преображенский, в попытке разгадать секрет вечной молодости случайно делает открытие, позволяющее хирургическим путем превратить животное в человека. Однако эксперимент по пересадке собаке человеческого гипофиза дает совершенно неожиданный результат.

Для ознакомления с самыми важными деталями произведения предлагаем прочитать краткое содержание повести Булгакова «Собачье сердце» по главам онлайн на нашем сайте.

Главные герои

Шарик
–
бродячий пес. В некоторой степени философ, житейски неглуп, наблюдателен и даже научился читать по вывескам.

Полиграф Полиграфович Шариков
–
Шарик после операции по вживлению в мозг человеческого гипофиза, взятого от погибшего в трактирной драке пьяницы и дебошира Клима Чугункина.

Профессор Филипп Преображенский
–
гений медицины, пожилой интеллигент старой закалки, крайне недовольный наступлением новой эры и ненавидящий ее героя – пролетария за необразованность и необоснованные амбиции.

Иван Арнольдович Борменталь
–
молодой врач, ученик Преображенского, обожествляющий своего учителя и разделяющий его убеждения.

Швондер
–
председатель домкома по месту жительства Преображенского, носитель и распространитель столь нелюбимых профессором коммунистических идей. Пытается воспитать в духе этих идей Шарикова.

Другие персонажи

Зина
–
горничная Преображенского, молодая впечатлительная девушка. Совмещает обязанности по дому с функциями медсестры.

Дарья Петровна
–
кухарка Преображенского, женщина средних лет.

Барышня-машинистка
–
подчиненная по службе и несостоявшаяся супруга Шарикова.

Глава первая

Бродячий пес Шарик замерзает в московской подворотне. Страдая от боли в боку, на который злой повар плеснул кипятком, он иронично и философски описывает свою несчастную жизнь, московский быт и типы людей, из которых, по его мнению, самые гнусные – дворники и швейцары. В поле зрения пса появляется некий господин в шубе и прикармливает его дешевой колбасой. Шарик верноподданно следует за ним, по пути гадая, кто же такой его благодетель, раз даже швейцар в богатом доме, гроза бродячих собак, разговаривает с ним подобострастно.

Из беседы со швейцаром господин в шубе узнает, что «в третью квартиру вселили жилтоварищей», и воспринимает новость с ужасом, хотя его личную жилплощадь грядущее «уплотнение» не затронет.

Глава вторая

Приведя в богатую теплую квартиру, Шарика, решившего с испугу поскандалить, усыпляют хлороформом и лечат. После этого пес, которого больше не беспокоит бок, с любопытством наблюдает за приемом пациентов. Тут и престарелый ловелас, и пожилая богатая дамочка, влюбленная в молодого красавца-шулера. И все желают одного – омоложения. Преображенский готов им помочь – за хорошие деньги.
Вечером профессору наносят визит члены домкома во главе со Швондером – они хотят, чтобы Преображенский в порядке «уплотнения» отдал две из семи своих комнат. Профессор звонит с жалобой на произвол одному из своих влиятельных пациентов и предлагает ему, раз так, оперироваться у Швондера, а сам он уедет в Сочи. Уходя, члены домкома обвиняют Преображенского в ненависти к пролетариату.

Глава третья

За обедом Преображенский разглагольствует о культуре еды и пролетариате, рекомендуя не читать до обеда советских газет во избежание проблем с пищеварением. Он искренне недоумевает и возмущается, как можно в одно и то же время ратовать за права трудящихся во всем мире и воровать калоши. Слыша, как за стеной собрание жилтоварищей поет революционные песни, профессор приходит к выводу: «Если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда эти баритоны кричат «бей разруху!» — я смеюсь. Клянусь вам, мне смешно! Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку!» .

Заходит речь и о будущем Шарика, причем интрига пока не раскрывается, но Борменталю знакомые патологоанатомы обещали немедленно сообщить о появлении «подходящего трупа», а пса пока будут наблюдать.

Шарику покупают статусный ошейник, он вкусно ест, у него окончательно заживает бок. Пес шалит, но когда возмущенная Зина предлагает его выдрать, профессор это строго запрещает: «Никого драть нельзя, на человека и на животное можно действовать только внушением» .

Только Шарик прижился в квартире – внезапно после телефонного звонка начинается беготня, профессор требует обед раньше. Шарика, лишив еды, запирают в ванной, после чего тащат в смотровую и дают наркоз.

Глава четвертая

Преображенский и Борменталь оперируют Шарика. Ему вживляют семенники и гипофиз, взятые от свежего человеческого трупа. Это должно, по замыслу медиков, открыть новые горизонты в их исследовании механизма омоложения.

Профессор не без грусти предполагает, что пес после такой операции однозначно не выживет, как и те животные, что были до него.

Глава пятая

Дневник доктора Борменталя – история болезни Шарика, в которой описываются происходящие с прооперированным и все-таки выжившим псом изменения. У него выпадает шерсть, меняется форма черепа, лай становится похож на человеческий голос, быстро растут кости. Он произносит странные слова – выясняется, что уличным псом научился читать по вывескам, но некоторые прочитывал с конца. Молодой доктор делает восторженный вывод – перемена гипофиза дает не омоложение, а полное очеловечение – и эмоционально называет своего учителя гением. Однако сам профессор хмуро засиживается над историей болезни человека, чей гипофиз пересадили Шарику.

Глава шестая

Медики пытаются воспитать свое творение, привить нужные навыки, образовать. Вкус Шарика в одежде, его речь и повадки нервируют интеллигентного Преображенского. По квартире висят плакаты, запрещающие ругаться, плевать, бросать окурки, грызть семечки. У самого Шарика отношение к воспитанию пассивно-агрессивное: «Ухватили животную, исполосовали ножиком голову, а теперь гнушаются» . Пообщавшись с домкомом, бывший пес уверенно оперирует канцелярскими терминами и требует оформить ему удостоверение личности. Он выбирает себе имя «Полиграф Полиграфович», фамилию же принимает «наследственную» – Шариков.

Профессор выражает желание купить любую комнату в доме и выселить Полиграфа Полиграфовича туда, но Швондер злорадно ему отказывает, припоминая их идейный конфликт. Вскоре в квартире профессора случается коммунальная катастрофа: Шариков погнался за котом и устроил потоп в ванной.

Глава седьмая

Шариков пьет за обедом водку, как алкоголик со стажем. Глядя на это, профессор непонятно вздыхает: «Ничего не поделать – Клим» . Вечером Шариков хочет отправиться в цирк, но когда Преображенский предлагает ему более культурное развлечение – театр, отказывается, потому что это «контрреволюция одна». Профессор собирается дать Шарикову что-нибудь почитать, хотя бы «Робинзона», но тот уже читает переписку Энгельса с Каутским, данную ему Швондером. Правда, понять ему удается немного – разве что «взять все, да и поделить» . Услышав это, профессор предлагает ему «поделить» упущенную выгоду от того, что в день потопа сорвался прием пациентов – заплатить 130 рублей «за кран и за кота» , а книжку велит Зине сжечь.

Спровадив Шарикова в сопровождении Борменталя в цирк, Преображенский долго смотрит на законсервированный гипофиз пса Шарика и произносит: «Ей-богу, я, кажется, решусь» .

Глава восьмая

Новый скандал – Шариков, размахивая документами, претендует на жилплощадь в квартире профессора. Тот обещает застрелить Швондера и взамен выселения угрожает Полиграфу лишением питания. Шариков притихает, но ненадолго – он украл в кабинете профессора два червонца, причем кражу пытался свалить на Зину, напился и привел в дом собутыльников, после выдворения которых у Преображенского пропали малахитовая пепельница, бобровая шапка и любимая трость.

Борменталь за коньяком признается Преображенскому в любви и уважении и предлагает лично накормить Шарикова мышьяком. Профессор возражает – ему, ученому с мировым именем, удастся избежать ответственности за убийство, а вот молодому доктору – вряд ли. Он грустно признает свою научную ошибку: «Я пять лет сидел, выковыривал придатки из мозгов… И вот теперь, спрашивается — зачем? Чтобы в один прекрасный день милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы дыбом встают. […] Две судимости, алкоголизм, «все поделить», шапка и два червонца пропали, хам и свинья… Одним словом, гипофиз — закрытая камера, определяющая человеческое данное лицо. Данное!» А между тем гипофиз для Шарикова был взят у некого Клима Чугункина, преступника-рецидивиста, алкоголика и дебошира, игравшего на балалайке по трактирам и зарезанного в пьяной драке. Врачи невесело представляют себе, какой кошмар при такой «наследственности» может получиться из Шарикова под влиянием Швондера.

Ночью Дарья Петровна выдворяет пьяного Полиграфа из кухни, Борменталь обещает устроить ему поутру скандал, но Шариков исчезает, а вернувшись, сообщает, что устроился на службу – заведующим подотделом по очистке Москвы от бродячих животных.

В квартире появляется барышня-машинистка, которую Шариков представляет как свою невесту. Ей открывают глаза на ложь Полиграфа – он вовсе не командир Красной армии и ранен совсем не в боях с белыми, как утверждал в разговоре с девушкой. Разоблаченный Шариков угрожает машинистке сокращением штатов, Борменталь берет девушку под защиту и обещает пристрелить Шарикова.

Глава девятая

К профессору приходит его прежний пациент – влиятельный мужчина в военной форме. Из его рассказа Преображенский узнает, что Шариков написал донос на него и Борменталя – якобы те высказывали угрозы убийством по отношению к Полиграфу и Швондеру, произносили контрреволюционные речи, незаконно хранят оружия и т.д. После этого Шарикову безапелляционно предлагают убираться из квартиры, но тот сначала упрямится, потом наглеет, а в конце концов и вовсе достает пистолет. Медики скручивают его, разоруживают и усыпляют хлороформом, после чего звучит запрет кому-либо входить или выходить из квартиры и в смотровой начинается какая-то деятельность.

Глава десятая (эпилог)

В квартиру профессора приходит милиция по наводке Швондера. У них имеется ордер на обыск и, исходя из результатов, арест по обвинению в убийстве Шарикова.

Однако Преображенский спокоен – он рассказывает, что его лабораторное существо внезапно и необъяснимо деградировало из человека обратно в собаку, и показывает милиции и следователю странное создание, в котором еще узнаются черты Полиграфа Полиграфовича.

Пес Шарик, которому путем повторной операции вернули его собачий гипофиз, остается жить и блаженствовать в квартире профессора, так и не поняв, для чего ему «исполосовали всю голову» .

Заключение

В повести «Собачье сердце» Булгаков, помимо философского мотива наказания за вмешательство в дела природы, обозначил характерные для него темы, заклеймив необразованность, жестокость, злоупотребление властью и глупость. Носителями этих недостатков у него являются новые «хозяева жизни», желающие менять мир, но не обладающие необходимыми для этого мудростью и гуманизмом. Основная мысль произведения – «разруха не в клозетах, а в головах» .

Краткого пересказа «Собачьего сердца» по главам, недостаточно, чтобы в полной мере оценить художественные достоинства этого произведения, поэтому рекомендуем выбрать время и прочесть эту небольшую повесть полностью. Советуем ознакомиться также с одноименным двухсерийным фильмом Владимира Бортко 1988 года, который довольно близок к литературному оригиналу.

Тест по повести

Прочтенное краткое содержание повести запомнится лучше, если вы ответите на вопросы этого теста.

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4
. Всего получено оценок: 7453.

Многомудрый Литрекон подготовил для вас краткий пересказ повести М. А. Булгакова «Собачье сердце»: основные события, взаимоотношения между героями, художественные детали — все это Вы найдете в КС. Произведение, данное в сокращении, может помочь освежить в памяти сюжет и блеснуть знаниями на уроке литературы. 

Глава 1: Шарик

Повествование начинается от лица пса. Животное мучается от холода, голода. Ко всему прочему злой повар обварил псу один бок, когда тот рылся в помойке. Мысли собаки беспорядочны, но угадывается место повести – Москва. 

Несмотря на все горести, на голод, пес думает о будущей жизни. Он все испытал, в том числе и побои от руки человека, но не потерял стойкости духа. Дворники для него – неприятнее всех остальных людей. Он с благодарностью вспоминает повара Власа, который, в отличие от работника Совета Нормального питания, не травил даже собак и был щедр на объедки.

Пес рассуждает о судьбе машинистки, которая вынуждена есть второсортную еду и мучить себя на морозе в фильдеперсовых чулках. Ему искренне жаль такую женщину, ведь они похожи: оба пытаются выжить в жестоком мире, но вот только у нее есть дом, а у собаки – нет. 

Началась метель. Мимо пронеслась барышня, а пес продолжал страдать в подворотне, думая о смерти и плача. Он горько думает о том, что имя, которым пыталась подозвать его женщина, ему не подходит: никакой он не Шарик. 

Из двери через улицу вышел неизвестный господин. Он направился прямо к псу, который внимательно его изучал: острая бородка и седые усы, умный вид и запах больницы вперемешку с сигарным дымом. В магазине он купил колбасу, на которую пес сразу положил глаз. Один запах возвращает животное к жизни.

Господин отдает псу кусок краковской колбасы и вновь называет пса Шариком. Тот готов на все ради кушанья и в два счета с ним расправился, от жадности даже подавившись. Незнакомец позвал пса за собой. Тот с неимоверной любовью и преданностью последовал за ним, забыв про свой бок. 

Незнакомца зовут Филипп Филиппович – мы выясняем это из уст швейцара Федора у его дома. Пес, несмотря на страх швейцаров, следует за ним и с удовольствием замечает, как уважают его господина. Федор сообщает важное: в одну из квартир вселили жилтоварищей, чему «песий спаситель» не порадовался. Во все квартиры будут вселять жильцов, кроме квартиры Филиппа Филипповича. 

Пес и его хозяин оказываются в бельэтаже.

Глава 2: Новая жизнь

Собаки вынуждены обучаться грамоте, чтобы выжить: «колбасу» знает каждый. Шарик воспринимал мир по цветам. Однажды он так привык, что вывеска над мясной лавкой зелено-голубая, что случайно вбежал в магазин электрических принадлежностей и получил по заслугам. С этого дня началась его «учеба». 

Он стал различать отдельные буквы. Каждая буква соотносилась у него с определенным местом: главрыба, гастрономия, вина… 

У двери господина он сумел сложить только три первые буквы: про… Пес спутал Филиппа Филипповича с пролетарием, но сразу же отбросил эту мысль, потому что запах был не тот.

За дверью оказалась молодая красивая женщина, которую пес оценил. Господин пригласил гостя внутрь. Женщина начала расспрашивать его о псе, помогая снимать шубу. Филипп Филиппович обнаружил обваренный бок и приказал Зине – так звали женщину – готовить смотровую. Она поманила пса в темную комнату с неприятным запахом, где он испугался и начал буянить. Животное устроило настоящий погром, и на помощь Зине явился господин и еще один мужчина, который повалил зверя, а пес в свою очередь укусил его за ногу. Но потом он начал терять сознание и подумал, что умирает.

Очнувшись, пес обнаружил отсутствие боли в боку. Над ним раздалось фальшивое пение, и тогда Шарик осмелел и полностью открыл глаза – увидел ногу мужчины с запекшейся кровью и с гордостью подумал о своем укусе. Укушенный спросил доктора, как ему удалось приманить такое нервное создание. Филипп Филиппович ответил, что любой террор пагубно влияет на нервную систему, а ласка – самый верный метод. 

Из разговора доктора и Зины выясняется, что укушенный – доктор Борменталь. 

Пес по призыву доктора идет «принимать». Они пришли в кабинет Филиппа Филипповича, богато убранный, с большой совой на настенном суку, где Шарик лег и стал наблюдать за происходящим. В кабинет вошел посетитель-фрукт со странными волосами, походкой и цветом кожи. Он по просьбе профессора снял брюки, под ними оказалось белье с вышитыми кошками. Пес не выдержал и громко гавкнул: посетитель выронил изображение красавицы на пол и густо покраснел. Профессор пристыдил его и начал расспрашивать о результатах. Тот в экстазе похвастался.

Зеленые волосы очень удивили доктора. Выяснилось, что мужчина стесняется своих седых волос и неудачно их выкрасил. Осмотрев пациента, профессор попросил его быть осторожнее и выпроводил.

Следующий посетитель – дама в шляпе и с богатым колье. Её чёрные мешки под глазами странно контрастировали с кукольными щеками. Профессор осведомился о её возрасте – она попыталась уклониться, но вскоре ответила. Женщина после долгих выяснений стала раздеваться и рассказывать о Морице – карточном шулере, который украл её сердце.

Пёс, стыдясь происходящего, уснул под шум разговоров.

Его разбудил звон: Филипп Филиппович бросил инструменты. Он сообщил даме, что ей необходимо перенести операцию по замене яичников на обезьяньи. Она согласилась на операцию в его квартире.

Разговоры посетителей убаюкивали пса, он дремал. Посетители сменялись один за другим. Очнулся Шарик только под вечер, когда на пороге квартиры доктора оказались четверо бедно одетых людей. Профессор был раздражён. Только один из них, с густой шевелюрой, начал говорить, как господин его перебил. Он потребовал не пачкать его ковры и снять головные уборы мужчинам. Он узнал среди присутствующих одну женщину, чем очень смутил её. Пришедшие оказались новым домоуправлением. Черноволосый, Швондер, представил своих товарищей, а Филипп Филиппович стал все больше негодовать – что же станет с домом? Посетители стали настаивать на уплотнении квартир дома и обвинять профессора в том, что он занимает слишком много комнат. Доктор невозмутимо сказал, что и семи комнат ему недостаточно – нужна ещё библиотека. Все четверо возмутились, а Швондер начал требовать освобождения смотровой и столовой, на что Филипп Филиппович ответил решительным отказом. Тогда посетитель пригрозил доктору жалобой.

Филипп Филиппович отлучится и позвонил. Представился доктором Поеображенским и сообщил собеседнику, что операция отменяется: у него хотят отнять комнату для этих нужд. Человек на том конце провода так сильно разрядился, что попросил разговора со Швондером. Тот сразу притих.

Спутница домоуправителя громко возмутилась. На её просьбу о покупке журналов в помощь детям Преображенский ответил отказом. Филипп Филиппович мягко намекнул на начало обеда и выпроводил своих посетителей.

Глава 3: Разговоры за обедом

Профессор Преображенский потребовал русской водки за обедом. Беседуя с доктором Борменталем, хозяин не забывал о псе и подкармливал его прямо в столовой. Филипп Филиппович начал рассуждать об искусстве употребления пищи: по его мнению, за столом не стоит говорить о большевизме и о медицине, а также читать газет – это вредит здоровью, как он сам изучил.

Пес наелся и захотел спать. Собеседники закурили, а вскоре услышали странные звуки – соседи сверху устроили общее собрание. Профессор начал ругаться, потому что очень сожалел, что его дом скоро будет разрушен. Калошная стойка уже подверглась нападениям – из нее стала пропадать обувь, а вскоре она и вовсе прекратила свое существование. С лестниц также исчезли ковры, а парадный вход забили досками и стали ходить с черного, цветы с площадок убрали, электричество стало работать с перебоями. Разруха, по мнению профессора, в головах. 

Филипп Филиппович разозлился, пес не воспринимал его слова – он мирно дремал. Профессор кричал, как на митинге, что необходимо прекратить концерты и заставить поющих убирать разруху, которую они сделали своими руками. Борменталь предостерег его в контрреволюционных мыслях, на что Филипп Филиппович ответил, что это – его жизненный опыт.

Завершив прием пищи, профессор вручил Борменталю жалованье и сказал, что дел на сегодняшний вечер не будет – он намерен поехать в театр. Он дает последние указания подопечному – позаботиться о нервном псе. Шарик тем временем лежит и боится, что все, что с ним происходит, — всего лишь сон.

Глава 4: Операция

Мысли Шарика о возвращении в подворотню не оправдались: он так и остался в квартире господина. Он был бесконечно благодарен своему благодетелю и любовался собой, гордый изменившейся участью. Жизнь зверя наладилась, он плотно ел, обожал профессора и всегда встречал его у двери. Но не обходилось и без хулиганства: ненавидимая им сова была растерзана, портрет профессора Мечникова разбит. Преображенский распорядился купить питомцу хороший ошейник с цепью.

В первый день носки ошейника пес очень расстроился, но во время прогулки с Зиной понял всю прелесть этого предмета – прохожие псы смотрели на него с нескрываемой завистью, а швейцар Федор с почтением открыл ему дверь.

Посудив, что ошейник – ключ от всех дверей, пес решил посетить царство Дарьи Петровны – кухню. Повариха была этому не рада, но через два дня смирилась. Шарик по вечерам с интересом наблюдал в щель двери, как Дарью обнимает какой-то черноусый незнакомец.

Если по вечерам в театре не было «Аиды», профессор помещался в кресле и колдовал над мозгами – ковырялся в них ножичком и копошился пальцами. 

В этот день с самого утра Шарик ощущал себя тревожно. Но днем все пошло как обычно – прогулка с Зиной оживила его, и ничто не предвещало беды. А потом раздался звонок, которому Филипп Филиппович несказанно обрадовался, начал суетиться и приказал срочно подавать обед. Пес опять почувствовал волнение.

Неожиданно появился Борменталь с неприятно пахнущим чемоданом и сразу же устремился в смотровую. Преображенский метался по квартире, что было ему не свойственно. Шарик лез под ноги и мешал. Обстановка ему откровенно не нравилась, и он решил поесть, но не успел: профессор приказал запереть его в ванной. Там псу было страшно, он начал тосковать и думать о том, как отомстит Преображенскому. Неожиданно дверь открылась, Шарика повели в смотровую.

Там была идеальная чистота, белый свет резал глаз. Шарик недоверчиво смотрел на профессора и на укушенного им доктора, предвкушая что-то нехорошее. Зина сняла ошейник, в нос ему ткнули куском ваты, и пес потерял сознание.

На операционном столе лежал Шарик с выстриженным животом и черепом. Профессор наставлял доктора на операцию и с сожалением предположил, что собаку можно потерять – он уже привязался к нему. 

Вскрыв живот Шарика, профессор вырвал из его тела семенные железы и заменил их на человеческие. Затем он вскрыл череп животного и заменил придаток мозга – в этот момент Шарик начал умирать. 

В конце операции он не был мертв, но по прогнозу доктора должен был умереть в скором времени. Профессор сожалел о Шарике, он считал его ласковым, но хитрым.

Глава 5: Рождение Шарикова

Читатель знакомится с записями из тетради доктора Ивана Арнольдовича Борменталя.

Записи ведутся с 22 декабря 1924 года и содержат в себе историю болезни Шарика. 23 декабря говорится об операции, проведенной совместно с Преображенским. Целью проведенного исследования являлось выяснить, могут ли человеческие гипофиз и яички прижиться в организме животного и повлиять на его омоложение. Ночью у пациента падал пульс, он был на грани жизни и смерти.

С течением времени состояние пса начало улучшаться. 29 декабря начала выпадать шерсть, а вечером появился лай – он отдаленно напоминал стон. 

Тело Шарика начало меняться – кости удлинялись, начал появляться аппетит. Шерсть почти полностью выпала. Первым словом пациента стало «Абыр». Своим смехом он испугал Зину до обморока. Словом, выкрикиваемым Шариком, оказалась «Главрыба».

Пес обругал профессора Преображенского, чем вызвал его обморок. Он начал вставать на задние лапы и был ростом с доктора Борменталя. 6 января у него отвалился хвост, появилось новое слово – «пивная». По запискам доктора Борменталя можно угадать возмущение происходящим. С каждым днем пес вел себя все хуже и хуже, ругался, вынуждая профессора отменять приемы. Он странно выглядел: шерсть осталась только на голове, груди и на подбородке, в остальном он напоминал формирующегося мужчину.

По городу начали ползти странные слухи об операции: кто-то говорил о марсианине, кто-то – о ребенке, рожденном скрипачом.

Филипп Филиппович признал, что допустил ошибку – замена гипофиза не омолодила пса, как он надеялся, а превратила его в человека.

8 января пациент впервые прошелся по квартире. Он все больше напоминал мужчину, ругался и неприятно улыбался. Филипп Филиппович очень нервничал и переживал – ему неприятно поведение Шарика. Он попросил Борменталя купить пациенту белье и одежду.

Фразы пса с каждым днем становились все богаче и разнообразнее. Его одели, но со штанами возникли трудности – он отказывался их носить. 11 января он впервые сказал фразу, связанную с окружающим миром – брань в ответ на запрет профессора бросать объедки на пол. Шарик начал понимать.

Профессору удалось раскрыть тайну гипофиза – он содержит в себе человеческий облик. Борменталь верит, что это – великое открытие человечества. Профессор же не верит, что Шарик сможет стать воспитанным и хорошим человеком.

Прошлым владельцем гипофиза оказался неблагополучный мужчина, алкоголик и вор, игрок на балалайке по трактирам. 

История болезни Шарика закончена. Он стал новым организмом.

Глава 6: Самосознание Шарикова

Зимний вечер. На листе бумаги у двери надпись – запрет есть семечки в квартире от Преображенского, запрет играть на музыкальных инструментах от Борменталя и переписка между Зиной и профессором. 

В столовой Филипп Филиппович читал газету с заметкой о себе – Швондер оболгал его, выставив Шарика его незаконнорожденным сыном. За стенкой лихо играли на балалайке. Профессор попросил Зину позвать пациента к нему.

Перед профессором Преображенским стоял несимпатичный мужчина маленького роста. Одет он был неопрятно, безвкусно. Его галстук решительно не понравился профессору, как и обувь. Он запретил спать в полатях и поругал мужчину за плохое поведение в его доме. Тот же фамильярно назвал Филиппа Филипповича папашей, чем вызвал его возмущение. Человек пригрозил профессору тем, что разрешение на его операцию никто не давал, и он в праве подать иск.

Он хотел сообщать профессору дело: нужны документы. Человек объяснил эту необходимость тем, что домком им интересуется и все спрашивает, когда он пропишется. Он не желает быть «дезертиром» и хочет учетную карточку. Филипп Филиппович начал объяснять, что прописать лабораторное существо он никак не может – у него нет ни имени, ни фамилии, на что получил ответ – их можно выбрать. Мужчина решил называться Полиграфом Полиграфовичем. Фамилию он выбрал Шариков.

В кабинете перед столом профессора стоял Швондер, доктор Борменталь сидел в кресле. Преображенский писал заявление Шарикову под диктовку председателя домкома. Он был против получения документов, но Швондер надавил на него. Он также упомянул о военном учете, Шариков же выпалил – воевать он не будет, чем удивил даже домкома.

Профессор поинтересовался, нельзя ли купить в доме свободную комнату, и, получив отказ, остался с Борменталем наедине. Швондер с Шариковым покинули кабинет.

Их разговор прервал шум – Шариков погнался за котом. Он заперся с ним в ванной, но толстый кот сбежал через треснувшее стекло в чёрный ход. Преображенский распустил всех пациентов, а в ванной тем временем шумно текла вода. Профессор потребовал освободить ванну, но вскоре услышал жалобный скулёж. В разбитом окне показалось лицо Шарикова с царапиной – он защелкнулся в ванной.

Через пять минут Федор пролез в окно ванной. Решено было открыть дверь и выпустить воду в кухню – там её накопилось много. Шариков боялся выходить из ванной. Началась уборка потопа.

Шариков убирал воду со всеми, но не унимался и ругался на котов. Профессор разозлился – он сказал, что его самого стоит проучить. Фёдор рассказал, что на этом хулиганство Шарикова не заканчивается – соседям он разбил окно и обнимал их кухарку. Ему было искренне жаль профессора.

Глава 7: Спор профессора и пролетария

Приём пиши. Борменталь указывает Шарикову заложить салфетку за воротник и есть вилкой. Он возмущается, но старается вести себя прилично, лишь бы получить водку. Профессор намекает Борменталю, что эта привычка перешла пациенту от прошлого владельца гипофиза.

Выпив, профессор стал благосклоннее к Шарикову. Борменталь поинтересовался у пациента, чем он собирается заняться вечером и был удивлен, когда услышал, что тот опять собирается в цирк – он ходил туда каждый вечер. При упоминании театра он скривился, потому что считал это контрреволюцией, чем вызвал смех профессора. 

Шариков начал читать переписку Энгельса с Каутским и с обоими был не согласен – он считает, что все надо поделить. Он намекнул на то, что одни в семи комнатах сидят, а другие по углам шляются, и в этих словах профессор распознал себя. Филипп Филиппович решил играть по правилам Шарикова и потребовал с него сто тридцать рублей за кран и за кота. Поднялся крик, профессор и доктор начали упрекать пациента в его звериных поступках и неосознанности – вчера он наглотался зубного порошка, а сегодня уже философствует.

Выяснив, что книжку Шарикову дал Швондер, профессор позвал Зину и приказал ее сжечь.

Преображенский предложил доктору поехать с ними в цирк, но только проверить, нет ли в программе котов. Через десять минут квартира опустела. Профессор оказался один в кабинете и напряженно о чем-то думал, меряя шагами комнату. Выудив из шкафа банку с отростком из мозга пса, он начал внимательно рассматривать его на свету. Он воскликнул, что решится на что-то, и спрятал банку обратно в шкаф. И стал ожидать в тихой квартире возвращения доктора и Шарикова из цирка.

Глава 8: Преображенский рассуждает об источнике гениальности

Целую неделю Филипп Филиппович бездействовал. Через шесть дней после случая с котом Шарикову вручили документы. Пациент нагло позвал Борменталя по фамилии, на что тот сказал, что к нему нужно обращаться по имени и отчеству. Когда профессор начал ругаться на Шарикова за фамильярное обращение с ним и с доктором, тот вытащил из пиджака три бумажки и выпалил, что теперь его никак отсюда не выгнать – ему полагается жилплощадь в квартире Преображенского.

Профессор возмутился, но нашел ответ на поступок Шарикова: жилплощадь ему прописана, но кормить его никто не обязан, поэтому он должен вести себя прилично. На этот день пациент притих.

Ночью профессор Преображенский и доктор Борменталь сидели в кабинете и обсуждали случившееся вечером: Шариков присвоил себе два червонца и вернулся в квартиру совершенно пьяный, еще и с двумя неизвестными, которые украли из передней вещи Филиппа Филипповича. Во время выяснения деталей пропажи денег бывший пес решил сбросить все на Зину, она разрыдалась. 

Борменталь курил сигары с профессором. Разговор зашел о нем самом – как Преображенский приютил его при кафедре и как он ему за это благодарен. Он стал говорить профессору о каком-то единственном исходе, но тот энергично замахал руками – уехать они никуда не смогут, у них ко всему прочему нет подходящего происхождения. Филипп Филиппович решил не бросать коллегу.

Из разговора профессора и доктора становится ясно – Преображенский признает величину своих достижений, но очень сожалеет о том, что вышло. Из пса, им прооперированного, получился плохой человек. Борменталь предположил, что стоило бы пришить мозг Спинозы, но Филипп Филиппович отрезал – в этом совершенно нет смысла, потому что природа сама создает себе гениев. Он стремился улучшить природу человека, а занялся омоложением не по своей воле.

Профессор в отчаянии. Борменталь предложил накормить их пациента мышьяком, на что доктор ответил отказом – на преступление он не пойдет и ему не советует. Они начали размышлять, что может получиться с Шариковым если он общается со Швондером. Шариков – человек с собачьи сердцем, но с собаками это никак не связано – человек, от которого был получен гипофиз, изначально был таким. 

Борменталь сжал кулаки – он намерен его убить. За дверью они услашли шаги и насторожились. Доктор распахнул дверь и столкнулся с Дарьей Петровной – в ее руках оказался беспомощно подвешенный Шариков, лохматый и пьяный. Он залез к ним в комнату и приставал к Зине. Борменталь был в ярости: засучив рукава, он двинулся на Шарикова, невзирая на запреты профессора. Поднялся крик, доктор смягчился и выпустил негодяя – он решил дождаться утра и тогда уже разобраться с Шариковым. Пьяное тело поволокли в приемную.

Глава 9: Конфликт с Шариковым

Утром Полиграф Полиграфович пропал из квартиры. Борменталь корил себя за неосмотрительность, доктор теребил волосы и представлял, что будет твориться на улице. Разыскивая Шарикова, Борменталь поругался в домкоме со Швондером – как оказалось, их пациент взял в кооперативе семь рублей. Как потом выяснилось, Шариков исчез не с пустыми руками – он прихватил бутылку рябиновой, шарф, кепку, пальто, перчатки доктора Борменталя и свои документы. Дарья и Зина радовались: они надеялись, что буйный житель больше не вернется.

Все три дня велся прием пациентов. Решили, что следует подать заявление о поисках в милицию. Тут откуда ни возьмись явился Шариков в новом виде – кожаная куртка, штаны, сапожки и запах кошачьей шерсти. Он объявил, что поступил на должность. Преображенский прочел из протянутой им бумаги – Полиграф Полиграфович заведущий отделом отчистки города от бродячих животных. Устроил его Швондер.

Борменталь в ярости схватил Шарикова за горло и потребовал извиниться перед женщинами, а также вести себя прилично в пределах квартиры. 

В квартире наступила тишина и длилась два дня. Каждое утро Полиграф Полиграфович уезжал на грузовике и приходил к вечеру. Затем в квартире появилась худая барышня и последовала за Шариковым, а в передней столкнулась с Преображенским. Шариков сообщил ему, что это – его невеста, машинистка, и потребовал выселения Борменталя из приемной, в которой они жили. Профессор пригласил ее в свой кабинет. При попытке Шарикова прошмыгнуть следом за ней перед ним вырос Борменталь. Пять минут в кабинете было тихо, но потом раздался женский плач. Профессор раскрыл ей ложь Шарикова. Затем Борменталь ввел Шарикова – он вновь наврал ей, что получил шрам на фронте. Вернув кольцо, подаренное барышней, он стал угрожать сократить ее. Борменталь пригрозил: если гражданку уволят, он своими руками пристрелит Шарикова.

На следующий день Полиграф Полиграфович начал что-то предчувствовать и в плохом настроении уехал на грузовике. Профессор принял у себя в неурочный час военного – тот пришел не по болезни, а с целью предупредить Преображенского. Шариков написал на него донос. Профессор был в ужасе. 

Шариков, вернувшись домой, был приглашен Филиппом Филипповичем в смотровую. Профессор приказал пациенту собрать вещи и убираться вон из квартиры. Шариков показал ему шиш и вынул из кармана револьвер – через несколько секунд Борменталь увалил его на кушетку и душил подушкой. На месте рядом со звонком с переднего хода появилась записка: «Сегодня приема нет».

Борменталь перерезал провод звонка, передал Зине и Дарье указания никуда не выходить из квартиры. Он запер дверь на черный ход и забрал ключ. Тишина наступила в квартире. 

Глава 10. Эпилог

Через десять дней ночью в квартиру профессора постучались уголовная милиция и следователь. В приемной оказалась масса народу: помимо пришедших, Швондер с его сопровождающими, Федор, Дарья Петровна, Зина и Борменталь. Из кабинета вышел Филипп Филиппович – как прежний. Человек в штатском объявил ему, что у них есть ордер на обыск квартиры и арест по обвинению всех жителей в убийстве Шарикова. Филипп Филиппович ответил, что Шарикова никто не убивал – он и сейчас существует. Борменталь по просьбе следователя вывел из кабинета пса – он был плешивый, выскочил сначала на двух лапах, а потом опустился на все остальные. 

Милиционеры удивились, не понимая, что происходит. Профессор дал на это ответ: наука еще не знает, как превращать животных в людей, его опыт тоже был неудачным. Неожиданно пес гаркнул человеческим голосом, чем очень напугал посетителей. Борменталь сказал, что Швондера он сам спустит с лестницы, если еще раз увидит на пороге этой квартиры. 

Профессор сидел в кресле, у его нос лежал пес Шарик. Мысли в голове у него были складные и теплые: он считал, что ему очень повезло. 

В отделении звякали склянки, пес внимательно следил за тем, как упорный седой человек погружал руки в мозги и настойчиво в них ковырялся.Краткое содержание повести М. А. Булгакова «Собачье сердце» по главам: точно и коротко об основных событиях из книги.

Автор: Дарья Манько

«Собачье сердце» — повесть, написанная Булгаковым в 1925 году. Как и любое другое произведение автора, она несет в себе глубокий смысл. На страницах этого удивительного рассказа об открытиях двух ученых, читатель наблюдает за чудесным превращением собаки в человека.  Идея, смысл произведения крутятся вокруг одной реплики, принадлежавшей герою повести «-То есть он говорил? Это ещё не значит быть человеком.».

Автор затрагивает глубокую тему и дает читателям возможность самим поразмыслить над ее сутью. Мало уметь ходить и говорить, чтобы быть настоящим человеком.

Содержание:

• Главные герои
• Сюжет

• Краткое содержание по главам:
• Глава I
• Глава II
• Глава III
• Глава IV
• Глава V
• Глава VI
• Глава VII
• Глава VIII
• Глава IX
• Глава X. Эпилог

Главные герои

(Автор повести Михаил Булгаков. Рисонок: А.З. Иткин)

В произведении не так много главных героев, однако все они обладают яркими чертами и легко запоминаются читателю, вызывая симпатию или же, наоборот, непонимание.

• Шарик —  умный бродячий пес, который научился читать по вывескам.
• Полиграф Полиграфович Шариков — Шарик после операции по вживлению в мозг человеческого гипофиза.
• Профессор Филипп Преображенский – пожилой гений медицины. Ненавидит пролетария за необразованность.
• Иван Арнольдович Борменталь – врач, ученик Преображенского.
• Швондер — председатель домкома по месту жительства Преображенского.

Второстепенные персонажи -Зина, Дарья Петровна, Барышня-машинистка.

Сюжет

Профессор Преображенский находит на улице бродячего пса Шарика и решает провести сложную операцию по пересадке человеческого гипофиза.  Несмотря на предположения ученых, о том, что эксперимент окажется провальным, пес выживает. С каждым днем он становится все больше похож на человека, однако его повадки пугают окружающих. Шарик пьет, дебоширит, пытается устанавливать свои порядки.  Попытки перевоспитать бывшего пса не дают успехов и ученые принимают вынужденное решение провести повторную операцию, тем самым обезопасив себя от агрессивного поведения Шарикова. Операция проходит успешно, Шариков снова пес, который обрел свой дом и вполне доволен жизнью.

Краткое содержание по главам

(Иллюстрации удивительно переданного настроения повести в юмористических нотках художника Иткина Анатолия Зиновьевича)

Глава I

Бродячий пес Шарик мерзнет в подворотне, иронично описывая жизнь прохожих людей. Он страдает и мучается от боли. 

«Вьюга в подворотне ревет мне отходную, и я вою с нею. Пропал я, пропал! Негодяй в грязном колпаке – повар столовой нормального питания служащих Центрального Совета Народного Хозяйства – плеснул в меня кипятком и обварил мне левый бок. Какая гадина, а еще пролетарий! Господи, боже мой, как больно! До костей проело кипяточком. Я теперь вою, вою, вою, да разве воем поможешь?»

Неожиданно в его поле зрения появляется господин в шубе, который угощает его колбасой. Шарик следует за господином, гадая, кто же он такой. Господин разговаривает со швейцаром, от которого с ужасом узнает, что в третью квартиру вселили жилтоварищей».

Глава II

Шарика приводят в богатую, теплую квартиру и усыпляют хлороформом, лечат. Очнувшись, пес с любопытством наблюдает происходящее вокруг, а именно прием пациентов. Каждый из них желает стать молодым, и доктор Преображенский готов им помочь за большие деньги.

Вечером к Преображенскому приходят члены домкома во главе со Швондером, они требуют, чтобы тот отдал им две комнаты.

Глава III

Обед. Преображенский рассуждает о культуре еды и пролетариате. Речь заходит о Шарике. Будущее его пока неизвестно, но Борметалю знакомые обещали сообщить о появлении «подходящего тела». Интрига судьбы пса пока не раскрыта.

Шарик чувствует себя хорошо. Бок его зажил и не болит. Его вкусно кормят, он согрет и доволен. Иногда пес начинает шалить, тогда Зина предлагает его выдрать. Профессор запрещает ей это, говоря следующее:

«Никого драть нельзя, на человека и на животное можно действовать только внушением».

Шарик обжился в квартире. Но неожиданный телефонный звонок меняет ситуацию. Пса лишают еды и запирают в ванной, после чего делают наркоз.

Глава IV

Шарик живет обычной жизнью. Он наслаждается каждым днем, но неожиданное предчувствие пугает его.

«И вот в этот ужасный день, еще утром, Шарика кольнула предчувствие. Вследствие этого он вдруг заскучал и утренний завтрак – полчашки овсянки и вчерашнюю баранью косточку – съел без всякого аппетита. Он скучно прошелся в приемную и легонько подвыл там на собственное отражение. Но днем после того, как Зина сводила его погулять на бульвар, день прошел как обычно.»

Преображенский и Борменталь оперируют Шарика. Ему вживляют семенники и гипофиз, взятые от свежего человеческого трупа. Как считают ученые, это поможет им найти новые горизонты в вопросе омоложения.

Профессор предполагает, что пес не выживет после операции.

Глава V

Вопреки сомнениям профессора, пес выживает. Постепенно он начинает превращаться в человека на глазах удивленного Борменталя и Преображенского.

«Сегодня, после того, как у него отвалился хвост, он произнес совершенно отчетливо слово «пив-ная». Работает фонограф. Черт знает, что такое..»

Однако радость их была недолгой. Превратившись из Шарика в Шарикова, пес, ставший человеком, обрел негативные черты характера, а именно стал грубым, наглым, употреблял ненормативную лексику.

Такое поведение Шарикова не давало покоя профессору и его ученику. Они стали искать причину. Вскоре выяснилось, что Шарику был пересажен гипофиз двадцати пятилетнего бывшего пьяницы и дебошира Клима Чугункина

Глава VI

Медики пытаются перевоспитать Шарикова. Сам же Шариков настроен крайне негативно.

«Ухватили животную, исполосовали ножиком голову, а теперь гнушаются».

Шариков требует требует оформить ему удостоверение личности и выбирает себе новое имя Полиграф Полиграфович Шариков.

 Глава VII

Профессор и Борменталь по-прежнему пытаются перевоспитать Шарикова. Однако, результатов пока нет. Шариков любит водку и цирк. 

«Я не хочу. Я лучше водочки выпью.»

Медики узнают, что Шариков умеет читать и читает он переписку Энгельса с Каутским. Это вызвало большое удивление у них.

Несмотря на свой примитивный ум, Полиграф не стесняется давать советы всем окружающим. Изо дня в день он начинает вести себя все более неподобающе. Убивает кошку, пристает к женщинам соседкам, щипает их и кусает.  Жители квартиры настроены крайне негативно. Профессор решается на проведение новой операции, которая превратит Шарикова обратно в собаку. Однако точное решение еще непринято.

«Ей богу, я, кажется, решусь.»

Глава VIII

Шариков претендует на жилплощадь в квартире профессора.

«Вот. Член жилищного товарищества, и жилплощадь мне полагается определенно в квартире номер пять у ответственного съемщика Преображенского, в шестнадцать квадратных аршин»

 Филипп Филиппович угрожает, что перестанет его кормить. Шариков успокаивается на некоторое время.

Шариков ворует деньги из кабинета профессора и пропивает их. Возвращается домой с девушками, которые тоже не прочь здесь переночевать.  Им пригрозили милицией, девушки уходят, но вместе с ними пропадают и ценные вещи профессора.

Вопрос о дальнейшей судьбе Шарикова продолжает решаться.

Глава IX

Профессор узнает, что Шариков написал донос на Борменталя.

«… а также угрожая убить председателя домкома товарища Швондера, из чего видно, что хранит огнестрельное оружие. И произносит контрреволюционные речи, и даже Энгельса приказал своей социал-прислужнице Зинаиде Прокофьевне Буниной спалить в печке, как явный меньшевик со своим ассистентом Борменталем Иваном Арнольдовичем, который тайно не прописанный проживает в его квартире. Подпись заведующего подотделом очистки П. П. Шарикова удостоверяю. Председатель домкома Швондер, секретарь Пеструхин».

 После этого ему предлагают покинуть квартиру. Шариков противится и достает пистолет. Его скручивают усыпляют хлороформом. Ученые решают делать операцию, чтобы обезопасить себя и окружающих.

Глава X. Эпилог

В квартиру профессора приходит милиция. Они расследуют пропажу Полиграфа Полиграфовича. В ответ на обвинения в убийстве ученые показывают Шарика. Собака странно выглядит – лысая, местами шерсть отрастает. Пес еще говорит, но с каждым днем все меньше и меньше.  Удивленные стражи порядка покидают дом.

«Когда он вернулся и посвистел, за ним из двери кабинета выскочил пес странного качества. Пятнами он был лыс, пятнами на нем отрастала шерсть. Вышел он, как ученый циркач, на задних лапах, потом опустился на все четыре и осмотрелся. Гробовое молчание застыло в приемной, как желе. Кошмарного вида пес с багровым шрамом на лбу вновь поднялся на задние лапы и, улыбнувшись, сел в кресло».

Шарик радуется, что обрел дом и теперь он не человек-бунтарь, а обычный пес.

«Так свезло мне, так свезло, – думал он, задремывая, – просто неописуемо свезло. Утвердился я в этой квартире. Окончательно уверен я, что в моем происхождении нечисто. Тут не без водолаза. Потаскуха была моя бабушка, царство ей небесное, старушке. Утвердился. Правда, голову всю исполосовали зачем-то, но это заживет до свадьбы. Нам на это нечего смотреть».